– Предъявите его, – велела она.
Говард вынул футляр и, положив на стол, один за другим вытащил мечи-гвоздики, а потом поднял верхнюю крышку, открывая листок бумаги. Ему не хотелось брать с собой футляр, но мистер Джиммерс настоял: это придаст подделке достоверности.
– Вот он, – сказал Говард. – Он ваш, берите на здоровье. Взяв со стола медный футляр, миссис Лейми внимательно его осмотрела, провела пальцем по гравировке, по надписи под ней. Руки у нее дрожали, она, казалось, совершенно забыла, что Говард стоит рядом.
– Где они? – спросил он, наконец потеряв терпение. – Я хочу видеть их немедленно, сейчас же. На берегу ждут мои друзья. Сами можете убедиться, выглянув в окно. Они и за временем следят. Как только я увижу Роя и Эдиту, я их отзову.
Она сморгнула почти растерянно, будто с трудом возвращалась мыслями из далекого далека.
– Сами видите, их тут нет, – сказала она. – Я ведь сказала по телефону нашему другу Джиммерсу. А если упомянутые вами друзья – это парочка с накладными бородами, которые делают вид, будто удят в прибое за мостом, то мы вместе пойдем с ними поговорить. На мой взгляд, один из них очень уж похож на мистера Беннета. Весьма артистично, весьма. Чудесная идея – замаскировать своих сообщников под бородатых рыбаков. Ничто не делает смерть столь идиотской, как толика мелодрамы. Идемте же. – Встав, она достала рисунок из футляра и подозрительно прищурилась. – Если это подделка…
– Подлинник, – ответил Говард. – Я… уже однажды им пользовался. Как бы то ни было, если мы выйдем, я вам продемонстрирую.
– Ждите здесь, – велела миссис Лейми Горноласке. – И не пяльтесь в телевизор. Смотрите внимательно за нами в окно,не будет ли тут какого мошенничества. Людям с накладными бородами доверять нельзя. – Потом повернулась с Говарду: – Помните, если вы меня обманете, ваши тетя и дядя умрут. Их жизни зависят от того, наберу ли я телефонный номер и произнесу ли некую фразу, которую вам ни за что не угадать. Поэтому вынудить меня вы не можете. Насилие ничего не даст.
Я хочу воззвать к вашему здравому смыслу и сказать, что если все пройдет гладко, то, когда утром взойдет солнце, Элоиза Лейми исчезнет из вашей жалкой жизни.
– Понимаю, – ответил Говард. – Тогда за дело. Кивнув, он подняла с пола у кресла кожаный ранец. От него повеяло какой-то гадкой вонью, будто там лежал трупик животного. Надев ранец и поправив на плечах лямки, она открыла дверь и первой вышла на стояку. Говард вышел следом, услышав, как позади заело закрывающуюся дверь и зажужжала неоновая лампа над входом. Мимо пронесся с ревом грузовик, отравив воздух бензиновыми выхлопами.
– Сходите за палкой, – велела миссис Лейми. – Мистер Джиммерс заверил меня, что у вас хватит ума без нее не являться.
Открыв дверцу кабины, Говард достал трость Грэхема.
– Дайте мне свыкнуться с ней, – сказала миссис Лейми, забирая у него палку и взвешивая ее на руке.
Говарду захотелось отобрать палку. Но стоит ли на нее давить, стоит ли рисковать… пока? Сжимая палку, она направилась по оштукатуренному переходу между двумя зданиями, ранец у нее на спине подпрыгивал при каждом шаге. Говард следовал позади, как покорный слуга, – переход был слишком узким, чтобы идти рядом. Время от времени ударяя палкой в землю, она свернула через заросшую сорняками заднюю стоянку, а оттуда на песчаную дорожку к пляжу. Шла она поспешно. Темная эстакада громоздилась теперь слева от них.
Сейчас Говарду уже был слышен шум разбивающихся о берег волн и видны Лу Джибб и мистер Беннет, заткнувшие удочки в песок в пятидесяти ярдах к северу. Оба стояли неподвижно, глядя на океан. Изображая, будто возится со снастью, мистер Беннет обернулся посмотреть на Говарда и миссис Лейми.
– Помашите этому глупцу, чтобы ушел, – велела она. Говард помахал. Беннет остался стоять на месте, выжидая и делая вид, что не понял, потом помахал в ответ, будто ему просто весело. Говард помахал снова, жестом указывая ему на берег. Мужчины обменялись какими-то фразами, потом Беннет тяжелым шагом подбежал к ним. Оказывается, он замаскировал себя окладистой амманитской бородой, которой, правда, не хватало усов. Без них его лицо походило на оклеенное волосами яйцо, что совершенно меняло его внешность.
– Стойте! – приказала миссис Лейми, когда до них оставалось всего десять футов. – Говард хочет вам сказать, чтобы вы шли домой. Выбирайте лески и уходите. Пошевеливайтесь, потому что нам с Говардом нужно проделать небольшой эксперимент, а вы нам мешаете. Я верно говорю, Говард?
