Ну ладно – вуаль, главное другое. Карета-то, примечай, вся из дерева и кожи. Без единого железного гвоздика!– Ну, – я пожал плечами, – надо думать, какой-то Мастер хаоса решил отдать префекту дань уважения по пути во Фритаун. Туда нынче стекаются все, кому охота основательно подзаработать.– И опять ты дал маху, – хохотнула Матильда. – Кони-то поставлены в дворцовую конюшню, а карета – на дворцовый каретный двор.– Но на кой ляд мог потребоваться префекту Белый чародей? – вступила в разговор горшечница, расставлявшая свои кособокие крынки на уступе у фонтана, переставшего работать задолго до моего появления в Фенарде.– По слухам, все дело в Кифриене... – Матильда перешла на шепот.Я остановился и, рассматривая самый кривой горшок, купить который мне не пришло бы в голову и в кошмарном сне, переспросил:– Кифриен? Это где самодержец?– Вот-вот, – закивала Матильда. – Префект с самодержцем дружбы не водят.Я кивнул и поставил горшок на место, сообразив, что подбирающийся бочком к фонтану оборванец, тронутый хаосом, скорее всего, – осведомитель префекта.– Думаешь, самодержец что-то замышляет?Матильда, тоже заметившая малого в драной одежонке и смекнувшая, что для нищего он подозрительно чист, пожала плечами:– Кто их поймет, самодержцев да правителей. Не моего ума это дело. Я просто торгую цветами.– Купил бы у тебя цветочков, да надобно заехать на лесопилку, – промолвил я с деланным сожалением.– А ты все еще тянешь лямку на того полудохлого столяра? Мог бы уже открыть собственную мастерскую.– Ну, без него мне бы ничего не добиться. Конечно, когда-нибудь...– Э, да небось все дело в его золотоволосой дочке. Ах ты шельмец!Матильда одарила меня лукавым взглядом, горшечница посмотрела на нас так, будто мы спятили, а префектов соглядатай и вовсе пялился в сторону.Попрощавшись, я двинулся дальше, по направлению к Ярмарочной дороге.«...лучшая выделанная кожа к западу от Отшельничьего!»«...всего за полсеребреника... отдам вместе с ножнами...»«...свежие бататы! Свежие бататы!»Вытирая лоб коротким рукавом моей рабочей туники, я приметил еще одного оборванного малого. Правда, этот следил не за мной, а за оружейником, и примечал клинки.«...Тончайшая сталь... гнется и не ломается... перерубит хоть паутину...»«...Нежнейший хаморианский хлопок... прекрасен в носке... лучшее полотно...»«...Яблоки, заговоренные яблоки... чары гармонии продержат их свежими всю зиму...»Торговец фруктами молол, конечно, полную чушь. Возможно, яблоки у него и хорошие, но наложение чар гармонии требует столь основательных усилий, каких ни один Мастер в здравом уме не стал бы прилагать из-за такой ерунды. Чтобы фрукты зимой не портились, достаточно держать их в холодном погребе да время от времени перебирать.«...Полмедяка за историю, полную удивительных приключений. Песня радости...»Из-за угла на менестреля поглядывала худощавая женщина. Одета она была в лохмотья, но крепкие мускулы и гладкая кожа не позволяли принять ее за нищенку.В чем же суть трений с Кифриеном и чего добивается самодержец? Этот вопрос очень меня занимал, но ответа я пока не находил.У открытых рыночных ворот отирались трое вооруженных стражников. Двое присматривали за толпой, а один, видать от скуки, взялся помогать каменщику, чинившему каменную арку, что вела в кожевенный ряд.Лавки в этом ряду я посещал нечасто – ограниченные средства не способствовали пробуждению интереса к предметам роскошиНоги сами собой понесли меня обратно к проулку, выходившему к конюшне. Гэрлоку требовалось размяться, а лесопилка Бреттеля находилась достаточно далеко. Стоит заметить, что одной из причин сложного положения Дестрина являлось то, что мастерская его отца обслуживала богатых заказчиков. Мастерство сына никак не соответствовало этому уровню; его скамьи и столы предназначались главным образом для дешевых лабазов и питейных заведений. Однако он ни в какую не хотел продавать прославленную родителем мастерскую и переезжать из богатого квартала.Моя обеспокоенность передалась Гэрлоку. Когда я седлал его, мой пони нервно приплясывал.Я все еще думал о заказе на стулья для субпрефекта. Получить сам заказ оказалось не так уж трудно. Дестрин подписал бумагу, я положил ее в конверт и отнес в контору. А на следующий день все претенденты на заказ собрались на ступеньках особняка субпрефекта.– Рассмотрев заявки и удовлетворившись объявленной ценой в десять золотых, мы отдаем заказ на комплект из пяти стульев столяру Дестрину.– Что? – Джирл вскочил на ноги. Лицо его побагровело. Правда, молодой человек со схожими чертами тут же потянул его назад и заставил сесть.