В голове гудело от страха: его вот-вот застрелят. Плевать, что станется с «камаро». Если враг начнет палить, повсюду зажжется свет и в полицейском участке станут надрываться телефоны. Криминальная карьера Говарду обеспечена.
«Камаро» врезался в обочину, влетел двумя колесами на бордюр, теперь Говард резко крутанул руль влево, возвращаясь на мостовую, а враг метнулся к заграждению, подальше от машины, но тут же выпрямился и снова нацелил пистолет, следя дулом за автомобилем, когда Говард, стремительно повернув на Стюарт, двинулся в сторону вокзала.
Говард выпрямился на сиденье и чуть сбавил газ, наблюдая за врагом в зеркальце заднего вида. Теперь между ними было слишком много препятствий: припаркованные машины, телефонные провода, и отважиться он может только на выстрел наобум, а Говард был уверен, что так рисковать он не станет.
– Беги за мной, – сказал Говард вслух. – Давай же! Погонись за мной.
Но этого враг не сделал. Застыв на месте, он внимательно смотрел на пакгауз. Мини-вэн он отсюда видеть никак не мог, но явно напряженно размышлял. Если он сейчас бросит преследование, угон обернется полной бессмыслицей. Говарду нужно увести врага за собой. Немедленно!
Нажав на газ, он, визжа шинами, снова рванул вперед. Потом ударил по тормозам, поставил ручник и резко крутанул руль. Машину стало медленно заносить вперед по кругу. Прикрывая голову руками, Говард метнулся на пассажирское сиденье. Секунду спустя «камаро» врезался в бордюрный камень, выломав секцию заграждения, которую катапультировало через капот. От столкновения Говарда бросило вперед, он едва не сполз на пол и больно ушибся коленом о рулевую колонку. Гудок издал одинокий отчаянный вопль, а потом все стихло, если не считать лязга, с которым что-то упало на асфальт.
Говард нашарил ручку дверцы и, распахнув ее, кубарем вывалился из машины. Перекатившись и став на ноги, он бросился бежать по Стюарт, не оглядываясь, отчаянно срывая лыжную шапочку, которая перекосилась и съехала так, что он почти ослеп. Чертовски болело колено, которым он ударился о руль, и он прихрамывал и подпрыгивал зигзагообразным курсом, ожидая в любую минуту услышать стрекотанье выстрелов или топот ног по мостовой.
Если его догонят, быть беде: опасность грозит не только ему, но и всему предприятию. Но еще большая беда случится, если враг что-то заподозрит и повернет назад к пакгаузу. Хотя бы еще несколько минут все должно выглядеть, как угон, а не как взлом. Говард свернул на Кустовую, пробежал мимо чьего-то огороженного газона. Потом остановился и, только тогда выглянув поверх ограды, с облегчением и ужасом увидел, что преследователь бежит к нему. Теперь их разделяло не более двадцати ярдов. К тому же на улице вокруг разбитой машины собирались люди в пижамах и халатах.
Говард побежал к океану. Всякий раз, когда он наступал на ушибленную ногу, вверх и вниз по ней простреливало огненной болью. Но сейчас оставалось только драться или бежать, а чем дальше он заманит этого человека… Он пересек улицу, побежал прямо на газон, потом по посыпанному гравием проулку, затем снова на юг, к лесоскладу. До ворот было еще добрых три надежных квартала. Может быть, он сумеет спрятаться? Но где? Заборы по сторонам проулка, хоть и покосились от старости, были высокими, и даже будь у него время подтянуться и перелезть, он угодит в ловушку на чьем-нибудь заднем дворе.
Он оглянулся и тут же метнулся в сторону. Враг был теперь в начале проулка, стоял на одном колене и целился. До него было футов шестьдесят, не больше – слишком близко. Подпрыгивая, Говард снова побежал зигзагом и едва не рухнул ничком, когда колено под ним подогнулось. Грохнул выстрел, жестяной мусорный ящик впереди справа накренился, крышка упала и с лязгом запрыгала по земле.
Щелчок выстрела подтолкнул Говарда вперед, точно удар сильного ветра в спину. Он снова очутился на открытом пространстве, бежал между рельсами узкоколейки к лесоскладу «Джорджия-Пасифик». Кругом – одни заборы, сплошь цепи и колючая проволока, а еще путаница рельсов, ведущих к товарной станции, и множество узкоколеек, уходящих к громадным складам и штабелям бревен.
Где-то там есть ворота. Сейчас, наверное, уже начало шестого. Там взад-вперед ходят люди. Что они подумают, увидев его в перчатках и лыжной маске? Но срывать маску еще рано. Нельзя этого делать, пока враг может хорошенько его рассмотреть. Перевалившись через невысокий, по пояс, забор из бетонных блоков, он поскользнулся на гравии. Земля ушла у него из-под ног, и он приземлился так, что из него вышибло дух. По верхушке забора чиркнула пуля, осыпав его бетонной крошкой, Говард вскочил на ноги и, пригибаясь, побежал снова, стараясь не высовываться из-за забора. Почти задыхаясь, он наполовину тащился, наполовину рысил, подгоняемый лишь инерцией и страхом.
