Земля под нами тверже камня, а конь принца летит над ней, точно ветер. Позади него падают листья, скрывая след. Даже вам не удается почуять его запах. Мы подобрались слишком близко к самому сердцу этого леса, где обитают призраки. Вы слышите что-нибудь?
Радж Ахтен молча выслушал его, сохраняя бесстрастное выражение на прекрасном лице. Он обладал дарами слуха сотен людей; повернув ухо в сторону леса, он закрыл глаза.
Джурим представлял себе, что слышит сейчас его господин. Шелест, издаваемый всеми этими людьми вокруг, биение их сердец, шум дыхания и даже бурчание в их животах.
А кроме этого… ничего. Тишина. Глубокая, какая-то пустая тишина во всех темных ущельях под ними. Д журим прислушался. Ни птиц с их щебетом, ни стрекотания белок. Тишина казалась такой глубокой, точно даже сами деревья затаили дыхание и замерли в ожидании.
— Слышу, — прошептал Радж Ахтен.
Джурим чувствовал, как сильны и опасны эти леса, и… удивлялся. Его господин боялся нападать на Инкарру именно из-за того, что в ней обитали древние силы — силы арр. Однако здесь, в Гередоне, люди жили по соседству с этими лесами и, по-видимому, не страдали ни от каких сил и даже не взаимодействовали с ними. Их предки жили в тесном контакте с этими лесами, став, фактически, их частью, но теперешние северяне утратили свои связи с землей и забыли то, что знали прежде.
А может быть, и нет. Лес помогал Габорну. Радж Ахтен потерял след мальчишки, безнадежно потерял его.
Радж Ахтен повернул голову в направлении северо-запада и устремил взгляд на глубокую долину, лежащую далеко внизу. Заходящее солнце на мгновение осветило его лицо.
Сердце этой странной тишины, вот что скрывалось там.
— Габорн поскакал туда, — уверенно заявил Радж Ахтен.
— О, ваше сиятельство, — умоляюще сказал Салим. — Харун просит, чтобы его оставили здесь. Он чувствует присутствие враждебных сил. Ваши Пламяплеты подожгли лес и теперь он жаждет возмездия.
Джурим не понял, почему эти слова так рассердили его господина. Может быть, причина крылась в том, что именно Салим высказал эту просьбу. Долгие годы Салим был прекрасным охранником, но убийцей оказался никудышным и в результате утратил расположение Радж Ахтена..
Радж Ахтен подскакал к Харуну, одному из своих доверенных людей, тому самому, который сидел на бревне, сняв сапоги и потирая искалеченные ноги.
— Ты хочешь остаться здесь? — спросил Радж Ахтен. — Если позволите, ваше величество, — умоляюще ответил измученный человек.
Прежде чем Харун успел хотя бы шелохнуться, Радж Ахтен выхватил кинжал, наклонился и всадил его в глаз несчастному. Ловя ртом воздух, Харун попытался встать, но тут же без звука рухнул обратно на бревно.
Джурим и «неодолимые» замерли в ужасе, не сводя взглядов со своего лорда.
Радж Ахтен спросил:
— Кто-нибудь еще хочет остаться здесь?
28. Семь Стоячих Камней
Габорн скакал изо всех сил, и хотя его жеребец был одним из самых сильных в Мистаррии, ближе к вечеру принц почувствовал, что и он сдаст.
Конь дышал тяжело, с хрипом. Уши у него опали и сейчас почти висели. Явные признаки серьезной усталости. Теперь, перепрыгивая через дерево или какое-то другое препятствие, он делал это, не проявляя нужной осторожности, и, не в силах как следует подбирать задние ноги, допускал, чтобы ветки царапали их. Если Габорн в самое ближайшее время не остановится, он загонит коня. За последние шесть часов они проскакали больше сотни миль, уйдя по дуге сначала на юг, а потом снова повернув к западу.
Габорн не сомневался, что к этому моменту следопыты Радж Ахтена потеряли многих своих коней. И собак явно поубавилось — он слышал лай всего двух-трех. Даже боевые псы Радж Ахтена должны были устать от этой погони. Устать настолько, надеялся принц, чтобы начать допускать ошибки.
Они углубились в узкое ущелье. Стало уже совсем темно.
Он, тем не менее, видел все совершенно отчетливо. Как будто очанка продолжала действовать. Это удивляло его — он считал, что к этому времени трава уже утратила свой эффект.
Он понятия не имел, где находится, когда будет вынужден остановиться, и все же с легким сердцем скакал все глубже в ущелье, склоны которого заросли соснами.
На самом дне ущелья он обнаружил то, чего никак не ожидал встретить в Даннвуде — древнюю каменную дорогу. Веками на нее падали иглы сосен и некоторые деревья даже проросли сквозь каменное покрытие. Однако несмотря на все это, дорогу можно было разглядеть.
