Почти.
И вместе с этим неожиданным и невероятным безумием пришел его великий шанс. Возможность избавиться от ограничений своей нереализованной карьеры и сделать мир лучше. Он прекрасно выступил в парламенте, был на обложках «Ивнинг стандарт» и, несомненно, будет на первых полосах всех остальных газет на следующее утро. Его идеи обсуждались в каждом ток-шоу на радио, его имя проклинали и обожествляли по очереди все звонившие в эфир, и у него роман с прекрасной, умной молодой женщиной, которая считает его богом и с гордостью раздевается перед ним.
Питер чувствовал себя обновленным, возрожденным мужчиной. Он ответил на поцелуи Саманты. Наслаждайся. Ты это заслужил.
Паб «Собака и уточка», Сохо
Сержант Арчер забрал несколько пинт лагера из бара. Он за них не заплатил – так было принято среди полицейских, обходящих свои владения, по крайней мере в Сохо. Польза служебного положения. А что такого? Зачем владельцу малого бизнеса брать со своего защитника деньги за сандвич и пиво? Конечно, девочки в борделях на Дин-стрит и Уордор-стрит знали, что для некоторых полицейских бесплатный обед означает не только еду. Некоторые полицейские ожидали секса и денег в придачу. Девочки в борделях знали, что некоторых полицейских самих впору закрывать.
Сержанты Арчер и Шарп были именно такими полицейскими, но в последнее время на грязных улочках их уютного мирка мелкой коррупции задул леденящий ветер. Коммандер из Далстона, бывший детектив отдела по борьбе с наркотиками, получил задание следить за своими бывшими коллегами. Он открыто говорил о существовании коррупции. Казалось, он был близок к тому, чтобы назвать имена.
– Этот парень опасен, потому что глуп. А глуп он потому, что думает, будто это имеет значение, мать его, если мы немного снимаем пенки тут и там. Лучше уж пусть нам достанется, чем ублюдкам, которые пихают товар, так?
– У него план. Это всё политика. Он хочет использовать нас как пример, чтобы пропихнуть свои гадские законодательные теории, которые сляпал со своим говенным дружком из парламента. Он хочет сказать, что если законы о наркотиках делают копов продажными, то законы нужно менять.
– Но это ж просто херь какая-то. Продажные копы были всегда. Это традиция.
– Да ты чё, а я и не знал.
– Но ведь ему ж один хрен не удастся сделать это, да?
– Даже через миллион лет.
– Ну, я не знаю. Даже МВД говорит о декриминализации дури.
– Вилами по воде писано, лапша на уши, уступка либералам. Ничего не выйдет.
– Просто поверить не могу. Коп, один из наших, пытается легализовать наркоту. Это предательство, не больше и не меньше. Это всё равно как если индюшки станут голосовать за Рождество, вот что я скажу. Коммандер Барри-мудила-Леман заслуживает того, что огребет.
– Да, и нарвется он уже скоро.
– Именно. Ты видел статью, которую он вывесил в Сети? «Единственные копы, которые выигрывают в войне против наркотиков, это продажные копы».
– Должен сказать, это придаст населению уверенность.
– Проблема в том, что он может это доказать. Он копает очень глубоко. Он знает, что делает. Это как «Кантримэн», снова-здорово. И он всё скармливает этому своему дружку в парламенте. Наши дела дошли до парламента, прикинь?!
– Педжет? Он – никто, заднескамеечник Кто его послушает?
– Да, но как раз такие крысы и делают дела, скажешь – нет? Ничтожества, у которых нет никакого шанса пробиться к власти, как раз и говорят то, что сказал Питер Педжет. Но в любом случае дело не в Педжете. Никто даже через миллион лет не легализует наркотики. Наша кормушка в этом районе не схлопнется, не переживай. Дело в Лемане, потому что он наводит фонарь на нас. Нужно ему конкретно сказать, чтобы, мать его так, не лез не в свое дело.
Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо
– Не могу вспомнить, когда меня в последний раз отшили при съеме, но Лупу сделала это очень миленько. Она сказала, что очень польщена и все такое, но она только что сделала прическу, и вообще, ей кажется, что если она снимет свои кожаные штаны, то обратно ей их уже не натянуть. В общем, мы посмеялись, я сказал ей, что она – суперкрошка, а она сказала, что я самый настоящий плохой парень, и все были счастливы.
И всё равно она меня отшила, и должен сказать, я почувствовал себя влегкую придурком, когда она отвернулась и со всех сил рванула от меня за заборчик Элтона. Полагаю, это должно было отрезвить меня, но, когда выпьешь ведро всякой дряни и занюхаешь дорожек двадцать, а еще слопаешь целый пузырек экстази, а помимо этого – всего три чипсины, слямзенные с блюдечка в «Хард-роке», призывы реальности не очень-то и услышишь.