На нескольких путях между депо и нагромождениями станков с лесопильни стояли параллельными рядами вагоны Скунсового поезда, и Говард юркнул между ними, побежал мимо нарисованных на стенах потешных скунсов. Просто так враг не отстанет. Надо стряхнуть его с хвоста среди безмолвных вагонов, и лишь потом пробираться к старой библиотеке, где ждет его дядя.
Он прислушался, не раздастся ли скрип шагов по гравию, но ничего, тишина. Неужели враг сдался? Говард прикинул, сколько они вот так бегают. Слишком мало, если у дядюшки Роя и Беннета возникли трудности со взломом пакгауза. Может, враг и не сдался вовсе? Может, просто выходит потихоньку на огневую позицию? Может, ему плевать на машину и он просто охотится на Говарда, чтобы выместить злость на его шкуре?
Став на четвереньки, Говард заглянул под вагон. По противоположной стороне рельсов осторожно ступала пара ботинок. Враг отнюдь не сдался. Ноги остановились, и внезапно на Говарда уставилось лицо, которое со стремительностью змеи сменилось рукой с пистолетом.
Говард вскочил и бросился бежать, на бегу слыша, как рикошетит о тяжелый металл пуля. Он пробирался среди вагонов в надежде обогнуть состав, когда он закончится. И наткнулся прямо на цепное заграждение, на сей раз с севера, со стороны Еловой улицы. Ему нужна компания, нужны люди вокруг. Они могут схватить его и запереть, если захотят, но если не окажется случайных свидетелей, преследователь попросту его застрелит. В этом он не сомневался, и уверенность дала ему второе дыхание.
Он завернул за состав и понесся со всех ног по Еловой мимо старого ржавого крана и водокачки. Впереди замаячили ворота, у которых стояли с десяток мужчин во фланелевых рубахах и куртках. Говард побежал прямо на них.
– Эй! На помощь! Эй! – закричал он сквозь лыжную маску.
Больше ему ничего не пришло в голову. Все как один с суровым видом повернулись к нему, и из небольшой застекленной будки вышел и стал поперек дороги, сложив руки на груди, кряжистый крепыш.
Говарду казалось, что он слепо бежит навстречу гибели, но еще худшая погибель следует за ним по пятам. Он рискнул бросить взгляд через плечо. Преследователь приближался уверенным прогулочным шагом, как человек, только что сорвавший куш и подстраховывающийся только для проформы. Пистолет он убрал в карман и стал теперь просто невинным гражданином, погнавшимся за злостным угонщиком.
На безумное мгновение Говард едва не остановился. Он попал в ловушку – враги и спереди, и сзади. Все зависело от мифического Джека Макдональда, которого он в глаза не видел. Говард пожалел, что не слушал внимательнее, когда дядюшка Рой описывал этого человека, но он ведь не рассчитывал, что все обернется так скверно. Бежать теперь было больше некуда, разве что еще в какой-нибудь закоулок, через еще одну пустую парковку, а это, по всей видимости, настолько тщетно, что и думать об этом не стоит. Его дело сделано, и сделано на совесть – настолько на совесть, что хватит на ближайшие несколько лет, за которые он научится штамповать номера для автомобилей, может быть, даже выбьет один, чтобы заменить номер на разбитом «камаро», который он угнал.
Из последних сил он похромал к воротам и с ужасом увидел, как на него стремительно надвигается автопогрузчик с короткой и невысокой, всего по колено, стопкой фанеры. Мужчины у сторожки придвинулись к нему, отсекая преследователя, а крепыш из будки спросил:
– Ты чертовы пончики принес?
Погрузчик остановился перед Говардом. Кто-то сказал:
– Запрыгивай, – и одновременно подтолкнул Говарда вперед, так что он, упав на фанеру, растянулся ничком.
Говард пошарил в поисках края стопы, чтобы за него ухватиться, и едва не соскользнул на землю, когда погрузчик загудел, тронулся и поехал прочь.
Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как рабочие с лесопильни подходят к его преследователю, который с озадаченным видом сбавил шаг.
– У него пистолет! – предупреждающе воскликнул кто-то, хотя никакого пистолета по-прежнему видно не было.
Враг остановился и поднял руки, сдаваясь, а мужчины надвинулись на него. Ошеломляющим хуком вознесся кулак и угодил врагу в живот, в то время как кто-то еще подтолкнул его сзади, и враг рухнул с выражением полнейшего изумления на лице. Вокруг него забурлила толпа, Крепыш – вероятно, Джек Макдональд – мирно вернулся в свою будку и снял трубку с телефона. Пока что Говард был в безопасности, и автопогрузчик увозил его все глубже в сердце лесосклада, по проулкам среди груженых паллет, штабелей бревен и бездействующих станков.
Элоиза Лейми с криком пробудилась ото сна, в котором видела рыбину.
