– тонко намекнул «штатный идеолог», имея в виду оставленное во дворе бронированное чудовище и желая узнать, какой пакости можно ждать от команды драконов и демонов.– Это что, сумасшедший дом или они над нами издеваются? – шепнул Вальтер на ухо Морунгену.– Сам не разберу, но, по-моему, король настоящий, – так же шепотом ответил ошарашенный Дитрих.Затем ему пришло в голову, что надо бы в ответ тоже на что-то намекнуть, и потому туманно молвил:– У нас все в порядке, и, если надо, мы готовы дать отпор врагу хоть сейчас!Хруммса легко перевел эту фразу, а затем от себя добавил:– У них по этому поводу даже песня есть такая: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». – Последнее предложение он пропел, дирижируя тонненькой ручкой.Все уставились на него в равной степени озадаченно. Хруммса смутился:– Или не у них, а у их идеологических противников – точно не скажу.Зал потрясенно зашумел.– Тихо! Тихо! – прикрикнул Оттобальт. – Всем соблюдать регламент, не то я прикажу очистить помещение.Король ощутимо пихнул Мулкебу локтем в бок, заодно отыгравшись за неподобающее магу поведение.– Мулкеба! Говори, говори далее.Маг постарался изобразить на лице умное и одновременно глубоко доброжелательное отношение к собеседнику.– Я хотел еще спросить наших уважаемых гостей, как они собираются праздновать… – Тут он обнаружил, что успел забыть нужное слово, полез в мешок, который стоял возле его кресла, за толстенной книгой, открыл ее и прочитал, водя пальцем по строчкам: – Новый год!В зале воцарилась гробовая тишина. Министр Марона показал Мулкебе, что велит последнего повесить, утопить и четвертовать одновременно. Король закатил глаза:– Вот дуралей, что он городит?Мулкеба всмотрелся в изумленное лицо драконорыцаря и спохватился:– Ой, кажется, не то прочел. – Он пошелестел страницами и радостно объявил: – Конечно. Как я мог так ошибаться? Я имел в виду День Победы.Морунген расцвел:– Ну, господа, это в корне неверный вопрос. Правильнее было бы его задать так: ГДЕ немецкая армия собирается праздновать Новый год и День Победы? И я отвечу, что ни для кого не секрет, что и Новый год, и Победу мы все еще надеемся отпраздновать в одном месте – и это Москва!– Это где? – поинтересовался Марона.– Понятия не имею, – пожал плечами Мулкеба.– Так выясните! – рявкнул министр.– Не собираюсь, – ответствовал маг. – И так все чрезвычайно запуталось.– А кого нам за это нужно благодарить? – свирепо вопросил Марона. – Даже дракона толком вызвать не можете – все время какие-то накладки.– Какие накладки?– А кто в прошлом году затопил казармы киселем, вместо того чтобы произвести запас солонины?– Подобные неприятности могут случиться с любым.– А кто выкрасил озеро в желтый цвет, чем надолго отпугнул рыбаков и лишил двор свежей рыбы?– Зато какие прелестные стены получились в спальне его величества!– А кто облысил всех кур в королевском птичнике?– Почему вы не упоминаете о повышенной мягкости новых перин?– А кто побудил статую короля Хеннерта шастать по всем дартским кабакам и требовать эля?Маг насупился.– А?.. – собрался было продолжить реестр всех этих безобразий Марона, однако его внимание привлекла необычайная тишина.Тут выяснилось, что все в пиршественном зале молчат и внимательно следят за их перепалкой.– Молчать! – не выдержал Оттобальт. – Позорите меня перед драконом. Добро бы свой был, а то почти незнакомый, а вы ведете себя как дети малые. Вапонтиху вашего папу на завтрак! Чтоб на вас моя тетя глаз положила!– Проклинать вредно, – испуганно сказал маг. – Чего доброго еще сбудется.Оттобальт спохватился и примирительно обернулся к Дитриху:– Прошу простить меня за грубость, ваше драконоподобие.Хруммса с восторгом перевел на немецкий всю перепалку министра и мага, а затем и гневные выкрики короля. Поэтому Дитрих с пониманием произнес:– Ничего, ничего, продолжайте. Дисциплина! Вот что превыше всего!– О! – Король упер указующий перст в потолок. – А я тут всех распустил. И министров, и магов, и тетю. И даже какого-то идеолога – одному Душаре известно, кто он и чем занимается при моем дворе. И этого вот полиглота тоже. И безумного лесоруба Кукса. Поэтому постанавливаем: Мулкеба, продолжай наше собрание и поясни гостям, что ты имел в виду, когда задавал свои дурацкие вопросы.Мулкеба собрался было встать, дабы произнести пламенную речь, однако Оттобальт неожиданно ловко и предусмотрительно наступил ему на полу плаща, и маг плюхнулся на свое место.– Сидеть, я сказал! – прошипел король сквозь зубы. – Мы с драконом наведем тут порядок.Мага передернуло. Однако демона не проигнорируешь.