(495)988-00-92 магазин Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

ему необходим иной предмет. Какой? Бутылку коньяка употребили в час полночный. Остались документы. Их я и передал своему собеседнику. Тот с недоумением пролистал штам, набычил голову. — Это что у нас?
— Шутка, — улыбнулся я, Гунченко, и, разодрав шов дискетки, извлек на свет Божий дискетку.
Директор с трепетом принял эту золотистую пушинку. (Легка, как перышко, да тяжела, как судьба.) И хотел, наверное, перекреститься, да постеснялся моего присутствия. Сдерживая чувства, поинтересовался:
— Тут все, как тогда уговорились?
Когда «тогда», хотел спросить я, но хватило ума только пожать плечами и ответить:
— Ага.
— Ну и дока Утка, — восхитился мой собеседник. — Значит, пролез через Боровицкие. Молодец. А я уж думал, брехня.
Я молчал. С понимающим видом. И держал паузу, действуя по восточной мудрости: спокойно сиди у порога дома своего — и скоро мимо пронесут труп твоего врага.
Правда, разница была. Во-первых, порог дома моего находился далеко. (Как там, кстати, Евсеич, рубит баньку аль гуляет?) И, во-вторых, времена сейчас такие, что никто твоего врага гробить не будет. Так что не дождешься траурной процессии. Мимо дома своего. Все нужно делать самому. Однако ситуация складывалась так, что мне нельзя было делать резких движений. Труп — категория бесперспективная. От дохлого барахла не получишь полезной информации. И поэтому я терпеливо ждал дальнейших событий. «Тигр» по-прежнему находился в засаде.
События последовали незамедлительно. Энергичный директор химпроизводства в горах вызвал некую неприятную личность по фамилии Позднякович. Неприятную по причине собственной нечистоплотности. От него смердило, как от горного козла, прожившего лишних триста лет. (Пусть простит меня это благородное и умное животное; ради красного словца не пожалею… никого.) Ему, не козлу, а исполнительному ханыге, был дан приказ перевести всю информацию дискеты на бумагу. Что меня порадовало: бумага не требует никаких интеллектуальных усилий. Упер её, прочитал и все понял.
Я запомнил рожистого, неопрятного Поздняковича. И решил придушить его. При удобном случае.
Затем я повесил на грудь пропуск-бирку, и мы с хозяином Ртутной горы отправились на ознакомительную прогулку. С секретным производством неизвестной доселе научному миру лакокрасочной ханки под кодовым названием КР-2020, отечественная.
В начале движения мой жизнерадостный спутник поинтересовался, скорее в шутку: мы с Нодари остаемся на объекте до победного конца или уже готовы сбежать?
Я, конечно, отвечал вполне серьезно, что до конца. До победного. Хотя, что имелось в виду, я не знал, убей меня Бог.
Кажется, я становился специалистом по изучению ультрасовременных технологий в области науки. Как тут не вспомнить мои сумасбродные приключения в подземных лабораториях и лабиринтах Центра по подготовке зомбированных особей, что в европейском Подмосковье. И вот теперь азиатский горный мешок, тоже напичканный всевозможной аппаратурой и компьютерными системами. Больше всего меня раздражали видеокамеры, следящие за каждым шагом. Что за привычка: не доверять человеку? Раньше верили словам, теперь верят либо лезвию у собственного живота, либо пушке у виска.
Из объяснений моего компетентного спутника я понял, что интересующий меня объект состоит как бы из нескольких уровней. Первый административный, где мы и находились. Второй — исследовательский. Третий уровень — производственный.
Когда мы приблизились к лифтной шахте, я вздрогнул: Боже, опять под землю? За что такая немилость?
Я ошибся — лифт взмыл вверх. Со скоростью звука. Куда это мы? Хозяин Колесник удовлетворительно ухмыльнулся: как куда? На полигон.
У меня голова кругом пошла, видимо, от быстрого подъема. Что за полигон у облаков? Ничего не понимаю. Ох уж эти ученые с неустойчивой психикой. И нездоровыми фантазиями. Все им хочется из человечества кишки выпустить. От большой любви к этому самому, ими же замордованному человечеству.
Завершив подъем, мы оказались в ласточкином гнезде, слепленном руками неуемного человека на скалистом выступе. Праздные академики и сопровождающие их лица толпились на смотровой площадке, защищенной от внешнего мира бронированным стеклом. За пультами управления спорилась подготовительная работа. Несомненно, готовилось некое действо. У меня странное свойство: присутствовать при исторических событиях. И катаклизмах.
Я приблизился к толпе зевак и увидел с высоты птичьего полета прекрасную картину. Мать моя природа, только она одна могла позволить себе такую величественную небрежность в создании подобного великолепия.