Она стояла на почти пустынном пирсе, где старик ловил рыбу на удочку, сделанную из палки и куска бечевки. Конец его удочки описывал крохотные круги, оставляя по себе мглистый послеобраз, точно рисунок облаков в небе.
Во сне она смотрела через перила в прозрачную соленую воду, поначалу ничего не видела, но потом поняла: что-то изменилось, сдвинулось под поверхностью океана и теперь приближается к пирсу. Под поверхностью скользили тени, хотя и были слишком глубоко, чтобы их распознать, но внезапно она поняла, что под пирсом сейчас огромный косяк рыбы и что старик поймал одну и теперь вытягивает.
Его леска натянулась, удочка выгнулась, потом шевельнулся сам пирс, будто рыбина так велика, что вот-вот утянет их вместе с пирсом в океан. Когда пирс накренился, миссис Лейми схватилась за перила. Ее ноги заскользили по доскам. Руки сорвались с перил, и она кубарем покатилась мимо старика, который все так же мирно сидел на своем месте, держал выгнувшуюся удочку и водил рыбину.
Погружаясь в тенисто-зеленый океан, она закричала, и этот вопль ее разбудил. С минуту миссис Лейми, тяжело дыша, сидела на постели, приходила в себя, твердила себе, что это всего лишь сон. Она дрожала в ночной рубашке. Минуту спустя, как только обрела способность думать, напомнила себе, что это тот самый сон, который она видела прошлой ночью и позапрошлой тоже, только на сей раз старик поймал свою рыбину.
Встав с постели, она зажгла свет. Половина пятого утра – слишком рано, но все равно сегодня больше не уснуть.
Она оделась и спустилась вниз поставить воду для растворимого кофе. Потом вышла в предрассветную мглу и нашла садовый секач. Она поспешно обошла сад, нарезая букет лишенных красок цветов. К тому времени она проснулась уженастолько, чтобы пошутить про себя: никогда не наносите визит, не прихватив с собой небольшого подарка.

19

В дверь постучали. Для Эдиты с завтраком слишком рано. Это мог быть Рой Бартон, везде чующий неприятности и повсюду видящий заговоры, но и на его стук не похоже. Грэхем медленно поднялся с кровати и натянул на длинные подштанники брюки. Потом надел шляпу и шлепанцы, нашел свою палку-трость и заковылял к двери. Только-только расцвело, и утро было серым и тусклым. Через оконное стекло он увидел, кто там, и доподлинно понял, что приключилось с его огородом.
Наконец дошло и до этого, до разговора начистоту с Элоизой Лейми. Он знал, что она хочет у него забрать, но это было невозможно. Теперь оно не в его руках. Жребий брошен, наследник избран. Он приехал на север по доброй воле, сам просил разрешения приехать. Его затянуло в водоворот событий. Он уже стал колесиком их механизма. Элоиза Лейми, сводная сестра Майкла Грэхема, опоздала.
В призрачном тусклом свете раннего утра они бок о бок спускались к пруду. Грэхем тяжело опирался на палку, шел медленно: делал один шаг, ставил палку, потом к ней – ногу, и лишь затем делал другой. Элоизу раздражала его медлительность, поэтому он вообще остановился, чтобы еще больше ее позлить. Вытащив из кармана перочинный нож, он начал методично вычищать грязь из-под ногтей.
– Что ты делаешь? – спросила она с раздражением.
– Что? – Он моргнул, словно едва-едва ее узнает.
– Ты собирался ловить рыбу. Мы спускались к пруду, чтобы ты мог поудить. Не забыл?
Он поглядел на нее с любопытством.
– Я перебрался сюда в девятьсот десятом, – медленно произнес он глядя на черный лес за прудом. – Работал на железной дороге. Построил себе дом на утесах. В частности, потому, что два раза в год вдоль побережья проплывают киты. С точностью часов. У Джиммерса был телескоп. Он часами мог за ними наблюдать.
Медленно покачивая головой, он следил за ее лицом. Один глаз у нее подергивался, и в такт ему поднимался к уху уголок рта.
– Ты собирался рыбачить, Майкл, рыбачить. Попытайся это запомнить. Выбрось прошлое из головы. Нам нужно позаботиться о будущем.
Он покачал головой.
– Просто илистая дыра, – сказал он. – А раньше в ней водилась форель длиной с мою руку. Повсюду водилась форель.
Взяв его за локоть, она потянула его вниз по склону. Он позволил ей себя вести, будто не знал, куда направляется, но доверяет ей. Однако на мгновение он остановился, когда лезвие боли прошило грудь, скатилось в левую руку. Закрыв глаза и стараясь дышать ровнее, он спросил себя, что бы это могло быть. А вдруг он умрет, не услышав, что она хочет сказать? Он почти на это наделся.
Но боль спала, и он заставил себя идти дальше. Выводить ее из себя легко, но утомительно. Внезапно ему больше всего на свете захотелось мирно сидеть на берегу и смотреть, как сигают по воде водомерки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59