по обе ее стороны находились мастерские и лавки. Мне пришлось направить пони на середину дороги, непрерывно поглаживая его и одновременно напрягая все чувства, чтобы ни с кем не столкнуться.«...во Фритауне-то, толкуют, бунт. Солдаты бунтуют. Ну и позорище...»«...А слышал, что говорят о самодержцем..»«...на рынке ничего стоящего не сыщешь...»«...лопни мои глаза, ежели вон там не появилась лошадь! И тут же пропала...»Я утер взмокший лоб.Копыта цокали и цокали по мостовым Джеллико. Мы осторожно продвигались к южным воротам.– Дорогу! Дорогу страже!«...небось важную птицу ловят! Второй отряд за утро...»Мне удалось благополучно избежать столкновения с еще пятью всадниками. Однако напряжение не прошло даром – я выбрал неверный поворот и оказался на улочке, ведущей назад, к рыночной площади.«...пять грошей за фунт бататов?»«...Не устраивает, ищи где дешевле...»Развернуть Гэрлока на узкой улочке, ни с кем не столкнувшись, стоило мне таких усилий, что я усомнился – а стоило ли вообще делаться невидимым до подъезда к воротам? Но эти сомнения были туг же отброшены. Ведь тогда мне пришлось бы исчезнуть у ворот, а там полно народу.Я вздохнул – видать, слишком громко – под открытым окошком, и оттуда тотчас донесся возглас:– Кто здесь?Удвоив осторожность, я направил пони к южным воротам. Возможно, обычным зрением я не углядел бы там ничего особенного: камень, створы да дюжина караульных, но мои настороженные чувства позволили обнаружить над воротами огромный котел с маслом, помещенный над несколькими горелками. Меня пробрала дрожь. Котел был укрыт от взора примерно тем же способом, что и я сам. Кто-то из служивших славному виконту знал этот фокус.Но пути назад не было, и я медленно двинулся под арку, поглаживая Гэрлока по холке.«...что под тем мешком?..»«...Открывай котомку, да поживее...»– Черный посох в городе!– Где Ирилен?Разговор, проходивший между начальником стражи и прибывшим к воротам пешим гонцом, мне совсем не понравился.– Ирилен на стенах.– Доставить сюда! А каков он с виду, этот Черный посох?Когда звучали эти слова, я уже выезжал из-под арки на южную дорогу. Однако успокаиваться было рано. Если вызванный начальником стражи маг прибудет скоро, меня мигом нашпигуют стрелами. Крепостные арбалеты бьют далеко.То, что стражники усилили проверку, само собой, вызвало толчею на дороге, а это не способствовало быстроте нашего продвижения. Лишь отъехав от города не менее чем на кай, я позволил себе несколько расслабиться. Но светового щита не убрал. На таком расстоянии маг виконта – Белый он, Серый или Черный – едва ли смог бы разоблачить мою маскировку, но, появись на дороге ниоткуда всадник, за ним немедленно погнались бы верховые. И Гэрлоку, при всей его прыти, едва ли удалось бы унести ноги от кавалерийских скакунов. В горах – пожалуй, но не на ровной дороге.Дорога, вскоре превратившаяся из мощеной в глинистую, – постепенно забирала на юг, к смутно различимым горам. Через некоторое время ворота Джеллико пропали из виду, скрывшись за невысокой грядой холмов.Однако, несмотря на значительное удаление от города, дорога не пустовала. По ней катили подводы, скакали всадники, проехали две почтовые кареты. Приходилось нам огибать и пеших путников.Волнистая равнина по обе стороны дороги была разбита на аккуратные квадраты сжатых полей. Хижины при всей своей бедности не источали хаоса.Наконец мы миновали перекресток, и тракт почти обезлюдел. Я улавливал лишь присутствие одинокого всадника.Холмы по сторонам дороги становились все круче. Обработанные поля уступили место скошенным лугам.И вот, наконец, я рискнул расплести свой щит.День выдался облачным, небо затягивали серые, взбаламученные облака, у обочины кустилась жухлая травка – но еще никогда в жизни все окружающее не виделось мною столь ярким! Выше по склону паслись черномордые овцы, облик которых донельзя осточертел мне за время работы в Монтгрене. Но видеть их ГЛАЗАМИ казалось сейчас настоящим счастьем.Только сейчас я решился смочить пересохшее горло глотком воды из фляги. Не зная, какое неосторожное действие может разрушить наше укрытие, я все это время не прикасался ни к чему, кроме поводьев.В небе, словно приветствуя мою удачу, прогрохотал гром, и первые дождевые капли упали на мое лицо. Начиналась гроза, но в тот миг мне на это было плевать. XXXVI К вечеру, однако, непогода воспринималась мною уже совсем по-другому. Мало того, что дождь зарядил ледяной, так еще и дорога сделалась скользкой, как стекло. Искать укрытия было негде. Крутые придорожные холмы не имели ни пещер, ни скальных выступов.