А потребность в сказках вообще отпадет, потому – кому их сочинять и о ком, когда все равны станут?– Кстати, о сказках, – хитро прищурился чародей. – Что-то мне подсказывает, что в новое издание «Базяк» будет включена еще одна сказка, и будет она называться п'йимейно так: «Нечаянная Нетять и Г'йозный Жлезьпых».– Не ты ли, дядюшка, эти сказки выдумываешь? – вопросил Сереион, прикидывая, что хухлязимусовской жизни с лихвой хватило бы и на это.– А не все ли йавно, кто их сочиняет? Главное, чтобы н'йавилось. Вот ты же, нап'йимей, не задумываешься над тем, кто этого фанчк'йаксу готовил Он тебе по вкусу, и ты его ешь, п'йавильно?– Мне вообще достаточно того, что я у тебя в гостях, – улыбнулся Сереион. – К тому же я пришел к тебе по очень важному делу.Он поежился, как от холода, припомнив грозный и несокрушимый вид обновленного дракона.– Дракон, о котором мы с тобой в прошлый раз говорили, уже обосновался в замке – и, кажется, надолго, – а обещанного антидракона я еще и в глаза не видел. Король волнуется, Марона теряет сознание от одной только мысли о грядущих расходах, Мулкеба пыхтит нечто невразумительное. Зато сразу ясно, что он совершенно не понимает, какую тварь вызвал и что с ней теперь делать. Его величество наконец осознал, что лучше терпеть свою тетю, нежели чуждую тварь. К тому же, дядюшка, дракон прибыл не один, а с пятью демоническими драконорыцарями. Я так не играю. Я просто уже не могу дождаться истребителя данного дракона.– Терпение, терпение, молодой человек. Как говорят в Юккене: быстро поедешь, тихо понесут, – лукаво улыбнулся Хухлязимус, позабыв на время о своем аристократическом прононсе. – Неужели тебе так хочется убить бедного дракона?– Не убить, а хотя бы знать, что его в любую минуту можно отвадить от замка. Я никак в толк не возьму: что сложного в том, чтобы свести в одной точке двух магических тварей? Ты ведь, дядюшка, Душару, говорят, можешь разбудить, если тебе приспичет.– Лучше тебе до этого не дожить, – испугался чародей. – А что касается антидракона, то ты не горячись и не беспокойся. Лучше вот отведай пумченегих сальбульчиков. – Он достал из вазочки сальбульчик и с хрустом стал жевать. – Таких теперь не делают, рецепт затерялся во мраке веков. Я его в одной сказке вычитал. Твой д'йакон, батенька, фунтишляшит семимильными шагами, оттого мой антид'йакон за ним не поспевает. Как говойится, пеший конному не товайищ, понимаешь, о чем я?Сереиои с интересом повертел перед глазами сальбульчик, осторожно его надкусил и заглянул внутрь.– Нет, не понимаю.Хухлязимус встрепенулся:– Ты, кстати, не читал сказку про Волшебный Цульпечек?При чем тут сказка про Волшебный Цульпечек, Сереион уразуметь не смог, но в дискуссию включился:– Это там, где три ватрипохи никак не могут одну пару туфель поделить, чтобы понравиться одному вельможному наместнику, а он впоследствии оказывается нищим и улетает на седласой забаске к богатому приемному отцу?Глаза у чародея стали размером с чайное блюдце, а очки самопроизвольно полезли на лоб.– Да нет же! Это ты путаешь со сказкой про любовь между Корнючим Звеморем и Чучкаюкенской девой. Помнишь, они там еще в Чаморском Земскалье Сманариновый ключик от пояса верности ищут?Сереион тоже возмутился:– Да нет, дядюшка, это ты что-то путаешь. Сманариновый ключик – это, по-моему, вообще из Луздунчика. У него еще дли-и-инный такой нос вырос… – Он безнадежно махнул рукой и взмолился: – Давай не будем спорить, а то просидим до завтрашнего утра. В другой день я бы только с радостью, но сегодня мне еще предстоит возвратиться на Мумзьнямский вечер в замке.Хухлязимус неожиданно заинтересовался:– Мумзьнямский вечей, говойишь? Это, поди, Муйкеба п'федложил? Неплохо задумано, совсем неплохо для человека, котойый п'йославился штопаньем носков… Еще одна предпоследняя глава Женщина считает, что на каждый вопрос есть два взгляда: ее и ошибочный.Реальность можно выдержать, только если она не вся дана в ощущениях. Или дана не вся сразу. Зофъя Налковская В тот страшный день, завидев вдалеке курящееся облако желтой пыли, дозорный на башне не закричал, как заведено: «Едут!» – переполошив при этом добрую половину замка. Нет, он скорбно и торжественно преодолел крутой спуск по винтовой башенной лестнице, выбрался на мощенный булыжником двор и сперва огляделся вокруг, словно в последний раз. И уже затем, решительно надвинув шлем поглубже, поправив пояс и утвердив на месте прыгающую челюсть, подошел к пажу, торопившемуся куда-то с поручением.– Едут, – доверительно сообщил дозорный. – Доложи кому-нибудь.– Ой, – трагически молвил паж. И поник.