– Кроме Дестрина, заявки подавали краснодеревщики Джирл и Растен. Если работа окажется неудовлетворительной и не будет принята заказчиком, Дестрин уплатит штраф в один золотой, а заказ передадут другому заявителю.Я покачал головой, опасаясь, не является ли этот пункт уловкой, позволяющей заказчику отказаться от заказа под любым надуманным предлогом. Для нас это было бы катастрофой: я просто не представлял, как мы выкрутимся, случись нечто подобное.Лесопилка Бреттеля находилась на добрый кай дальше всех прочих, но зато он продавал материал по более приемлемым ценам. Во всяком случае, для меня. А кроме того, он был в курсе всего происходящего в городе и мог поделиться сведениями со мной. Другие мастера попросту не снисходили до доверительных разговоров с наемным работником не самого чтимого ремесленника.– Зачем пожаловал на сей раз? Есть комель зеленого дуба и обрезки сучьев красного.– Вообще, я подыскивал зеленых прутьев для корзин.– Что, дела совсем плохи? – усмехнулся Бреттель.– Кроме того, я бы не прочь взглянуть и на черный дуб.– А, значит ты и вправду перебил заказ у Джирла да Растена! Джирл – так тот просто рвал и метал. Заявил, что Дестрину не только стула толкового не сработать, но и спицы для спинки по гроб жизни не выточить. Тут я с ним согласился, но, – лесопильщик ухмыльнулся, – не стал растолковывать, что всю работу, пожалуй, возьмет на себя Дестринов подмастерье.– Я? Убогий недоучка?– Это он тебя эдак ославил?– Ну, не в лицо, конечно...– Черный дуб очень дорог, Леррис, – промолвил Бреттель, согнав с физиономии ухмылку.– Знаю. Но мы надеемся покрыть расходы, да и выбора у нас особого нет.– А разве лавки для таверны вас не выручают. Вы стали мастерить их лучше, чем когда-либо делал Хефтон.– Выручают, но близится срок ежеквартального сбора.– Дейрдре?– Если мы не сможем выполнить свои обязательства...Бреттель покачал головой:– Старый Дорман всегда боялся чего-то подобного, но что он мог поделать?– Я обязан что-то сделать.– А что если префект прознает, что ты настоящий мастер?– Бреттель, ну какой из меня мастер? С точки зрения закона я ведь даже не завершил обучение...Бреттель поднял брови:– Закон закону рознь, паренек. У нас в Фенарде ты не нуждаешься в удостоверении от гильдии. Но я, кажется, смекаю, отчего ты прибился к Дестрину.– Да, были у меня кое-какие нелады с наставником...Бреттель кивнул, словно решил для себя относящуюся ко мне маленькую загадку.– Ладно, что тебе требуется сейчас?– Хотелось бы взглянуть на черный дуб.Бреттель снова нахмурился, но тут уж я ничего не мог поделать. Мы не имели возможности тратить деньги впустую, а стало быть, мне следовало увидеть дерево до того, как я начну придавать ему форму.Лесопильщик повернулся и направился в глубь склада. Я последовал за ним, вновь отмечая, как аккуратно разложены у него бревна и доски.– Пожалуйста. Все распределено по размерам: чем ниже, тем крупнее. Помеченные двумя красными надрезами, идут по золотому за штуку, с одним надрезом – по пять серебреников, с синей меткой – по два, с желтой – по одному.К тому времени я уже сообразил, что сердцевина пойдет на спицы и скрепы, а наружный слой – на обводы спинок и сиденья. Оставалось найти четыре бревна, которые удовлетворяли бы моим требованиям.– Сколько возьмешь за распил?– Ежели простой, а не какой-нибудь заковыристый, то распилю даром.Я начал с бревен с синими метками, но, вчувствовавшись в них, нашел подходящими лишь два. Стало быть, еще два приходилось искать среди красных.– Эти два и вот это, – сказал я через некоторое время.– Бери то, большое. Отдам, за пять серебреников.Я потянулся чувствами к указанному Бреттелем бревну. Снаружи оно выглядело великолепно, однако сердцевину имело мягкую и пористую. Между тем высокая цена черного дуба во многом определяется его необыкновенно прочной сердцевиной, с трудом поддающейся обработке.– Оно не подходит.– Чем? Прекрасное дерево.– Но нам оно не годится. Я возьму либо то, – мой палец указал на меньшее бревно, – либо вон это.Бреттель пожал плечами, решив, что я, по всей вероятности, спятил. Какой, спрашивается, дурак откажется от превосходного большого бревна ради маленького?– Дело твое, но любое из них будет стоить те же пять серебреников.– Годится.Покачивая головой, Бреттель пометил срезы четырех бревен меткой Дестрина – буквой «Д» с полукругом сверху.– Кто будет платить?– Я.Монеты были спрятаны в моем поясе. Бреттель, конечно, неплохо относился и к Дестрину, и ко мне, однако не собирался пилить черный дуб, полагаясь лишь на слово подмастерья.Отвернувшись, я достал деньги и вручил лесопильщику, по привычке проверившему их холодным железом.– Пилить сейчас?– Если можно.