– Я, ваше огнедышество, когда спрашивал про победу, хотел у вас выяснить: что вы изволите кушать в честь этого праздника? Мы ведь люди смертные, оттого не ведаем, что драконы предпочитают поедать в праздничные дни.Морунген обалдело переглянулся с Вальтером.– Так, а разве мы не люди? Чем мы хуже остальных?Зал дружно рассмеялся и даже зааплодировал, приветствуя такое проявление драконьего остроумия. Оттобальт проговорил, утирая выступившие на глазах слезы:– Не знал, не знал, что драконы бывают такими шутниками. – Пальцем подманил к себе слугу и приказал: – Позови сюда повара. И все-таки, ваше драконоподобие, – продолжал король, – коль дело приняло такой серьезный оборот, хотелось бы лично от вас услышать, что прикажете подать к праздничному столу? Да! И в каких количествах?Морунген наклонился к Треттау и тихо произнес:– Не теряй бдительности. Они намекают нам на то, что знают, сколько человек осталось в танке. Правда, эти люди производят впечатление дружелюбных и мирных поселян, но русским доверять до конца нельзя. К тому же лично у меня вызывают тревогу их странные фразы про драконов, магов – какие-то явные галлюцинации.– Дикие люди, – отвечал Вальтер. – Похоже, они сами верят в то, что говорят. Или это такой поэтический язык.– О да! – подтвердил Морунген. – Язык у них поэтический. Скажем, сравни – «Буря мглою небо кроет» и «Комиссар солдат матом кроет». Ты улавливаешь разницу?– Не очень.– Вот и я говорю – великий язык.– У нас тоже был Гёте.– Это правда, но Гёте можно понять. У него, скажем, юный Вертер умирает от любви. А у них Пушкин говаривал: «Нет, весь я не умру». Вот как можно умереть частично?– Не знаю.– И я не понимаю. А другой их поэт сам честно признал: «умом Россию не понять».– Верно, – согласился Вальтер. – Это мне близко и доступно. Здесь вообще ничего умом не понять.– Дело в том, – вкрадчиво произнес Оттобальт, понимая, что на него возложена ответственная миссия договориться с драконом, – что у нас есть проблема похлеще варваров. То есть за истребление и уничтожение бруссов мы, конечно, признательны и сейчас же оговорим меню праздничного ужина, но хотелось бы узнать поточнее относительно ваших планов на предмет ее величества.Морунген остолбенел.– То есть собираетесь ли вы решать этот вопрос категорически и радикально – или мягко и поэтапно?– Дракон не понимает, – громким шепотом сказал Мулкеба.– Почему? – уставился на него Оттобальт.– Он еще не покормлен.– Понятно.Как раз в эту минуту в пиршественный зал и вошел долгожданный повар:– Звали, ваше величество?– Да, Ляпнямисус, выслушай гостей и приготовь наилучшим образом все, что они изволят попросить на ужин, то есть на обед. То есть я имею в виду и ужин, и обед, и завтрак, и промежуточные трапезы. Потому что если они проголодаются, то попросту сожрут всех, Душара их задери! И это нужно учитывать. Хруммса! Не переводи!Повар склонился перед королем и не без опаски приблизился к гостям. Морунген оживился:– Нас будет пятеро.Сделав широкий жест, описавший добрую половину Упперталя, он пояснил:– Еще трое подойдут позже.Хруммса перевел.Король откинулся в кресле и стал хватать ртом воздух.– Спокойно, ваше величество, – призвал его маг. – Должны же они там закончиться.– Я уже начинаю в этом сомневаться, – просипел король.Повар Ляпнямисус с некоторым удивлением водил глазами, изучая все загадочные пассы Дитриха, и записывал его пожелания, макая заточенную палочку в воду.– Свиные тушеные ножки, квашеной капустки, пива бы…– Эля, – перевел Хруммса. – Но крепкого и хорошего. И пупунчикские ножки с квашеной пусатьей.– Колбасок жареных. А еще, скажем, из французской кухни – салат крабовый, сыр с голубой плесенью, а можно и «Бонифас» с грибами, гуся с вареньем и шкварками…– Из хаабской кухни – салат из бамбаньерских крабов, деликатесные пыр-зик-саны, толстенького усякра, политого вареньем и в собственном поджаренном сальце.– Пусть не учат Вапонтиха плавать, – буркнул довольный повар. – Сообразим в лучшем виде. Они про своих сырых неприготовленных девственниц навсегда забудут.– Хруммса! Не переводи! – застонал Оттобальт. – А то они надолго у нас останутся питаться.– Это мысль, – оживился Мулкеба. – Дракон на дотации.– Придушу, – пообещал король. – Хруммса! Не переводи.Тем временем Морунген завороженно следил за действиями повара.(СПРАВКА: в Уппертале в качестве письменных принадлежностей используют остро заточенные щепки чернильного дерева, которое в огромных количествах произрастало на территории Юккена; чтобы что-нибудь написать, необходимо обмакивать палочку в обычную воду. Вода впитывается, красящие вещества растворяются и оставляют след на бумаге. У этого предмета лишь один существенный недостаток – пальцы так же хорошо окрашиваются в черный цвет, как и бумага. Древесину чернильного дерева Упперталь менял в Юккене на соль и металл.)