– Пообещаю.
– Хорошо. Ладно, пойдемте посмотрим представление из-за кулис.
Он последовал за ней за кулисы. Освещенный лучами прожекторов,
Стивен выстроил в воздухе арку из вертящихся, горящих факелов – он, казалось, едва касался их, когда ловил и снова подбрасывал, закручивая, в воздух. Его длинные светлые волосы, перехваченные голубой шелковой лентой, были собраны на затылке.
– Кстати, мистер Спок, – сказала Амелинда. – у вас ведь, наверное, есть что надеть, кроме этого? Что-нибудь более броское?
Спок хотел было возразить, затем передумал.
– Думаю, это можно устроить, мисс Лукариэн.
Амелинда и Спок подошли ближе к сцене.
– Вы можете видеть зал вон оттуда, мистер Спок, – сказала Линди. – О! Хикару!
Хикару Сулу ждал за кулисами, одетый в трико и колет опираясь на шпагу. Мистера Кокспера он еще не видел. Он полагал, что тот в своей гримерной.
– Я готов, – сказал он.
– Он вам разве не сказал? – спросила Линди.
– Кто и что мне не сказал?
– Мистер Кокспер объявил забастовку.
Хикару сам удивился, какое он почувствовал разочарование. Затем он просветлел.
– Как насчет дублера? Может, я смогу сыграть вместо него.
– Правда? Это было б здорово. Вы раньше выступали на сцене? Вы помните монолог?
– Нет, я раньше не выступал, но я уверен… то есть… – Быть знакомым с Шекспиром и быть способным выйти на сцену и представить отрывок – это все-таки две разные вещи. – Думаю, я поторопился с заявлением, – сказал он.
– А вы могли бы выучить монолог к завтрашнему дню?
– Конечно!
– Хорошо. Если вы думаете, что можете с этим справиться, приходите завтра на репетицию.
– Приду!
Джим, сидя в зале, смотрел выступление Стивена. Выступление завершилось жонглированием вращающимися ножами и зажженными факелами. Оно было таким же ярким и пламенеющим, как и сам актер. В конце концов, Стивен поймал факелы и ножи, сдернул с волос ленту и поклонился.
Маккой проскользнул в зал и сел в кресло мистера Спока.
– Боунз, думаю, у тебя большое будущее в водевиле, – вполголоса сказал Джим.
– А у тебя проблемки, мальчик, – сказал Маккой. – Я собираюсь занять у Линди волшебный ящик на то время, что мне понадобиться, чтобы перебросить тебя в лазарет для осмотра.
– Ш-шш! – сказал Джим. Перед его мысленным взором так и стояла Маккоевская регенерационная культура, которая, пущенная в тубу с глюкозой, превращает ее в тубу пульсирующего зеленого желе. – Не разговаривай на представлении.
После того, как Грег и Марис отплясали свой номер, на сцену скользнул Марцеллин. Заставляя свое тело говорить за свое воображение, он начал создавать вокруг себя невидимый мир.
Джим был совершенно околдован представлением. Один номер сменялся другим, и он даже забыл думать о том, куда же все-таки подевался офицер по науке.
Запела Филомела, заставив публику сперва засмеяться, затем загрустить, затем проделать то и другое одновременно.
Чеснашстеннай с другими фелиноидами, включая двоих из команды «Энтерпрайза», станцевали охотничий танец. Джим и раньше слыхал об этом танце, мифологическом представлении истории их народа, но раньше никогда его не видел. Он был волшебным, эротичным и тревожным.
Упал занавес и свет стал приглушенным, Настало время для нео-шекспировского выступления мистера Кокспера. Джиму стало любопытно, – хотя, поскольку он более-менее знал, чего ожидать, – он полагал, что любопытство его можно было назвать нездоровым.
Но мистер Кокспер так и не появился, поднявшийся занавес открыл взорам, вместо актера, пастельное облако пушистых пуделей, выпрыгнувших на сцену, и заскакавших по кругу. Вслед за ними появился Ньюланд Рифт, одетый в белую шляпу и завернутый в шелк кимоно. Собачки сели в одну линию, поперек сцены, подобрав лапы, высунув розовые язычки, блестя белыми зубами. Джиму захотелось, чтобы он сидел подальше.
К крайнему его изумлению, номер Рифта оказался именно таким увлекательным, как утверждала Линди. А собаки на сцене настолько отличались от таковых в любое другое время, насколько утверждал Рифт. Они прыгали в обручи, они гавкали хором и созвучно, они прыгали друг через друга и проползали друг под другом, они составили шестиуровневую пирамиду, ловко и осторожно балансируя на спинах друг друга. В конце номера Джим уже вовсю аплодировал. Когда Рифт двинулся со сцены, пудели последовали за ним, выстроившись в аккуратные ряды. Затем актеры снова вышли на сцену, чтобы принять аплодисменты под занавес. Среди них был коммандер Спок. Он переоделся в коричневую с золотом тунику и тоже поклонился, как другие.