Вскоре весь замок облетела страшная весть. Она пронеслась по нему неслышно, словно ночная птица на мягких крыльях, но произвела невероятное по силе разрушительное воздействие.Доблестные воины гвардии взялись чистить свои доспехи и делали это столь тщательно, словно готовились к последней битве и именно в этих доспехах намеревались отойти в вечность.Слуги внезапно кинулись подметать двор и драить его щетками, что было делом уж вовсе бессмысленным, ибо по мокрым камням сновали взад и вперед сотни переполошенных людей.Кто-то несся с бутылками лучшего вина, кто-то тащил на кухню упирающегося и отчаянного визжащего кабанчика. Кто-то торопливо нес из кухни казаны, кастрюли и какие-то таинственные горшочки – этим великим переселением руководил скорбный повар, еще не окончательно пришедший в себя после славного проведения Мумзьнямского танцевального вечера.Забаррикадировался в своей башне маг Мулкеба и сообщил, что не выйдет ни за какие коврижки.Тихо отпаивался настоем для укрепления пошатнувшихся нервов первый министр Марона. Делал он это под чутким руководством дворцового лекаря Мублапа, но то была лишь теория. А практика неопровержимо свидетельствовала о том, что оба почтенных господина тихо наклюкивались крепким зельем с непонятной целью.Брился, как перед первой брачной ночью, храбрый Сереион.Вытаскивали из сундуков шальки и пелеринки очаровательные дамы, славные своими пышными бюстами. И эти самые пышные бюсты они и пытались сейчас скрыть под цветастыми тканями.В пиршественном зале уничтожали следы давешнего празднества и в организованном порядке выносили особо расслабившихся и глубоко отдыхающих в подземелья.Орал не своим голосом безумный лесоруб Кукс, требуя одновременно свободы, защиты, пощады и тот самый самодельный топорик.– Что происходит? – тревожно спросил Дитрих у пробегающего мимо человека. – Вас ист дас?На драконорыцаря – то есть существо, которому буквально поклонялись минуту назад, – сейчас просто никто не обратил внимания.– Ничего не понимаю, – пожал плечами Вальтер. – Такое впечатление, что у них наступил конец света и им глубоко плевать, что будет дальше. Просто собираются достойно провести это мероприятие, а затем со спокойной совестью отдать концы.– Похоже, – хмыкнул Клаус. – Да что это за паника в замке? Что, опять красные варвары одолевают?– Вы глубоко заблуждаетесь, – вмешался в их беседу вездесущий и всезнающий Хруммса. – К атаке варваров никто и никогда не стал бы готовиться столь тщательно. Ибо в схватке с варварами остается последняя надежда победить и выжить. А здесь это исключено…– Да что же это за напасть такая? – не выдержал Дитрих.– Бесполезно, герр майор, – успокоил его Хруммса. – Словами не опишешь. Это надо видеть своими глазами, и вы это увидите. Гарантирую.Промаршировал извилистым замковым коридором почетный отряд гвардейцев в парадных доспехах. Маршировал он как на казнь, причем казнь собственную. С соответствующим выражением лиц, заторможенными движениями и отрешенным взглядом. Командовал ими доблестный Сереион, похожий в эту минуту на несчастную селедку, которую сперва запугали до полусмерти, а после так и засолили.– Сереион! – окликнул его Морунген.– А, да что там! – махнул рукой славный гвардеец. И скрылся за поворотом.– Не понял, – признался майор.– Он и сам ничего не понимает, – успокоил его Хруммса. – Будьте снисходительны к человеку, который не знает, сколько минут ему отмерено Душарой в этой юдоли слез и скорбей.– Что-то я не заметил ни слез, ни скорбей, ни юдоли, – сказал Дитрих.– Это вчерашние наблюденя. А сегодня все иначе.– Видимо, это такой всенародный день всеобщего траура, – предположил Вальтер, – после этого самого танцевального вечера.– Вот-вот, общенациональный, – подтвердил маленький полиглот. – Давайте спустимся во двор. Не то пропустим самое важное.Во дворе собрался весь цвет Упперталя. И не цвет тоже. Просто в дальнейшем мы о нем не станем упоминать. Ограничимся перечислением только самых известных и знакомых лиц.Перед гостеприимно распахнутыми воротами, вытянувшись во фрунт, слегка побелев и посинев от нечеловеческого напряжения, стояли король Оттобальт, первый министр Марона, Сереион, человек двести или двести пятьдесят отборных гвардейцев, лекарь Мублап, дворцовый церемониймейстер, министр иностранных дел, казначей, повар, а также прочие персоны, в данный момент не представляющие интереса для нашего повествования.А в замок тихо взмеилась процессия.Величественные рыцари на чалых, гнедых и саврасых скакунах, рыцари сплошь в кобальтовом и алом, сопровождали миниатюрную каретку. И в этой каретке, трясшейся и громыхавшей на булыжниках, и ехала знаменитая тетя Гедвига.