Короче, я шатался за кулисами, пытался охолонуть и снять кого-нибудь, когда вдруг меня облепили папарацци, пронюхав, что я по виду пьяный и обдолбанный и к тому же нигде не видно моей невестушки Эмили. Считается, что пресса за кулисами Наград под присмотром, ну, типа их задача – щелкать музыку, а не звездулек в одних трусишках (хотя на большинстве этих звездочек в наши дни только и надето что одни трусишки). Должны быть правила, журналистская этика и всё такое. Однако если лучший певец Великобритании, который вроде бы счастливо помолвлен с дочкой лорда, пытается подцепить Лулу у всех на глазах, слухи быстро расползаются по углам, так что меня тут же отловили. «Что случилось с Эмили, Томми?» – орали они мне. И я сказал: «Я ее кинул, помолвка расторгнута!» Ну, так оно и было. Бабах! Они словно взбесились. Главная тема Наград, и без малейших усилий с моей стороны. Какой бы бедолага сосунок ни выиграл в этом году титул лучшего новичка, в газеты ему не попасть, потому что опять именно я стал главной темой Наград. «Почему ты это сделал, Томми?» – кричали они. «Мне не нравился ее голос, – сказал я. – Он мне действовал на нервы, и вообще, мне больше не нравятся татуированные малышки».
В конце концов моим людям удалось затащить меня обратно в гримерную, но я ведь так никого и не снял, и, повторяю, от кокса и экстази у меня был конкретный стояк. Не всех колбасит именно так, но меня в конце дня проперло именно на это. Дело в метаболизме, или что-то в этом духе. Я ни о чем другом думать не мог, чесслово, орал: «Мне нужна девка! Приведите мне девку!» – но мы были заперты в моей гримерной, и все телки были далеко-далеко.
Прикиньте, вы не поверите, но это правда, это самая, блин, настоящая правда. Один паренек из «администрации и персонала» был с подружкой и заявил, что я могу трахнуть ее, если хочу! Это правда).
Он сказал, типа с понимающей ухмылкой:
– Корки счастлива выполнять свои обязанности на лейбле.
Корки, вот как ее звали. Блондиночка, с серьгой в пупке, и ее парень предлагал мне удовлетворить ею голод, как будто она – бутербродик-канапе. И как после этого удивляться, что я на голову больной?
Ну, короче, вот. Знаете, мне не чужды правила приличия, мать их так. У меня в руке был графин водки с апельсиновым соком, и я взял да и шарахнул этого ублюдка по башке. Хлясть! Бабах! Большое спасибо, спокойной ночи. Оказалось, что весь графин не разбился, только ручка отлетела, но звук получился отменный, парень свалился, как последний сраный ублюдок, – кем он и был.
Хотите знать, что сказали другие ребята из «администрации и персонала»?
Собравшиеся выздоравливающие определенно хотели знать. Ради такой истории стоило прогулять работу.
– Они сказали: «Всё в порядке, всё нормально. Мы все уладим…» Не ему сказали, заметьте, не парню, который валялся на полу в луже водки и сока, а мне! «Мы его вытащим и вызовем врача. Это был несчастный случай. Всё в порядке, всё будет нормально». Вот что они сказали. Я только что напал на их товарища, но волновались они обо мне. И защитить пытались именно меня. Еще бы! У меня через две недели начинался тур – двадцать семь крытых арен плюс шесть открытых стадионов, шесть стадионов, и мне в жизни туда не попасть, если меня засадят без права выйти под залог за нанесение телесных повреждений.
Веранда палаты общин
– Барри, ты ведь не хочешь сказать, что человек, который угрожал твоей жене, – это офицер полиции? – спросил Питер Педжет, ставя на стол напитки. Он решил выпить большую порцию джина с тоником, в то время как коммандер, как обычно, пил только воду.
– Да нет, полагаю, это он и есть. Я ожидал какой-нибудь расплаты, и вот оно началось.
– Но почему? Мы пытаемся облегчить жизнь полиции, высвободить их время, позволить им заниматься тем, что действительно важно.
– Питер, не будь таким наивным, ради бога. Мы оба знаем, что вокруг полно продажных копов. Продажные копы получают грязные деньги, и большинство из этих грязных денег в нашей стране находятся в руках наркоторговцев и тех, кто с ними связан. – Но звонить с угрозами…
– Я не знаю, был ли это полицейский. Я только подозреваю, что это так. Но если честно, это мог быть кто угодно. В одном только Лондоне есть десятки, возможно, сотни тысяч людей, склонных к насилию людей, которые погорят, если мы сможем легализовать хотя бы некоторые наркотики, начиная от шпаны у школьных ворот и заканчивая мегаимпортером кокса, сидящим на своей яхте в Каннах. То, что угрожают мне, хотя в нашем маленьком крестовом походе более важная персона – ты, наводит меня на мысль, что у них своя программа действий.
– Коррупция в полиции?
