А Дятел продолжал между тем отстукивать по нежным вывороченным мозгишкам семиклассников:
– О полной самостоятельности ученика можно говорить только тогда, когда он сам в состоянии выдвинуть и сформулировать новую проблему. Мне сказали, что после замеров в вашем классе установлено, что ваша активность в обучении увеличилась по сравнению с прошлым месяцем на шесть и девять десятых процента. А ну-ка подтвердите мне это. Кто больше найдет проблем в предложенной задаче?
Мгновение ребята соображали. А затем потянулись руки:
– Я скажу! Я! Я! Нет я! Меня спросите!
– Нет-нет, – сказал учитель. – Не торопитесь. Я бы хотел, чтобы вы достали свои конспекты и дали научный анализ…
Зашелестели страницы тетрадей по проблемному методу.
– Я проанализирую, – сказал Слава.
– Прекрасно, – согласился Дятел.
– Так вот. Проблемный метод требует, чтобы приведенные примеры были одновременно и жизненными ситуациями и носили обобщенный характер…
– А он читает по тетради, – с места сказал Злыдень.
– Это допустимо сейчас, – пояснил учитель. – Перенос идей из одной области в другую – это тоже творчество. Продолжай.
Слава, который нашел такой легкий способ творчества, бойко прочитывал из тетради слова, подставляя в них лишь кусочки из жизненной ситуации:
– В каждом случае выступает по крайней мере одна проблема, – говорил Слава, – и, как правило, ее решение связано с большими трудностями. В приведенном примере мы имеем дело с поэзией, а слово «спасибо» Пушкиным засунуто как живая проза. Это говорит о том, что абстрактное меняется с конкретным местами, и наоборот.
– Прекрасно, – сказал Дятел. – Как -же сформулировать проблему? Основную проблему.
– Я скажу! – сказал Толя Семечкин. – Здесь мы видим большую пользу для обучения, чем при простом запоминании готовых знаний. Если бы Витя Никольников сказал, что написали слово «спасибо», – здесь бы не было проблемы.
– А проблема состоит еще и в том, что «спасибо» дано в остраненной, необычной ситуации, – добавил Витя Никольников.
– О, вы и это знаете? – похвалил Дятел.
– Нам рассказывал про метод остранения Валентин Антонович. Это его главный прием, когда он сказки рассказывает.
– Значит, и в сказках используется метод проблемного обучения? – спросил Дятел. – Прекрасно. Ну, а как быть с Машей?
– А Маша – это два вида бытия, – добавил Никольников. – Маша в прошлом, вечная Маша, она и у Пушкина, и у Рафаэля…
– А Маша Куропаткина? – засмеялся Злыдень.
Наступила пауза. Маша передала записку Деревянко. Слава прочел и криво, ровно на одну половину рта своего, улыбнулся.
– Что она написала? – спросил шепотом Коля Почечкин.
Слава протянул записку. Коля сказал:
– Я такими буквами еще не умею читать. Что тут написано?
– Тут написано: «Заступись за меня».
– Заступись, – взмолился Коля Почечкин.
– А как? По морде дать?
– Дай по морде!
– Ты с ума сошел?
– Я тебе банку сгущенки дам!
– Две, – решительно сказал Слава.
Слава вытащил из лацкана пиджака булавку и нацелился ею в никольниковскую ягодицу. Укол был резким. Никольников подпрыгнул до потолка и так как пребывал в облегченном состоянии, то есть в одной половинке, то легко повис на абажуре, откуда слетели вместе с пылью две засохшие мухи. Занятия, конечно, были несколько скомканы. Все смотрели на абажур, где барахталась никольниковская половинка, а Дятел, крайне недовольный случившейся фантасмагорией, стал рассуждать вслух:
– Опять эта ползучая эмпирика. Она всюду врывается в чистый Логос и тем самым уродует семантические системы. Дети, мы сейчас в трудных условиях, но мы продолжим наше прекрасное рассуждение о проблемной ситуации и проблемном методе. Кто расскажет о признаках нетрадиционного усвоения знаний?
– Я, – сказал Злыдень, отодвигаясь вместе с партой с таким расчетом, чтобы не сидеть под Никольниковым, который в любую минуту мог свалиться с абажура. – Решение проблемы зависит от прочности ранее добытых знаний. Вот, например, сейчас нами установлено, что прозаическое выражение мысли имеет прямую связь с поэтическим. Высказанная Никольниковым идея о том, что Маша не только чистая эмпирика, но и всеобщая абстрактность, свидетельствует о том, что связи между всеобщим и единичным весьма подвижны. Можно я изображу эти связи на доске? – Саша выбежал к доске и нарисовал треугольник, где линия АБ означала всеобщую и вселенскую Машу, а линия БД означала конкретную самобытность Маши Куропаткиной, а линию ДА Саша Злыдень обозначил как линию вопроса-проблемы!