Очень странная это оказалась дорога, слишком узкая даже для самой неширокой повозки, — как будто она была предназначена для очень маленьких ножек.
Вид этой дороги несказанно удивил и Иом — она смотрела на нее широко распахнутыми глазами, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.
В следующие полчаса деревья становились все массивнее, а тишина под ними все плотнее. Сосны сменились дубами, такими огромными, каких Габорн и представить себе не мог. Они стояли, широко раскинув ветви над головами путников, их стволы и сучья негромко потрескивали в ночи.
Даже самые нижние ветви простирались на высоте не меньше восьмидесяти футов над головой. С них свешивались длинные полотнища паутины, похожие на бороды гигантских стариков.
Неожиданно на холме неподалеку Габорн заметил среди стволов мигающие огоньки. В скальной породе виднелись крошечные норы. В поле зрения попал воин-феррин, который быстро бежал, яростно махая хвостом.
Дикие Феррины питались, в основном, желудями и грибами. Некоторые из них жили в пещерах, другие — в дуплах огромных дубов. То там, то здесь среди гигантских корней и стволов мелькали огоньки их фонарей. Городские феррин редко разжигали огни, боясь привлечь внимание людей, которые могли выгнать феррин из их нор. По не совсем понятной причине присутствие диких феррин подействовало на Габорна успокаивающе.
Он навострил уши, стараясь уловить звуки погони, но услышал лишь где-то справа от себя журчание реки, бегущей вниз, в ущелье.
Дорога, между тем, все еще продолжала опускаться.
Под все более древними и неохватными деревьями пышно росли какие-то кусты, но не дрок и не ползучий клен. Землю покрывал высокий мох, скрадывающий следы.
Внезапно Иом вскрикнула и указала куда-то в глубину деревьев. Там, среди глубоких теней, припала к земле серая фигура — коренастый, бородатый человек с огромными глазами, наблюдающий за ними.
Габорн окликнул его, но тот мгновенно растаял, точно туман при первых лучах солнца.
— Это вайт! — воскликнула Иом. — Призрак даскина. Габорн никогда не видел даскинов. Их вообще не видел никто. Но тот, кого они только что заметили, меньше всего походил на призрак — слишком приземистый, слишком упитанный.
— Если это дух даскина, тогда все в порядке, — сказал Габорн, пытаясь сделать вид, что ничего страшного не произошло. — Они служили нашим предкам.
На самом деле он вовсе не считал, что все и в самом деле в порядке. И на всякий случай пришпорил коня.
— Постойте! — окликнула его Иом. — Нам нельзя дальше. Я слышала об этом месте. О том, что существует древняя дорога даскинов и что она ведет к Семи Стоячим Камням.
Эти слова заставили Габорна вздрогнуть. Семь Стоячих Камней находились в самом сердце Даннвуда, образуя средоточие его силы.
Нужно бежать, осознал он. И все же ему ужасно хотелось добраться до этих Камней. Казалось, сам лес призывал его сделать это.
Он снова прислушался и снова не уловил никаких признаков погони. Только шелест веток, покачивающихся на ветру, только неразличимый шепот, который они издавали.
— Теперь уже недалеко, — сказал Габорн, облизнув губы.
Сердце у него заколотилось. Что бы ни ждало их впереди, оно и впрямь было уже совсем близко.
Он послал коня легким галопом, стремясь как можно скорее преодолеть оставшееся расстояние.
Впереди послышался дребезжащий звук, похожий на тот, какой могла бы издавать гремучая змея.
Габорн замер в седле. Ему никогда прежде не доводилось слышать этого звука, но он узнал его по многочисленным описаниям. Такое дребезжание издают опустошители, когда воздух выходит из их легких.
— Стойте! — закричал он, собираясь развернуть коня и отступить.
И тут же впереди раздался крик — это был голос Биннесмана, в котором явственно слышался ужас:
— Не надо! Не надо, я говорю!
— Вперед! — закричал Габорн и понесся, словно ветер.
Копыта забарабанили по заросшей мхом дороге.
Габорн выхватил боевой молот и вдавил пятки в ребра измученного коня.
Шестнадцать веков назад Гередон Сильварреста убил в Даннвуде мага-опустошителя. Об этом подвиге рассказывали легенды. Он вонзил копье прямо ему в глотку.
Копья у Габорна не было, и он понятия не имел, может ли обычный человек убить опустошителя с помощью боевого молота.
Иом закричала:
— Подождите! Остановитесь!
Дорога уже увела, их так глубоко вниз, что, когда Габорн вскинул голову и посмотрел вверх, на темную листву, у него возникло ощущение, что вокруг него и выше деревья уходят в бесконечность.
— Земля укроет тебя… — звенело у него в голове.
Он продолжал скакать вниз, Иом и ее отец — за ним. В конце концов, у него возникло ощущение, что в какой-то момент чрево земли просто проглотит его.