Но в конце концов я нашел выход. Отклонил от себя и Гэрлока потоки воды и градины с помощью силового щита, подобного тому, каким отклонял потоки света. Поддержание его требовало куда большего напряжения, и каждый новый раскат грома буквально опустошал меня.Наконец ледяной ливень и град сменились снегом, сначала густым, но быстро редевшим. Ограждаться от легких хлопьев оказалось легче, чем от ледяных струй. Ближе к полуночи рядом с кустистой живой изгородью, где притулились мы с Гэрлоком, намело изрядный сугроб, обеспечивший нам дополнительную защиту от ветра. Это позволило мне чуток расслабиться и развести костерок. В конце концов я нырнул в спальный мешок, расплел силовой щит и провалился в сон.Из которого – уже стылым, снежным и ветреным утром, меня вырвал пронзительный крик стервятника. Я машинально приподнял голову... и она едва не раскололась от боли.Послышался стон, вроде бы мой собственный. Боль поутихла, но не прекратилась совсем, даже когда я опустил голову на спальный мешок. Шелест снега – и тот отдавался в моем черепе громом, а руки мои болели больше, чем в первые дни работы у дядюшки Сардита. Даже больше, чем после кошмарных тренировок у Гильберто.Я понимал, что пора вставать и отправляться в путь. Чертов стервятник буравил меня алчным взглядом.Голова у меня трещала, все тело болело, а мороз стоял такой, что я выдыхал даже не пар, а мельчайшие сухие льдинки. Решив, что мне может помочь глоток воды, я потянулся за флягой, но тотчас выронил ее из замерзших рук. Ее содержимое за ночь превратилось в лед.От костра осталась кучка золы. Пальцы мои окоченели, поскольку я не заменил обгоревшие во Фэрхэвене перчатки. Заготовленный мною для костра хворост смерзся.Гэрлок фыркал и ржал, и каждый звук пронзал мои уши. Ноги мои сводило судорогой, а попытка развести на ветру костер удалась только с четвертого раза.Об обращении к магии не приходилось и думать – я не хотел попросту уничтожить свой организм. Но, с другой стороны, мне едва ли следовало особо опасаться погони, а значит, и нужды в щите невидимости больше не имелось. Когда костерок-таки разгорелся, я нашел пакет с прессованным зерном и накормил Гэрлока. Заодно мы и погрелись – и от огня, и друг от друга.Потом я достал из торбы котелок, растопил снега и, отпив сам лишь несколько капель, напоил пони. Наскоро перекусив, я заполз обратно в спальный мешок.К следующему моему пробуждению костер снова прогорел, небо затягивали бесформенные серые облака. Порывами налетал ветер, а головная боль так и не прошла.Чтобы развести костер на сей раз, мне пришлось ковылять по снегу вдоль живой изгороди, собирая щепки и хворостины, но в конце концов огонь разгорелся. Я погрелся, поел, попил, и мне чуток полегчало. Спешить в дорогу не имело смысла, тем паче что и дорогу почти полностью занесло. Кое-где намело сугробы по пояс.Никакого определенного времени мне назначено не было, однако я еще не добрался даже до Рассветных Отрогов. А возможность перевалить их сейчас представлялась мне весьма сомнительной.Я заставил себя съесть еще несколько лепешек. Все тело оцепенело. Когда я попытался встать, меня затошнило, и к глазам моим подступили слезы.До чего же все-таки это несправедливо... Впрочем, кому нужна справедливость?Я стал потихоньку собираться в путь.С трудом навьючивая на Гэрлока парусиновый мешок с Джастиновыми припасами, я с тоской подумал, когда же, наконец, я научусь заботиться о будущем? За те считанные минуты, которые ушли у меня на сборы перед бегством из Джеллико, Джастин успел снабдить меня дорожной снедью куда более основательно, чем я запасался когда бы то ни было.Вспомнив о Джастине, я не мог не загрустить – мне уже недоставало Серого мага. Однако, так или иначе, рассчитывать теперь приходилось только на себя, а я по-прежнему слишком мало знал о реальном мире. Кроме того, в определенном отношении Джастин не слишком отличался от моего отца, Тэлрина, Тамры и полудюжины прочих, знавших куда больше меня, но не желавших этими знаниями делиться.Наконец примерно около полудня мы с Гэрлоком продолжили наше путешествие. Выбирать дорогу я предоставил пони, ловко избегавшему труднопроходимых мест.Ему, похоже, путешествие доставляло удовольствие. А вот мне – нет. Голова моя по-прежнему ныла, глаза жгло, горло саднило, руки дрожали.Время от времени я вытаскивал из-за пазухи флягу и отпивал уже полузамерзшей воды. Меня бил озноб, то и дело бросало в пот.Ближе к вечеру, когда небо уже темнело, нижние склоны Рассветных Отрогов заметно приблизились. Толщина снежного покрова уменьшилась – здесь снегу выпало примерно по щиколотку. И – что еще важнее – под снегом почти не было ледяной корки.Головная боль сменилась легким головокружением и ощущением слабости.