Рыцари спешились, положили к ступеням кареты зеленую подушечку, распахнули дверцы…– Бальтик, маленький мой, здравствуй! – пропела тетя, выкатываясь из кареты.– Я не маленький! – сказал король.– А если не маленький, то зачем ты велел открыть ворота настежь? Ты знаешь, что бывает с теми, кто настежь открывает ворота, не спросив: «Кто там?»– Знаю я, что будет, если ворота загодя не открыть, – буркнул король. – Вы, тетя, всю душу вынете, что я вас видеть не рад и перед закрытыми дверями мариную.– Я никогда не говорила ничего подобного, – возмутилась Гедвига.– А в прошлый раз? – сопротивлялся король.– Что за манеры? Почему ты не сказал тете «добрый день»? Почему ты сутулишься? Немедленно стань ровно.– Здравствуйте, тетя.– Так-то лучше. А как я тебя учила улыбаться приятным людям? Улыбнись мне.Король оскалился, как старый хаббский череп.– Умница, – расцвела королева. – Тебе жениться пора. Такой представительный и состоятельный мужчина обязательно должен жениться. Особенно в твоем возрасте, пока ты еще можешь иметь наследника. Ты ведь пока еще можешь иметь наследника? – уточнила Гедвига громко. – Как у тебя с ЭТИМ здоровьем?– Тетя, что вы такое говорите? – прогудел Оттобальт, краснея.– Дело говорю, – отрезала Гедвига. – Ничего, на сей раз я тебя таки женю.– Посмотрим, – дипломатично ответил король.– А как вырос-то, как вырос! Правда, он сильно вырос? – торжествующе обратилась Гедвига к молчаливому строю гвардейцев.Те кивнули. В том смысле, что похожий на кряжистое дерево король лет эдак двадцать как уже сильно подрос.– Но выглядишь ты плохо, – вынесла королева окончательный приговор. – Цвет лица никуда не годится – больше всего похоже на половую тряпку. А прическа! Что у тебя с прической? Кто тебя так подстриг?– Это последняя юккенская мода, – тоскливым шепотом поведал дворцовый церемониймейстер.– Юккен нам не указ и никогда им не был, – гневно сверкнула очами Гедвига. – Портить собственную голову в угоду юккенскому королевскому дому – это последнее проявление слабости, мой мальчик.– При чем тут юккенский королевский дом?! – взвыл Оттобальт.– Ты сам сказал, – удивилась тетя.– Я ничего не говорил.– Какая разница, – пожала плечами Гедвига. – Это все равно не важно. Меня гораздо больше интересует, где осаждающие бруссы? Куда вы их подевали?– Да, собственно… – пролепетал первый министр Марона, поняв, что пора прийти на помощь королю, который уже едва стоял на ногах, – дело в том…– Не пытайтесь скрыть от меня горькую правду! – грозно предупредила королева. – Мне доподлинно известно, что Дарт осадили варвары. И напрасно вы хотите их спрятать и сделать вид, что в государстве все в полном порядке.– Бруссов нет, – буркнул его величество.– Когда в пятилетнем возрасте ты расколотил любимый кубок своего дяди, такой, с изумрудиками по краям, – пустилась тетя в воспоминания, – ты тоже хотел убедить меня, что не делал этого. Маленький мерзавец Арсанис уже тогда плохо влиял на тебя. Я предупреждала, что рано или поздно он сбежит к какому-нибудь другому повелителю, но ты мне не верил. Ты ведь такой доверчивый и наивный, бедняжка. Короче. Заканчивайте это представление, доставайте своих варваров и ни о чем не беспокойтесь. Тетя Гедвига уже здесь. Тетя Гедвига позаботится о своем любимом племяннике и своей родной стране.Конечно, нехорошо хвалить себя, но ты ведь помнишь, что меня зовут Нучипельская Дева-Избавительница? И что за мной стоит могущественный рыцарский орден?– Разве тут забудешь? – вздохнул Оттобальт.– Ты должен гордиться своей тетушкой, – призвала королева.– Я горжусь, – отчаянно закивал Оттобальт.– Тогда предоставь мне заняться твоими проблемами. Представляю, сколько их накопилось за время моего отсутствия, особенно на кухне. Тебя, вероятно, опять кормят спустя рукава и не следят за соблюдением твоего режима. Я разберусь со всеми. Но начнем с бруссов. Я явилась освобождать Упперталь от варваров и истреблять их.– Уже освободили, – неслышно прошептал Оттобальт, внутренне сжимаясь и холодея при одной мысли о том, какова будет реакция.– Кто посмел?! – остолбенела тетя.– Дракон, – дрожащим голосом вставил министр Марона, являя беззаветную преданность своему сюзерену.– Развели такой бардак, что уже драконов расплодили, – рявкнула королева на злосчастного вельможу.– Это не мы, – взмолился тот.– А кто?– Маг, Мулкеба.– С магом я разберусь потом, – пообещала Гедвига. – Где он?– Заперся в башне, – сообщил Сереион.– А тебе не мешало бы выбриться, – отметила тетя. – В башне – это хорошо. Заприте его там и никуда не выпускайте, я и до него дойду. Но все по порядку Где дракон?– Недалеко– Хорошо, будем истреблять дракона, – покладисто улыбнулась тетя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40