Он мчался под дубами, такими огромными, что у Габорна промелькнула мысль — может быть, они стоят здесь с самого сотворения мира? И вдруг деревья закончились, оборвалась и дорога. Дребезжание, издаваемое опустошителем, исходило отсюда.
В парс сотен ярдов впереди стояло кольцо бесформенных камней. Темных, таинственных, похожих на полусформировавшсгося человека. Габорн поскакал к ним под темными деревьями.
Что-то вокруг было очень не так. Солнце совсем недавно опустилось за вершину холма, сумерки только начали сгущаться. Однако здесь, в кажущейся бездонной глубине, в окружении вздымающихся к небу гор, уже царила глубокая ночь.
Лишь ослепительно сияли звезды и их свет озарял все вокруг.
В легендах это место называлось Семь Стоячих Камней, однако это название казалось не совсем соответствующим действительности. Стоял сейчас только один-единственный камень, тот, что был ближе всех к Габорну. И он представлял собой нечто большее, чем просто камень. Казалось, что когда-то он мог быть человеком. Черты его лица были стерты и обтесаны временем, статуя тускло сияла зеленоватым фосфоресцирующим светом. Остальные шесть камней, все в том же духе, лежали, откинувшись в стороны от центра кольца, и утопая во мраке.
И хотя между ними существовало определенное сходство, но все же была заметна и некоторая разница. У одного голова была свернута на бок, у другого нога задрана вверх, а третий выглядел так, точно пытался отползти в сторону.
Внезапно яростно вспыхнул свет, исходя из предмета, который показался Габорну похожим на огромный валун — ослепительно яркий луч ударил по единственной остававшейся на ногах статуе. Последовало быстрое движение — «валун» сделал шаг вперед — и новый световой удар обрушился на статую. Он нес в себе холод, который заледенил воздух и отщепил от статуи осколки, посыпавшиеся на землю.
Маг-опустошитель, стоящий перед единственной статуей, повернулся навстречу Габорну. Послышался крик:
— Габорн! Берегись!
Голос, без сомнения, принадлежал Биннесману, хотя Габорн нигде не видел старого чародея.
Прежде всего Габорн обратил внимание на голову опустошителя, на ряды кристаллических зубов, блеснувших в свете звезд, точно лед, когда опустошитель широко разинул рот.
Никаких общих предков с человеком у этих существ не было, как и, следовательно, ни малейшего сходства. Они вели свое происхождение от организмов, много лет назад сформировавшихся в вулканических озерах глубоко под землей.
Больше всего Габорна поразили размеры существа. Только до уровня плеча высота его составляла не менее шестнадцати футов, так что огромная кожистая голова, размерами с небольшую повозку, возвышалась над Габорном, даже сидящим на коне. У опустошителя отсутствовали глаза, уши и нос — только ряд волосоподобных сенсоров, расположенных на затылке на уровне челюсти, и больше всего напоминающих конскую гриву.
Передвигался он, и притом довольно быстро, с помощью четырех огромных черных костяных ног, поддерживающих слизистый живот высоко над землей. Когда Габорн оказался в непосредственной близости от опустошителя, тот угрожающе поднял массивные руки с зажатым в них в качестве оружия сталагмитом — длинным жезлом из чистого агата. На нем полыхали руны огня — ужасные символы Пламяплетов.
Габорна не устрашили ни ряды льдисто отблескивающих зубов, ни смертоносные когти, которым оканчивались длинные руки. Опустошители слыли беспощадными воинами, но маги-опустошители гораздо больше преуспели в колдовстве.
На самом деле магия опустошителей была тем образчиком, в приближении к которому и состояло все искусство Властителей Рун. Эта магия основывалась на том факте, что, когда опустошитель умирал, сородичи пожирали мертвого, усваивая таким образом его знания, его силу и накопленную им за годы жизни магию.
Из всех опустошителей маги были самыми страшными, поскольку все они накапливали силы, заимствованные у сотен своих мертвецов.
Опустошитель ринулся в сторону, и Габорн услышал дребезжание воздуха, выдыхаемого из отверстий на спине чудовища. Этот звук сопровождался другим, похожим на шепот — опустошитель творил заклинания.
Габорн закричал, вложив в этот окрик всю силу своего Голоса. Он слышал о существовании воинов, обладающих такими мощными Голосами, что они могли оглушать людей своим криком.
Сам он таким даром не обладал. Однако ему было известно, что опустошители способны воспринимать звук как проявление движения или вибрацию того, на чем они стояли. Оставалось надеяться, что его окрик собьет с толку монстра и даст возможность самому Габорну напасть.
Опустошитель ткнул в него своим сталагмитом, яростно зашипел, и, как будто внезапно наступила глубокая зима, на Габорна обрушилась волна холода, стеганув его, точно невидимой плетью. В воздухе засверкала изморозь, и Габорн поднял свой маленький щит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83