– А что это такое, можно узнать? – потянулся немец к диковинному предмету.Повар с сожалением посмотрел на дикого драконорыцаря, росшего, вероятно, вдали от цивилизации. Вздохнул сочувственно. Однако протянул палочку.– Юккенское пумпало, мы им пишем. Рисуем вот эти знаки на бумаге. Вот так и вот так. Хруммса, хихикая, перевел.– Правда этим можно писать? – восхитился Дитрих, вертя палочку в пальцах. – Глазам не верю.– Только она руки пачкает, ваше огнедышество. Будьте осторожны, – запоздало предупредил повар.Морунген потер пальцы, моментально покрывшиеся темными пятнами. Показал палочку изумленному Вальтеру:– Очаровательно, какая экзотика! – Затем обратился к Хруммсе за помощью: – Я восхищен. А можно мне пару штук взять с собой в Германию в качестве сувениров?Ляпнямисус окончательно уверился в том, что ничего завидного в жалкой драконьей доле нет и быть не может. Надо же, как бедное существо радуется какой-то маленькой чернильной палочке, как умильно смотрит в глаза, как хочет хотя бы такую игрушку. Воистину никогда не возжелай иной судьбы – Душара может и посмеяться над таким глупцом. Ему захотелось сделать драконорыцарю хоть что-то приятное.– Конечно можно, что в этом такого?Повар пристально рассмотрел свою палочку: действительно занятно, если вдуматься.– И мне тоже, если можно, – попросил Вальтер. – Я отдам свои в университетский музей. Профессор этнографии будет сам не свой от радости.Хруммса понял безнадежность ситуации и подозвал старшего слугу:– Иснармул, распорядись, чтобы господину майору и его товарищам упаковали двести пумпало, только быстро.– Этот драконорыцарь носит титул майора, – доложил Мулкеба Оттобальту.– И что нам с этого?– Не знаю. Но ему может быть приятно, если мы станем к нему обращаться с уважением. Родные слова возбуждают в любом существе положительные ассоциации.– Чего? – уточнил король.– Эль – это приятно, – доходчиво пояснил маг. – Это положительная ассоциация. Тетя – это неприятно. Это отрицательная ассоциация.– Тетя – это кошмар, – пожаловался король. – Твой дракон собирается бороться с моим кошмаром?– Надо его к этому подвигнуть.– Вот ты и двигай.– Надо заходить издалека, – коварно предложил маг. – Расслабить, добиться взаимопонимания, а затем уже…– Что делать? – спросил Оттобальт.– Поводить гостей по замку, показать им наше благосостояние. Намекнуть, что мы в долгу не останемся. И пускай Хруммса поработает над этим вопросом – выяснит там, что может особенно интересовать дракона.– Белохатки его интересуют, – буркнул вездесущий Хруммса.– Да где ж мы ему возьмем эти Белохатки? – впал король в отчаяние.– Надо обещать все, что он хочет, – нашептал маг в правое ухо. – Хруммса! Не переводи и не комментируй! А потом, когда выполнит наше задание, можно будет и отказаться от своего обещания.– А он тут погром устроит! – предположил король.– Ладно. Сделаем мы ему эти Белохатки. Будут как настоящие.
Осчастливленные необычайно вкусными блюдами, Клаус, Генрих и Ганс быстро распределили график дежурств в танке, после чего Клаус остался руководить отрядом из двадцати молчаливых гвардейцев Сереиона, а остальные отправились осматривать замок.Убедившись в полном и бесповоротном отсутствии в замке не только электричества, но и элементарных мест общественного пользования, Морунген не удержался от того, чтобы уколоть Хруммсу:– Наша наука все-таки вас обошла на несколько корпусов. Причем еще до начала войны. Так что согласитесь, сопротивление рейху – очевидно бессмысленная вещь.– Вы заставили работать на вас лучшие умы Европы и думаете, что так будет продолжаться вечно? Я не говорю уже о том, что Гудериан учился в Москве, и это тоже очевидная вещь, – отвечал Хруммса с обидой за весь цивилизованный мир.– Никто никого не заставлял! – возмутился Морунген, в глубине души ощущавший Хруммсину правоту. – Как говорят у вас в России: «Рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба», правильно я сказал?– При чем тут рыбалка? – обменялись Ганс и Генрих удивленными взглядами.– Скажите лучше спасибо господину Бользену из третьего отдела РСХА, – ядовито сообщил Хруммса, – что он вашим ученым и вашим идеологам не дал докатиться до ядерного апофеоза, а то пришлось бы янки увековечить вашу нацию вместо японцев.– Что-то я не понимаю, о чем мы говорим, – попытался проморгаться Дитрих.Оттобальт со свитой шагали чуть позади, мучась любопытством, но не смея прерывать беседу полиглота и драконорыцарей.– Это, в общем, и к лучшему, что вы меня не понимаете, – загадочно сообщил Хруммса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40