Говард кивнул Беннету. Было очевидно, что миссис Лейми совершенно серьезна. Она говорила нервным, натужно веселым голосом, который, казалось, вот-вот сорвется. Говард был почти уверен, что она дошла до грани: в мыслях кристальная ясность, но вот ресурсы уже исчерпаны. Она не может больше попусту терять время. Вся ее искореженная жизнь подошла к своей кульминации на этом залитом лунным светом пляже, и все в ней как будто говорило, что сейчас не время для фальшивых уверений и фальшивых бород.
– Придется довериться ей, – подал голос Говард, зная, что на деле ему хочется произнести совсем другие слова.
– Вот еще, нашел, кому доверять! – крикнул в ответ Беннет.
Он нахмурился, расставил пошире ноги, его сапоги глубже ушли в мокрый песок. Миссис Лейми промолчала, только уставилась на него, как пустынная ящерица, и отмахнулась, будто от посыльного. Беннет повернулся и направился к кромке прибоя, очевидно, приняв какое-то решение. Миссис Лейми молча выждала, пока мужчины втянут лески, соберут свои ведра и коробки со снастью и начнут подниматься по ведущему к шоссе склону. Она смотрела, как они уходят, пока на берег не хлынула высокая волна и у их ног не запенился прибой. Вот это заставило миссис Лейми отойти повыше на сухой песок.
Ночь была ясная, звездная и холодная, ветер с океана бил мокрым песком по штанинам Говарда, пока он шел следом за миссис Лейми туда, где устало стекал в океан Пудинговый ручей – воды в нем почти не оставалось, всего несколько тонких струек в пару дюймов глубиной. Теперь она всей своей тяжестью опиралась на палку, словно по-настоящему устала, и направлялась прямо к выброшенному на берег бревну, где могла бы сесть и смотреть, что делает Говард.
Высоко над ними темнел железнодорожный мост, отбрасывая на берег гигантскую решетчатую тень. Где-то у быков прятались, выжидая, когда настанет их черед, Джиммерс и Сильвия. Говарду хотелось всмотреться в черные тени, найти дружелюбное знакомое лицо, пусть даже оно будет скрыто во тьме, но он не решался.
Они сейчас не спускают с него глаз, пытаются предугадать его движения. От Говарда требуется только сделать вид, что он сворачивает листок. Скрытая под мостом, Сильвия тайком сложит подлинник.
Миссис Лейми на цыпочках перешла Пудинговый ручей – там они будут хотя бы отчасти укрыты от ветра. Остановившись у дальней опоры, она опустилась на большое бревно. Прислушалась к ночному ветру, поглядела на океан. У нее за спиной почти вертикально вздымалась на сорок футов скала, которую железнодорожный мост соединял с песчаными утесами пониже на противоположном берегу ручья за мотелем. Говард всмотрелся в каменистый обрыв, где за выветренные в черном песчанике уступы упорно цеплялись немногочисленные кусты. Сверху свисала бахрома ледяника. Если потребуется, может, удастся вскарабкаться наверх…
– Убедите меня, – вывел его из задумчивости голос сидящей на бревне миссис Лейми.
Говард кивнул:
– Вам нужен шторм.
– Мне нужно дождевых осадков на три дюйма в течение ближайших трех часов.
– Я не могу… – начал Говард. Но миссис Лейми оборвала его:
– Знаю, что не можете. Вы вообще ничего не можете. Вы ни о чем не ведающий, пассивный инструмент – вот вы что. Просто сделайте хоть что-нибудь. Сегодня днем вы вызвали шторм – по ошибке, скорее всего. Повторите.
– Предупреждаю вас, я не слишком хорошо умею это контролировать.
До Говарда вдруг дошло, насколько истинно его заявление, и он впервые усомнился в плане мистера Джиммерса. Сегодняшний шторм за несколько минут едва не смыл шоссе. Не останови его Говард, что бы еще случилось?
– Конечно, вы не способны это контролировать, – сказала миссис Лейми, внезапно потеряв терпение. – Это требует руки посильнее вашей. Воспользуетесь рисунком – что бы вы там сегодня с ним ни делали. Вы ведь не затем сюда со мной пошли, чтобы спорить? Подумайте о своем дяде, своей тете.
Говард пожал плечами:
– Ладно.
Он повернулся лицом к мосту, спиной к океану, стараясь делать вид, будто вызывает какую-то мистическую силу. «Поехали», – мысленно сказал он, опускаясь на колени в песок и разглаживая листок бумаги. Тщательно, словно следуя некоему методу, он подогнул уголки, сделав треугольник. Потом свернул снова, соединив противоположные углы, уменьшив фигуру до половинного размера. Подождал, щурясь на результат с видом истинного маэстро.
Небо над океаном осталось ясным. Не было даже намека на туман. В такую ночь дождь попросту невозможен. Он снова сложил рисунок так, что два первых уголка оказались в середине, добавил к ним третий, чтобы получить небольшую пластинку, потом подвернул противоположный угол, сложив подобие вытянутой короны, которая пришлась бы впору только цыпленку. По-прежнему ничего. Миссис Лейми наблюдала за ним с сомнением. Выражение ее лица говорило, что она не намерена сидеть тут всю ночь, и терпение у нее на исходе.