Такой блестящий ход рассуждений был столь неожиданным, что учитель вскочил из-за стола и сказал вдохновенно:
– Открытие! Конгениально! Саша Злыдень, я буду ставить вопрос, чтобы вас повесили на отдельную доску!
– Почета? – сверху спросил Никольников. – Или просто доску?
– Именно на Доску почета! Сформулирована величайшая проблема века! Найдена линия ДА! Что она означает?
– Она означает… – заметил Саша, очевидно рассчитывая на новые открытия.
А Коля Почечкин между тем, увидев, что Маша Куропаткина едва не плачет, снова обратился к Славе:
– И ему дай!
– Не достану. Он далеко сидит.
– Ну воткни ему, Славка, четыре банки сгущенки дам.
– Не могу. Я и так на карандаше.
– Десять банок.
– Не могу.
– Полсклада Каменюки отдам тебе!
– Ладно, сейчас.
И Слава сделал вид, что уронил карандаш. Он нагнулся и, подымая карандаш, воткнул приятелю в ягодицу английскую булавку. Злыдень взлетел. Пролетая мимо Никольникова, он крикнул ему:.
– Я первый открыл линию ДА! Запомни! Теперь ты никогда меня не будешь дразнить имбицилом! Запомни это.
Дятел, чтобы продлить наслаждение хорошо организованной самоподготовкой, закрыл глаза на все происходящее и как ни в чем не бывало спросил:
– Кто добавит?
– Кому добавки? – съязвил Слава Деревянко, явно намекая на то, что у него в лацканах еще три булавки. Коля Почечкин тоже рассмеялся.
– А ты почему здесь? – вскипел Дятел.
– А я у него на группе сегодня. На полставке, – пошутил Слава, – Он уже сделал все уроки. Я проверил.
– Разновозрастный отряд, – смягчился Дятел. – Хорошо, так кто еще дополнит ответы товарищей?
– Помогите, – вдруг раздался сверху голос Никольникова.
– Не мешай нам работать, а то в рапортичку запишем, – сказала Маша Куропаткина. – Не обращайте на него внимания, – обратилась она уже к учителю, – он у нас поэт – у него в голове сплошные фантазии. Ему и сейчас кажется, что он летает.
– Исследовательская активность каждого, – между тем продолжал Дятел, – вырастает вдвое, а то и втрое, если фоном трудной ситуации будет целесообразно организованная система действий и ситуаций, в которых ученик станет руководствоваться определенными потребностями, мотивами, целеполаганиями и другими психологическими факторами. Вам понятно, о чем я говорю?
– Понятно! – что есть мочи заорали дети, хотя им совершенно было непонятно, о чем шла речь, да и есть так хотелось, будто целых три дня во рту ничего не было.
А дел было еще по горло. Надо было сомкнуться с теми половинками, которые интенсифицировались в трудовой деятельности, где, в частности, вступили в настоящее трудовое сражение располовиненные Деревянко и Никольников.
За сражением наблюдали слесарь-лекальщик Тарас Григорьевич Чирва и Валерий Кононович Смола. В ход были пущены для определения точности обработки пластмассовых изделий линейки, угольники, циркули, штангенциркули, индикаторы, микрометры.
– Что ж, – сказал Смола, – по ряду сенсомоторных качеств Деревянко явно лидирует. Суставно-мускульное чувство у него выше, чем у Вити. Но зато у Вити больше развита эстетическая система «глаз-рука-мозг», точнее, «глаз-рука- воображение». У Вити деталь получилась, я бы сказал, элегантнее. Удачно выбрана фактура материала. Общий рисунок вещи совершеннее.
– И все-таки, если бы мне предложено было выбирать, то я предпочел бы Славу, потому что Вите трудно быть хорошим слесарем-инструментальщиком: у него плоскостопие и хотя и незначительное, но имеется искривление позвоночника, а это слесарю высокой квалификации противопоказано.
– Это исправимые вещи, – сказал Смола. – Для выравнивания стопы ему назначены специальные упражнения, а что касается искривления позвоночника, то к новому году этого искривления не будет. Так, ребята, можете идти. Сегодня вы разделили два первых места. Встретимся с вами завтра.
Дети выпорхнули из мастерских. Они неслись к школьному корпусу. Здесь еще кипели страсти. Как только закончилась самоподготовка и Саша Злыдень вместе с Никольниковьш слетели с потолка, а Дятел скрылся в учительской, так в классной комнате заварилась новая каша.
– Вот тебе! Вот тебе! – закричала Маша Куропаткина, ударяя Никольникова линейкой. Она била так сильно, что Витя Никольников, а он, как известно, представлял собой лишь одну половину, и она-то под ударами Маши Куропаткиной разлетелась на части. И именно этот факт установлен был Валентином Антоновичем Волковым, который после очередной депрессии явился в класс.