Все друзья Розвинд отправились на представление, но Розвинд надо было ждать завтрашнего представления, потому что она не смогла достать билет ни на одно из двух сегодняшних. Это все было на совести ее новой соседки; если бы Розвинд не пришлось принимать душ в раздевалке, у нее была бы куча времени этим утром, чтобы достать себе место в театре.
Розвинд вернулась в свою каюту. Ее новая зеленая соседка по комнате, похоже, и не собиралась вылезать из душа. Розвинд сначала разозлилась, но потом забеспокоилась. Лейтенант Ухура предостерегла ее от того, чтобы напугать создание, иначе оно могло впасть в спячку, а что она сразу же сделала? Она на нее наступила. Затем закричала на нее. Розвинд попыталась убедить себя, что она может заявить, что она не беспокоила странное существо, но отпечаток ее ноги никуда не делся.
Начальник существа обязательно должен был скоро позвонить, чтобы спросить, почему оно не явилось на службу. Но, возможно, к этому времени синяк пройдет.
Коммандер Спок был одет в коричневую бархатную тунику и на втором представлении. В ней он шагнул и внутрь филигранного стеклянного ящика. Амелинда объявила публике, что она собирается делать – что она хотела, чтобы публика видела, что она делает. Стекло немного приглушало ее голос для Спока. Он услышал металлический шелест, когда она вытащила клинок. Она заняла у мистера Сулу его антикварную саблю, которая смотрелась в высшей степени реально. Спок приготовился исчезнуть.
Ящик вдруг резко дернулся, бросив его на стенку. Острая боль пронзила его, как будто одна из волшебных шпаг Амелинды действительно прошла через его тело. Спок упал…
Джим почувствовал, как задрожал «Энтерпрайз». Он вскочил на ноги в тот самый миг, когда зазвучал сигнал тревоги, и помчался на мостик.
Он скользнул в свое кресло. Сулу, нелепый в своем колете и трико, бежал сразу за ним и тут же занял свое место за рулевой консолью. Звезды крутились на видовом экране – «Энтерпрайз» кувыркался.
– Что-то выдрало нас из ворпа! – сказала коммандер Чеунг. – Мы вернулись в нормальное пространство.
Сквозь хаос голосов корабельной связи пробился голос Скотта.
– Ворп-двигатель заглох, капитан. С чем мы столкнулись?
– Пытаюсь выровнять курс, сэр! – сказал Сулу. – Но на импульсные подается только половина энергии.
… и, через миг беззвучной пустоты, Спок оказался стоящим на четвереньках в комнате совещаний.
– Мистер Спок! – Амелинда опустилась на колени подле него.
– Надеюсь, это не была… – Он остановился, чтобы перевести дух, – не была одна из ваших особо успешных иллюзий.
Сигнал тревоги пульсировал тревожным светом. Дальше по коридору,
«щеночки» мистера Рифта заливались истерическим лаем, и доносились успокаивающие их раскаты глубокого голоса Рифта. Спок с трудом поднялся на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стену. У него по-прежнему кружилась голова, но, конечно, он не был ранен магическими шпагами.
– Я не знаю, что случилось, – сказала Линди. – Будто кто-то поднял весь
корабль и бросил его куда-то. Я боялась, что вы застрянете в этом аппарате…
– Я вполне в порядке.
Линди вышла за ним в коридор.
– Вы сможете сами дойти, куда идете?
– Конечно, – сказал он.
– Я должна быть уверена, что все в полном порядке.
– Не беспокойтесь обо мне. – Он вошел в лифт.
Она быстро кивнула и поспешила прочь.
– Мостик, – сказал Спок. Лифт взвыл. От ускорения, обычно такого плавного, что оно было едва заметно, кабина сильно затряслась. Спок зашатался, но удержался на ногах.
Спок добрался до мостика, когда тревога все еще завывала. Он быстро
вник в информацию докладов, что неслась из переговорных устройств мостика. Затем прошел к своей консоли. Гравитационное поле прыгало, все время меняясь. «Энтерпрайз» был в плену странного феномена.
Корабль выпал из ворп-хода. Спок обычно чувствовал этот переход по изменению гравитации и освещения. На этот раз это, должно быть, случилось в то время, когда он выбирался из иллюзии Амелинды. Что за злонамеренная сила могла вырвать звездолет из искривленного пространства и вернуть его в обычный мир Эйнштейна?
Капитан Кирк нетерпеливо смотрел на экран.
– Джим, а нельзя нас немного выправить? – донесся из интеркома неторопливо-протяжный голос Маккоя. – А то мне тут придется лечить народ от укачивания, не говоря о ссадинах и ушибах.
– В данном секторе гравитационных волн не обнаружено, капитан, – сказала Ухура.
– Мистер Скотт! – сказал Джим. – Мне нужна ровная подача энергии.
– Делаю, что могу.
Аппаратура издала сигнал.
– Капитан, – сказал Спок, – Аномалия, строго прямо по курсу.
Рывки и дрожание «Энтерпрайза» внезапно оборвались. Странное спокойствие воцарилось на корабле.
Джим разжал пальцы, которыми держался за подлокотники кресла.