– Все часть процесса, – сказал Говард.
Тут он поднял взгляд, боковым зрением уловив какое-то движение. Там были Джиммерс и Сильвия. Но были они вовсе не под железнодорожным мостом. Они осторожно крались вдоль скалы, пробираясь от валуна к валуну, от куста к кусту, и миссис Лейми не видела их только потому, что сидела к ним спиной. Говард нарочито опустил взгляд, спрашивая себя, что, черт побери, они задумали. Он уставился на нелепую шляпу. Потом вдумчиво, точно размышляя над каждой складкой, ее развернул, превратив рисунок в плоский лист, который снова сложил – на сей раз в длину.
Он рискнул поглядеть на обрыв. Зачем, скажите на милость, они вышли из укрытия? Теперь он их не видел, но знал, что они притаились, как две кошки, за единственным достаточно большим кустом, который мог спрятать их обоих. Что они задумали? Выпрыгнуть и схватить старуху? Но это уж полная глупость. Тут Говарду пришла в голову ужасная мысль: у Сильвии ничего не получилось, ее возня с рисунком совсем ни к чему не привела. Тогда он спросил себя, а сколько, собственно, власти заключено в рисунке и сколько – в нем самом?
– Что это вы задумали? – зловеще осведомилась миссис Лейми. Прочтя что-то по его лицу, она внезапно обернулась и стала оглядывать окрестные скалы, вперилась в тени под мостом. Ночь была тиха и пуста, кроме ветра и океана не двигалось ничто.
– У вас есть тридцать секунд, – сказала она, глядя на часы. Ее голос звучал слишком натянуто, будто она в любую минуту может сломаться, сорваться на визг.
– Уже. Уже сообразил.
Говард снова развернул треугольник в квадрат, потом сложил его перпендикулярно первой складке. Действуя, насколько мог, аккуратно, он подвернул уголки, чтобы получился складной «китайский оракул», и тут же вспомнил, как в четвертом классе он никак у него не выходил. Он больше не решался взглянуть на скалу, только прислушивался, выискивая нужные звуки. Миссис Лейми следила больше за его лицом, чем за его руками. В какой-то момент он встретился с ней взглядом – в ее лице читалось подозрение. Уголок рта у нее бешено подрагивал, словно его дергали за невидимую нитку. Вид у нее был такой, будто ее опять обманули, будто старый болван Джиммерс снова подсунул ей фальшивку…
Говард боялся даже вздохнуть. Он слишком часто складывал и без того хрупкую от возраста бумагу, и теперь она начала рваться. Одна складка разошлась с уголка края, и, чтобы скрыть это, он поспешно сложил ее по месту разрыва, свернул полученное пополам, и еще раз, оставив уже всякую мысль о китайском оракуле. Лист у него в руках быстро превращался в нечто громоздкое, слишком плотное, чтобы его можно было сложить еще, не превратив в бессмысленный ком. Не оставалось ничего иного, кроме как развернуть его и начать по новой, попытаться смухлевать, бормоча какую-нибудь чушь. Так или иначе их фарс вот-вот закончится.
Когда он разворачивал ком, бумага порвалась снова, на сей раз в трех местах сразу, так что теперь в листе зияли двухдюймовые прорехи. Поспешно, чтобы она не заметила происходящего, Говард снова сложил лист пополам, теперь уже не следуя никакому методу, а просто стараясь скрыть тот факт, что вскоре рисунок будет годен только на клетку для хомячка.
Миссис Лейми поглядела на часы.
– Семь секунд, – прокаркала она.
Она дышала тяжело, как при гипервентиляции, от ярости глаза у нее превратились в щелочки, и она ударяла палкой в песок между ногами, будто отбивала секунды. «Ну, вот и все», – подумал Говард. Лучше уж швырнуть ей ком прямо в лицо и дать деру. А еще лучше выхватить у нее палку и ею же оглушить, потом привязать к опоре моста, через черный ход пробраться в мотель, а там выбить правду из Горноласки, выяснить, где держат Роя и Эдиту. Беннет был прав. Они сглупили, так долго соглашаясь играть по правилам миссис Лейми. Она ничего им не спустит.
– Так-так! – произнесла она, словно ее только что оскорбили.
Потом встала, поджала губы – в отливающем слоновой костью лунном свете она походила на высушенную мумию.
Тут воздух наполнился запахом озона, небо прорезал зигзаг молнии, и почти сразу за ним – раскат грома. Океан осветила желтовато-голубая вспышка. Тяжело попятившись к бревну, миссис Лейми упала на одно колено в песок, но тут же оттолкнулась рукой и встала, ее лицо растянулось в маску алчности, удовлетворения и удивления.
– Дай его мне! – взвизгнула она, вырывая у Говарда из рук еще сложенный лист и бессмысленно тыча ему в грудь концом палки, будто старалась ударить первой на случай, если он попробует не отдать.
– Лучше разверните его! – крикнул Говард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59