– Ты, Виктор, останешься тут, – сказал он одной половинке. – А ты, – обратился он к другой половинке, – пойдешь со мной в столовую, а остальные Никольниковы, господи, сколько их – раз, два, семь шестых, отправитесь в село Михайловское…
Чем бы еще кончились рассуждения Волкова, было неизвестно, только Коля Почечкин не выдержал позора любимого учителя и закричал:
– Валентин Антонович, пойдемте отсюда! Очень прошу, пойдемте! – Он схватил учителя за руку и потащил за собой.

17

Шаров зверел молча. Тихо зверел. Иногда даже ласково, если можно так сказать, зверел. Только искры в его глазах выдавали то, что в нем проснулись волки, тигры, леопарды, бизоны – все то зверье, от которого не суждено было произойти человеку в этой жизни.
Он сидел на педсовете и не понимал до конца, что же происходит: его, Шарова, ни в грош не ставят – ишь как раскудахтались! Выступал Дятел:
– То, что я увидел вчера на самоподготовке, восхитительно. Дети овладели методикой современного раздвоения. Соединение игрового и проблемного методов на уроке решило две сложнейшие задачи. Первая – интеллектуальное и эмоциональное развитие. Дети сумели освоить язык эпохи. Я подвел итоги по тесту «Круги». Мной установлено, что скорость мышления у наших учащихся значительно выше, чем в буржуазных колледжах. Например, исполнение музыкального произведения «с листа» у Коли Почечкина и Вити Никольникова показало, что они за шесть секунд воспринимают пять бидулов нотного текста. Бидул, поясняю, это найденная мною единица измерения. А это значит вдвое больше, чем у студентов первого курса в соцстранах, и втрое больше, чем в Гарварде и Кембридже. У нас здесь возник спор с коллегами. Меня обвинили в некоторой схоластике. Будто я усложняю формы обучения. Товарищи, это я делаю сознательно. Я поступаю точно так же, как поступают все наши выдающиеся психологи. Точнее, большинство из них. Мы не можем больше ориентироваться на традиционные методы. Мы должны раз и навсегда покончить с жизнью, простите, с голой и ползучей эмпирикой, с наглядностью. И, наконец, с пресловутым здравым смыслом. Мы не можем мириться с тем, что дети в младших классах прибегают в счете к наглядности. Абстрактность, абстрактность и еще раз абстрактность – вот наша единственная конкретность!
Шаров хоть и не мог взять в толк, о чем говорит Дятел, не мог уразуметь, в чем суть его подходов, которые тот называет громким словом новое или проблемное обучение, но он чувствовал, к чему Дятел клонит. Интуиция никогда не подводила Шарова. Шаров ждал, что вот-вот Дятел сильнее обнаружится, и тогда Шаров нанесет ему нужный удар.
Первый каверзный вопрос задал Волков:
– Везде и всегда надо обучать проблемно?
– Безусловно, – ответил Дятел.
– А вот мне нужно научить ребят забивать гвозди – это тоже проблема?
– Еще какая, – пояснил Дятел. – Проблема забивания гвоздей является столь же сложной, как и проблема открытия космоса. Главное в ней – ориентировочная часть. Особенности этой части определяют быстроту формирования качеств формируемого действия, в данном случае целой системы действий начиная от поднятия руки, зажима кистью рукоятки молотка и кончая ударом по шляпке гвоздя. Ориентировочная основа забивания гвоздя характеризуется тремя параметрами: это абстрактное обобщение, степень развернутости действия и мера освоения. Из эмпирического материала сюда может входить величина гвоздя и доски, а также целевая установка забивания и способ, каким пользуется обучаемый при выполнении операции. Ориентировочная основа может быть полной, неполной, достаточной, недостаточной, эквивалентной, доминантной, свернутой и развернутой.
Дятел так увлекся изложением доклада, что стал ходить по комнате, будто размышляя вслух, – он вел себя как великий человек, впрочем, он и ощущал свое величие. Волков, глядя на Дятла, думал: «Надо же вот так, из ничего, сделать проблему, вот так ловко нанизывать фразу на фразу». И Сашко думал: «А може, теория така штука, шо не во всякую голову влезет?» Дятел уловил некоторое смятение слушателей.
– Чтобы яснее себе представить, – продолжал он, – ситуацию с забиванием гвоздя, надо знать шесть типов действий. Я назову для краткости только три из них. Первый характеризуется тем, что состав ориентировочной основы поясняет общую структуру действий, выражающих идею забивания гвоздя. Этот процесс идет очень медленно, с большим количеством ошибок. То есть ребенок может взять молоток не за рукоятку, а за ударную часть и бить деревянной частью по шляпке гвоздя…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57