Обрывистые скалы заковали тайгу в неприступное пространство, создав как бы затерянный мир, куда проникали только птицы и солнце. Светло-изумрудный столп света, отражающийся от сланцевых гор, будто фонтанировал к небесному куполу.
В таком чудном местечке только грубый штопорило от науки мог додуматься использовать откровения природы в своих прагматических целях. Каких? Как я понял по оживленно-напряженной обстановке, что-то чем-то должны были взрывать к е'матери!
Была объявлена готовность номер один. Бронированное стекло обзора потемнело — защита глаз от ультрафиолетовых или каких иных излучений? Я уж, грешным делом, решил, что будут рвать атомную чушку. Или нейтронную. Разница, как говорится, не почувствуется. Я, приготовившись к самому худшему, обратил внимание на маленького бородатого живчика, похожего на добродушного лесовичка, который руководил подготовкой к эксперименту. Такое бодрое недоразумение в лесу не заметишь под лопухом. Однако его, Главного конструктора, как подсказал мне быстро обживающийся в новой среде Нодари, слушали беспрекословно. Наверное, он знал какие-то волшебные слова.
Из переговоров и команд, а также упоминаний легендарной матери я сделал вывод, что летательный аппарат уже приближается и его уже пора уничтожать. Через минуту.
Пошел отсчет времени. Наступила предгрозовая, нехорошая тишина. Неужели американцы снова запустили шпион-самолет У-2? Мы, зеваки, устремили встревоженные взоры к туберкулезно темнеющему небосклону. Ой, чегось будет? Сверхъестественная буза? Что на языке народов означает — крупномасштабный скандал, шум.
Шума не было. Пока. Воцарилась безмолвная тишина, точно все мы находились в вакуум-камере. Что было близко к истине.
Затем из-под скалы вырвался ослепительно-салатовый, искаженный, видимо, по цвету из-за темного защитного забрала тончайший луч. Он прочертил обозреваемое нами пространство гигантской биссектрисой. У искрящейся летательной цели, на высоте километров десять (или сто?), луч неожиданно лопнул, и возникло гондонообразное ядовито-гнойное облачко, полностью поглотившее воздушную жертву.
Я решил, что сейчас небо, как орех, расколется от взрыва. Ничего подобного. Тишина. Цель выползла из облачка, как пчелка из медовухи. Вырвалась из неё и… благополучно закувыркалась вниз, как разваливающаяся на ошметки комета.
Раздались скромные аплодисменты. Все перевели дыхание, заговорили и даже закурили, нарушая правила противопожарной безопасности. Однако главный конструктор и его команда продолжали активную научную деятельность. Из обрывков приказов, бормотания академиков и разговоров молодежи я наконец понял (в общих чертах), что происходит в наших родных каньонах.
Все увиденное и услышанное было похоже на фантастику. И это в стране, распластавшейся в полуголодном обмороке от эффективных демо-дерьмопреобразований? Странно, не правда ли? Хотя, как говорится, хочешь жить в мире, вооружайся, как на войну. И наши доблестные ученые головушки в секретных условиях постарались на славу. Создали плазменное оружие! Да-да, я не оговорился: плазменное оружие. Все то, что мы наблюдали, было экспериментальной пальбой плазменной пушки. По радиоуправляемой мишени, находящейся на высоте десяти, как я угадал, километров. Пальба выдалась удачная. Однако существовала проблема, связанная именно с высотой. Как я понял, плазменный плевок не достигал более высокой цели. И это была головная боль Главного конструктора и его коллег. Суть проблемы заключалась в катализаторе, коим и являлось вещество, именуемое «красной ртутью».
По моему вульгарному уразумению, КР провоцировала два основных компонента к ускоренной термической реакции. Термореакция происходила в реакторе плазменной пушки, но, наверное, не так активно, как того хотелось заинтересованным лицам. (Не для решения ли этой проблемы был призван алхимик Акимов?)
Через четверть часа опыт снова был повторен. С той разницей, что воздушная цель барражировала на высоте пятнадцати километров над уровнем моря. Плазменный сгусток не достиг её, и цель благополучно проследовала на Москву. Не бомбить ли белокаменную? Вот этого, вероятно, никто не знал, и поэтому у всех были озабоченные лица. Или, быть может, поджимал производственный план? Или генеральские чины из Министерства обороны? Или ещё что-то? Не знаю. Во всем этом я должен был разобраться.
После таких чрезмерных волнений у большинства (и у меня) разыгрался зверский аппетит. Завхоз скалы Ртутной Колесник знал главный закон физических тел: ничто не возникает из ничего и не исчезает бесследно. То бишь от голодного ученого не добьешься никаких результатов; он будет думать о жилистом люля-кебабе, но не о сломе Периодической системы элементов. Последовало веселое, энергичное приглашение к обеденному столу. Все облегченно вздохнули, опасаясь, что за такую хреновую работу по харканью в небо плазмы кормить не будут.