– Почему нет? Работы сейчас мало. Потому что во дворце угнездился чародей, люди опасаются заниматься делами...Он подкатил к штабелю тележку.– На рынке толковали о какой-то карете...– Ручаюсь, о карете Антонина. Он частенько заезжает в Фенард, чтобы встретиться с Голлардом.– Голлардом?– Префектом.– Это как-то связано с Кифриеном? – спросил я.– Голлард не прочь вернуть места добычи серы в Рассветных Отрогах.Не переставая говорить, Бреттель с помощью лома и крюка ловко погрузил первое бревно на тележку.– Может, тебе помочь?– Лучше просто не лезь под руку.– А на кой ему сера? Неужто собрался делать порох?– Да кто их поймет, – отозвался Бреттель, возившийся уже с третьим бревном. – Кавалерия самодержца изрубила отборный Голлардов отряд вместе с новобранцами. Какая-то шлюха прикончила его зятя, – лесопильщик ухмыльнулся. – Некоторые отнеслись к этому с одобрением.Я покачал головой. За все время, прожитое мною в Фенарде, мне так и не удалось уразуметь, что же не поделили префект с самодержцем.– Почему?– Что «почему»? – последнее, самое маленькое бревно Бреттель перекинул на тележку с такой легкостью, словно это была зубочистка.– Почему они враждуют? Я про самодержца с префектом.Бреттель связал бревна и только после того ответил:– Говорят, ее мать была дочерью чародея.У меня аж челюсть отвисла. До сих пор мне и в голову не приходило, что самодержец – женщина.– И эта самая мамаша с помощью чародейских хитростей отколола от Галлоса земли у Малых Рассветных Отрогов, а потом, после смерти тамошнего князя, присоединила еще и старую Аналерию. Дочка, унаследовавшая престол несколько лет назад, объявила о присоединении земель еще и у Закатных Отрогов. На них претендовали и герцоги Хидлена, хотя на деле они никогда там не правили. Думаю, наш Голлард решил, что по чародейской части дочка матери не чета, вот и попытался вернуть утраченное. И ведь сначала все шло как по маслу. Он расколошматил ее армию, но кифриенские крестьяне поднялись против него, подожгли посевы и открыли шлюзы. В грязи, на затопленных полях, с конницей не развернешься. Никто не понял, как это вышло, но вместо победы Голлард потерял половину своего войска и большую часть офицеров. Между тем самодержец стала набирать в свою стражу лучших бойцов, каких могла найти, включая и женщин. Теперь в большинстве стычек конница префекта терпит поражения. Но к нам отряды самодержца никогда не вторгаются.За разговором он подвез тележку к пиле, водяное колесо которой сейчас не вращалось.– Как резать?Взяв мел, я разметил каждое бревно нужным мне образом.– Сегодня к вечеру я могу отправить доски к вам в мастерскую, – промолвил Бреттель.– Было бы здорово.Бреттель принялся налаживать пилу, а я направился к тому месту, где привязал пони.Кифриен против Галлоса – гармония против хаоса? Неужто все дело в этом? Или в том, что женщина выступает против мужчины? Чем больше я узнавал фактов, тем больше возникало новых вопросов.– Поехали, – сказал я, забравшись на своего косматого приятеля и тронув поводья. LII После того, как мы получили заказ субпрефекта и разжились нужным нам материалом, дело осталось только за тем, чтобы этот заказ выполнить. И выполнить как следует. А мне, помимо беспокойства о своей собственной работе, приходилось тревожиться еще и за Бострика. Волновала меня и возможность козней со стороны обозленного Джирла. Даже за едой мне не удавалось отделаться от назойливых мыслей.– У тебя усталый вид, – заметила Дейрдре. Меня это замечание не удивило.Каждую ночь я окружал лавку охранными чарами, но, не будучи уверен, что от них будет толк, держал посох рядом с топчаном.В процессе работы я беспрерывно прощупывал дерево чувствами, стараясь не проглядеть ни одной трещинки, сучка или внутренней полости, которые, проявившись в уже готовом изделии, могли бы загубить всю работу. Когда мне удалось отыскать пару таких скрытых дефектов, Бострик и Дестрин решили, что я рехнулся – ведь только безумец может пренебречь несколькими кусками превосходного с виду черного дуба.– Это хорошее дерево, Леррис.– Недостаточно хорошее. В нем есть изъяны.– Какие? Где?Ответить было нечего, ведь объяснить, в чем дело, – означало раскрыть себя как начинающего Мастера гармонии.– Если почтенный мастер, с превеликой скромностью именующий себя подмастерьем, говорит, что изъяны есть, стало быть, изъяны есть, – это ироническое, сделанное мимоходом замечание Бострика обеспокоило меня потому, что он переглянулся с Дестрином, и оба они, кивнув друг другу, не вымолвили больше ни слова.Я ворчал, бурчал и фыркал даже за ужином. Уж на что терпелива была Дейрдре, но и та стала остерегаться обращаться ко мне с лишним словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60