Я начал подыскивать место для привала, но начинались предгорья, и холмы по сторонам становились все выше и круче. Однако смеркалось, и мне поневоле приходилось высматривать любое укрытие, пригодное хотя бы для защиты от ветра. Вроде давешней живой изгороди.Впрочем, ночь на холмы еще не спустилась, и мы вполне могли бы проехать еще некоторое расстояние. Но тут впереди недалеко от дороги замаячило темное пятно, вскоре обретшее очертания заброшенного строения. При попытке проверить его на упорядоченность, ко мне вернулась уже почти позабытая головная боль. Однако хижина была свободна от хаоса. И хотя вместо ставен и дверей там оставались одни зияющие проемы, а половина черепиц с крыши давно обвалилась, она вполне годилась для ночлега. Найдя внутри обломки сорванных дверей и окон, я развел огонь, после чего мы поели и заснули.Утро выдалось холодным, но терпимым. Тучи понемногу редели, пропуская лучики света. Ветер налетал легкими порывами.Больше всего радовало отсутствие головной боли, хотя спина и все мускулы еще ныли. В сравнительно теплой темноте хижины Рассветные Отроги казались совсем близкими, словно я мог дотянуться до склонов, поросших хвойным лесом.Это, конечно, не вполне соответствовало действительности, однако к середине утра мы добрались до столба с указателем дороги на Фенард.Не более чем в кай за указателем я углядел ручеек, над которым поднимался теплый – во всяком случае, чуть теплее окружающего воздуха – туман. Отпустив Гэрлока попить, я наполнил флягу и с удовольствием вымыл лицо и руки. Мой пони, между тем, сумел отыскать несколько пучков почти зеленой травыВпервые после бегства из Джеллико у меня появилась возможность заглянуть в подаренный мне Джастином мешок при дневном свете. Но даже сейчас я едва не просмотрел сложенный пополам белый листок с надписью «Леррису».Поскольку голова моя еще немного кружилась, я не стал разворачивать записку, а первым делом набросился на галеты и приправленные специями сушеные яблоки.Подняв глаза и придя к неутешительному выводу, что небо темнеет и дело, похоже, опять идет к непогоде, я торопливо закончил трапезу и вновь взобрался в седло.Дальнейший наш путь пролегал по узкой дороге, шедшей на подъем, изгибаясь среди все более высоких холмов. За каждым поворотом я одним глазом всматривался в окрестности – нет ли где путника или хижины? – а другим косился на небо. XXXVII Как ни странно, но примерно через десять кай, когда даже неутомимый Гэрлок чуток сдал, дорога опять пошла под уклон.Я не переставал удивляться противоречию между пустынным характером местности и содержавшимися в идеальном порядке дорожными ограждениями и арочными каменными мостами. Дорожных указателей, правда, не было и в помине, но не замечалось и ни малейших признаков хаоса.Наконец дорога привела в маленькую долину к трем приземистым каменным строениям. Над двумя из них поднимались струйки дыма.На каменном столбе на краю долины красовалась надпись «Карсонн». Никаких пояснений, только надпись. Саму долину окутывал едва заметный дымок, с запахом, определить который мне не удалось. Но не огня и не серы. Трава здесь оставалась чуть ли не зеленой, да и снег у дороги не был особенно глубоким. Покачав головой, я сплел ограждение вокруг большого мешка со снедью и тронул поводья.У центрального строения, под облупившейся вывеской с изображением то ли ковша, то ли чашки, меня встретил худущий – кожа да кости – мужчина.– Добро пожаловать в «Золотую Чашу», путник, – промолвил он безразличным тоном.Целиком каменное, под остроконечной черепичной крышей, с узкими дверями и окошками строение предназначалось для того, чтобы противостоять непогоде. В узеньком окошке за спиной трактирщика я приметил нацеленный на меня арбалет.– Не лучший способ проявить гостеприимство, – кивнул я в сторону бойницы.– Не все прибывающие из Кертиса настроены по-дружески. И не все уверяющие, будто они из Кертиса, и вправду оттуда.Я предпочел не развивать эту тему.– Комната и горячий ужин?– Три золотых с тебя и серебреник за лошадку.– СКОЛЬКО?!– Нам приходится возить провизию либо из Джеллико, либо из Пассеры, – отозвался трактирщик, пожимая плечами. – Не устраивает, можешь ехать дальше. Или – за серебреник – остановиться на лугу.Ни то ни другое меня не вдохновляло.– Ладно. Но за три золотых я рассчитываю на горячую ванну и приличное угощение. И чтобы пони задали не только сена.– Ну, горячая вода у нас сыщется, – отозвался трактирщик с едва заметной усмешкой. – И даже настоящий суп.Конюшня с каменными стенами оказалась почти пустой, но с чистыми стойлами. В одном конце стояли черная кобыла и два мула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60