Дружною толпою участники исторических пусков топали за руководством.
— Господа-господа, не пихайтесь!.. А где моя большая ложка?.. Ой, а ты чего такой? Красненькой нюхнул?..
Мне нравились люди, меня окружающие. (Кроме некоторых.) Молодые ученые были свободны, бодры и веселы. В их поведении присутствовал какой-то кураж. Создавалось впечатление, что Предприятие имеет надежное прикрытие. «Крышу», если выражаться романтическим языком зоны. Система охраны объекта, как я успел заметить, была высокопрофессиональна. Чувствовались крепкая выучка и незримое присутствие бдительного ока. Скорее всего, работало ГРУ. Бойцовские качества у военной разведки великолепны, с этим не поспоришь, а вот как морально-нравственные? Грушников натаскивали на беспощадную жестокость к врагу и на беспрекословное выполнение приказа. Каким бы он ни был. Спецназовцы часто действовали, как недоумки в темном переулке, избивающие инвалидного старика. Грушники создавали провокационные ситуации, отстреливая и взрывая журналистов, коммерсантов, политиков. Народ доверчивый, конечно, возмущался, взывая к власти, которая должна навести порядок и спасти людей от бандитских группировок. Очень удобно иметь под кремлевской рукой такое полууголовное формирование, способное раскромсать саперными лопатками черепа всем тем, кто не желает жить и процветать в светлом капиталистическом завтра.
И поэтому, зная смертельную хватку ГРУ, я побаивался той легкости, с которой мы проникли в этот природный заповедник. К тому же в этой бытовой истории участвует генерал в отставке Бобок. Этот старый лис и ГРУ — такая гремучая смесь, что куда там «красной ртути».
Не верю, что боевой генерал оставил ситуацию без контроля. В подобных случаях всегда готовится ловушка для простаков. Точнее, для идиотов. Хотя, с другой стороны, никто не мог и предположить, что идиот таки изыщется на широких просторах родины. И будет идти в окружении новых друзей на торжественный обед. Такого хамства и такой наглости трудно было ожидать, это правда. Я не про прием пищи, а совсем наоборот. Про то, как выжить в экстремальных условиях.
И последнее, что меня смущало. Странное поведение директора Колесника. После того, как я передал ему дискетку. Сверхсекретную. Он тут же (при мне) отдал её шушере Поздняковичу. Якобы для перевода всей информации на бумагу. Что это? Производственная небрежность? Или провокация? Чтобы я поглубже заглотил наживку и не вырвался в студеные воды местной речушки. Впрочем, я же доставил эту компьютерную хрендю. А мог и не доставлять. М-да. Вопросы-вопросы. Быть может, я излишне осторожен. Вот чего не люблю, так это хлипкого равновесия, когда ни войны, ни мира.
Необходимо выдержать паузу, как это делают на мхатовских подмостках, и затем действовать… Хотя можно опередить противника неожиданным, нестандартным ходом. Каким? Если нет противоборства. Открытого.
Моя душа была смущена, как невеста в брачную ночь, но что делать? Я имею в виду себя, а не девушку перед ложем, устланным розами и пачками презервативов. Что и говорить, у каждого свои проблемы. И их надо решать. Без вреда для личного здоровья.
…Действо, именуемое обедом в честь академика всех народов и времен, проходило в мраморном зале. Мне показалось, что я угодил в ресторан «Арагви» или «Националь». Или «Урожай», что на ВДНХ. Вот сейчас появятся лабухи в косоворотках и сбацают «Семь-сорок». Несколько тренированных холуев, похожие скорее на убийц, чем на официантов, обслуживали публику. С любезностью гамадрил. Комплексный обед состоял из супа-харчо, жареной медвежатины и компота или легкого сухого вина из солнечной Варны. Первый и последний тост был поднят за здоровье дорогого гостя, алхимика всех алхимиков, академика всех академиков! Гип-гип! Уррра!
Присутствующие с готовностью подняли бокалы с кислой бражкой. Кроме меня, любителя вареной вишни. Не в этом ли была моя первая ошибка? (Шутка.) Не знаю. Во всяком случае, господин Марков почему-то покосился в мою сторону. Подозрительно. Или это Нодари и его новый приятель-земляк Анзор мешали торжеству, курлыкая на своем, родном? Братались с непосредственностью, присущей только их любвеобильной нации.
Мне пришлось толкнуть друга в ребра, поскольку с ответным словом поднялся академик. Стоящий одной ногой в могиле, этот заморыш неожиданно потряс аудиторию очень яркой, блистательной по своей концепции речью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78


А-П

П-Я