– Именно. Звонивший особо выделил коррупцию, а ведь мы как раз и упираем на то, что боевой дух полиции падает из-за невозможности справиться с наркобизнесом. В смысле, закон развращает полицию. Офицеры беспомощны, и некоторые из них скатываются до нарушений закона. Мы раскачаем много лодок.
– Да, но ведь, черт возьми, всем абсолютно очевидно, что мы в любом случае не получим то, чего хотим. В этой стране легализации наркотиков не будет. Посмотри на редакторский материал: меня называют торговцем крэком, а тебя – травокуром из Корпуса мира.
– То, что тебе удалось хотя бы поставить этот вопрос на обсуждение, – уже достаточно плохо для этих людей. Мы ссым в их палатке, Питер.
Член парламента грустно улыбнулся:
– Нужно было выступать за охоту на лис.
– Послушай, возможно, это была просто угроза, и, даже если это и не так, она была направлена не на тебя, а на меня. Я просто хочу сказать, что нужно быть осторожным, вот и всё. Подумай немного о своей жене, оцени ситуацию. Есть ли что-нибудь, что делает тебя лично уязвимым?
– Нет, конечно.
Напротив него за столом Саманта поигрывала бокалом шардоне, пребывая в восторге оттого, что она присутствует на такой важной встрече.
Клуб «Гручо», Сохо
Для постоянных клиентов «Гручо» самой большой неприятностью было количество желающих использовать мужской туалет по прямому назначению, то есть чтобы отлить.
Милтон примостил свою здоровую задницу на краешек раковины.
– Знаешь, что им нужно было бы сделать? Вместо зала для этого чертова снукера и идиотского бара наверху нужно было устроить еще один сортир – только для кокаинщиков. Не, это ж хрен знает что, а? Приходится нырять в туалет, чтобы нюхнуть, как будто мы, блин, преступники. Более того, мы приходим сюда, чтобы нюхать. Не, при нормальных обстоятельствах ведь не пойдешь в засранный толчок только для того, чтобы вдохнуть несколько раз ядреной хрени, так? Но именно это нам и приходится делать. Единственный вид деятельности, мать его, которым невозможно насладиться без глубокого вдоха, и им нужно заниматься в вонючем сральнике! Это отвратительно и ужасно грязно. Особенно в этом толчке, с обогревом и вентиляцией как в черной дыре Калькутты, где до хрена таких пьяных, перекормленных, жирных, мягкозадых пердунов, как я. Это просто позор. Все знают, что определенный процент членов клуба, которые ходят в этот туалет, используют его для того, чтобы нюхать кокаин. Мы ведь взносы платим, да? Нам нужен собственный сральник! Там даже трубы не надо будет прокладывать, лучше обойтись без них, если честно, чтобы пердуны туда не ходили…
Собеседник Милтона, менеджер из шоу-бизнеса, который специализировался на том, что приводил довольно известных комедиантов на разудалые телевизионные викторины, делал дорожку кокаина на бачке унитаза. Милтон наклонил к ней свой большой красный нос, отчего на его мясистой шее образовались складки, повиснув на воротнике. Он жадно втянул носом.
– Вот так., превосходно… ааааааа. О да! Да! Превосходно. Прям слезу выбило. Просто превосходно, спасибо. И это правильно, мать их, за такую-то цену. И всё равно, сегодня всё должно быть по высшему разряду. У меня новости. Мне тут наводку дали, к сожалению, анонимную, но думаю, это правда. Мы ведь всё выясним, так? Дочь Питера Педжета принимает экстази. Ну да, того самого Педжета, двинутого на наркотиках психа, парня, который хочет всё легализовать. Неудивительно, что он хочет всё легализовать, если его собственная дочь – наркоманка, мать ее. Невероятно. Ох уж эти двойные стандарты политиков! Помнишь сына министра внутренних дел? Не говоря уже о принце Гарри, мать его так Но прошу заметить, его королевское высочество, по крайней мере, был смущен. А этот Педжет просто лицемер. Говорит о коррупции. Пытается изменить чертовы законы просто для того, чтобы вывести свою дочурку из-под удара. Черт возьми, если это не превышение полномочий члена парламента, тогда я не знаю, что это такое. Ладно, вот как мы это раскрутим. Мы покажем этим ничтожным политикам и их заносчивым маленьким зазнавшимся деткам, что в этой стране никто не стоит выше закона и британская пресса выловит любого маленького говнюка с большими привилегиями, который думает, что это не так Я натравлю одного из своих ротвейлеров на дочку Педжета, вот увидишь. Аааааа! Превосходно. Просто превосходно. Заделай еще одну, ладно? А я пойду отолью.
Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо
Томми ненадолго прервался, чтобы принести себе еще чайку. Некоторые из присутствовавших воспользовались этой возможностью, чтобы по мобильным телефонам отзвониться коллегам и предупредить, что опоздают на работу.
– Ну и после того, как чувака из «администрации и персонала» вынесли из моей гримерной (сказав, что он поскользнулся, когда помогал мне заниматься йогой), я всё же трахнул его девку, это было супер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46