– Спасибо, мистер Спок. Максимальное увеличение, мистер Сулу.
Спок попытался подобрать поступавшим с сенсоров данным аналогию,
используя планетарные, звездные или квази-звездные объекты. Ничего не получилось.
– Максимальное увеличение.
Огромная изогнутая поверхность заполнила экран, надвинулась ближе. Джим удивленно откинулся назад.
– Щиты на полную мощность! – сказал он.
– Объект на расстоянии семисот тысяч километров, капитан, – сказал Спок.
– Дайте уменьшение, мистер Сулу. Опустить щиты.
– Боже, – сказал Маккой. – Что это?
Джим и не заметил, когда Маккой появился на мостике.
– Боунз – повреждения?…
– Физически – ничего серьезного. Но все хотят знать, что происходит. – Маккой подождал. Но объяснить никто ничего не попытался. – А что происходит?
– Когда мы это поймем, мы тебе первому скажем.
– Уменьшаю изображение, сэр, – сказал Сулу.
Как только Сулу дал уменьшение, переливающаяся выгнутая поверхность превратилась в сферу, в гигантскую жемчужину. С дальнейшим уменьшением она стала одной жемчужиной среди многих. Паутина серебристых стренг соединяла сферы, формируя гроздь. Изображение еще уменьшилось. Конструкция задрожала, как мыльные пузыри, собравшиеся на поверхности воды. Большинство пузырей были сферическими, но некоторые вытягивали длинные отростки, похожие на гребешки на стебле диатомовой водоросли.
Джим смотрел в восхищенном изумлении. Образ на экране давал странное чувство. Хотя уменьшение продолжалось, объект продолжал заполнять экран от края до края. В результате, казалось, что он не уменьшается в размере, а, наоборот, распространяется, как будто не имеет пределов.
Сперва просто стало ясно, что он огромен, затем он стал изумлять, затем пугать.
Сенсоры и инструменты были позабыты, каждый на мостике смотрел на гигантскую структуру с почти благоговейным страхом.
Наконец на экране показались ее пределы. Необычайно красивая конструкция светилась своим собственным светом. Люминесцентный скелет поддерживал мыльные пузыри кожи. Пятна, вспышки и потоки света следовали изгибам ее ветвей и формировали будто паутинно-прозрачное озеро по ее центру. При этом уменьшении, пузырчатая поверхность стала гладкой и прозрачной жемчужно-серой кожей, натянутой на просвечивающие ребра.
– Оно… – медленно сказал Маккой, – Оно кажется живым.
– Никто его не признал? – спросил Джим и немедленно пожалел о своем
легкомыслии. Вряд ли время было удачным для шуток, особенно плоских; к тому же, единственным откликом на его шутку было нервное хихиканье энсина откуда-то из-за спины.
– Оно не принадлежит никому в составе Федерации, – сказал Спок.
– Спасибо, мистер Спок, – сказал Джим. Он сжал челюсти. Только еще не хватало начать хихикать, как нервный энсин.
– Его диаметр… почти семь тысяч километров, – сказал мистер Спок.
– Это же пол – Земли! – воскликнула Ухура.
– Половина диаметра, – спокойно сказал Спок. – Если говорить о массе – то, конечно, гораздо меньше.
– Капитан, – сказал Сулу. – Эта структура не нанесена ни на одну карту.
Кроме того, сенсоры были настроены на дальнее сканирование. Они ничего не засекли. Этого там просто не было несколько минут назад. И не только там, нигде в округе не было.
– Что вы пытаетесь сказать, мистер Сулу? Что оно само сюда как-то перенеслось?
– Да, сэр.
Джим уставился на структуру. Никакой источник энергии, созданный технологиями, известными Федерации, не мог ввести объект такого размера в ворп. Если бы в Клингонской Империи открыли, как это делать, стали бы они держать это в секрете? Может, и стали бы. Но лично Джим думал, что они бы об этом раззвонили. Вовсю.
– Мистер Сулу прав, капитан, – сказал Спок. – Сенсоры ничего не
засекли, – ни приближения неизвестного корабля, ни планетарного тела на нашем пути – до того, как гравитационные пертурбации повлияли на наш курс.
– Ну, и откуда ж оно взялось, Спок? – спросил Маккой. – Из воздуха?
– Определенно нет, доктор. Там нет воздуха.
– Я использовал, – сказал Маккой, – идиоматическое выражение.
Спок поднял бровь при слове «идиоматическое».
– Метафора, – сказал Маккой. – Она не обязательно означает то, что говорит.
Джим хотел было вмешаться, чтобы удержать Маккоя от дальнейшего углубления в тему, но тут лейтенант Ухура ахнула.
– Капитан, послушайте…
Рулады высоких звуков песни и низких стенаний, громогласное рокотание
и звуки, подобные электрической статике, наполнили воздух, зовя, и замолкая, и откликаясь. Джим никогда не слышал ничего подобного. Причудливый диапазон, чуждая комбинация нот вызывали трепет и беспокойство.
– Никогда не слышала, чтобы кто-то так пел, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54