- Это не... грипп, Гарольд? - спросила она, потому что если Марк с
запозданием подцепил Капитана Шустрика, то это значило, что с каждым из
них может случиться то же самое.
- Нет, это не грипп. Ничего похожего. Фрэн, ты ела этим вечером
консервированные устрицы? Или, может быть, во время ленча?
Она попыталась сосредоточиться.
- Да, я съела несколько штук и за ленчем, и за ужином, - сказала она.
- Вкус у них был прекрасный. Я очень люблю устрицы. Это пищевое
отравление?
- Фрэн, я просто спрашиваю. Никто не знает, что это такое. Доктора
нет дома. Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?
- В порядке, только спать хочется. - Но спать ей больше не хотелось.
Еще один стон донесся с противоположной стороны лагеря.
- Глен думает, что это аппендицит, - сказал Гарольд.
- ЧТО?
Гарольд только кисло улыбнулся и кивнул.
Фрэн поднялась и подошла к остальным. Гарольд последовал за ней
печальной тенью.
- Нам надо как-то помочь ему, - сказала Перион. Голос ее звучал
механически, словно она уже множество раз повторила эту фразу. Фрэн
посмотрела на Глена, лицо которого выглядело бледным и постаревшим.
- Гарольд сказал, вы считаете, что это аппендицит? - спросила она.
- Я не знаю, - сказал Глен расстроенным и испуганным голосом. -
Конечно, симптомы налицо: у него жар, живот напряжен и вздут,
прикосновения причиняют боль...
- Нам надо как-то помочь ему, - снова сказала Перион и разрыдалась.
Глен дотронулся до живота Марка, и тот закричал от боли. Глен
отдернул руку так быстро, словно прикоснулся к раскаленной плите, и
посмотрел на Стью и Гарольда с плохо скрываемой паникой.
- Что вы можете предложить, джентльмены?
Гарольд стоял неподвижно, и его кадык ходил взад и вперед, словно в
горле у него что-то застряло. Наконец он выпалил:
- Дайте ему немного аспирина.
Перион, сквозь слезы смотревшая на Марка, резко обернулась к
Гарольду.
- Аспирин? - спросила она тоном яростного удивления. - АСПИРИН? -
Голос ее поднялся до визга. - И это все, что ты можешь придумать своей
ученой задницей? Аспирин?
Гарольд засунул руки в карманы и посмотрел на нее с несчастным видом,
покорно снося упреки.
- Но Гарольд прав, - сказал Стью очень мягко. - В данный момент
ничего, кроме аспирина, у нас нет, Перион. Сколько сейчас времени?
- Вы просто _н_е _з_н_а_е_т_е_, что делать! - закричала она на них. -
Почему вы не можете честно в этом признаться?
- Четверть третьего, - сказала Фрэнни.
- А если он умрет? - Пери откинула с лица растрепавшуюся копну
золотисто-каштановых волос.
- Оставь их в покое. Пери, - сказал Марк слабым голосом. - Они
делают, что могут. Если боль не прекратится, я так или иначе умру. Дайте
мне аспирина. Что угодно.
- Я принесу, - сказал Гарольд. - У меня есть немного в рюкзаке.
Очищенный, - добавил он, словно надеясь на одобрение.
- Нам надо как-то помочь ему, - вернулась Перион к своему заклинанию.
Стью отвел в сторону Глена и Фрэнни.
- У вас есть какие-нибудь идеи? - спросил он тихо. - У _м_е_н_я_, во
всяком случае, нет. Она накинулась на Гарольда, но его мысль насчет
аспирина была примерно раза в два находчивее моих предложений.
Глен вздохнул.
- Может быть, просто кишечник переполнен. Слишком часто мы едим
всухомятку. У него подействует живот, и все пройдет.
Фрэнни покачала головой.
- Я так не думаю. Если бы дело было в кишечнике, у него не было бы
жара. Да и живот не вздулся бы.
Казалось, будто в животе у Марка за ночь выросла целая опухоль. От
этой мысли ей стало не по себе. Она не помнила, когда в последний раз (за
исключением снов) ей приходилось испытывать такой страх. Как там Гарольд
сказал? Доктора нет дома. Как это точно. Как это ужасно точно. Господи,
как они одиноки. Как далеко они ушли по канату, под которым кто-то забыл
натянуть страховочную сетку. Она перевела глаза с напряженного лица Глена
на лицо Стью. И там и там она увидела глубокую боль. В каком-то смысле, -
предположила Фрэнни, - так оно и было.
- Что мы будем делать? - безнадежно спросила Фрэнни. Она думала о
своем ребенке, и снова и снова в ее мозгу звучал один и тот же вопрос:
"Что если надо будет делать кесарево? Что если надо будет делать кесарево?
Что если..."
Позади нее вновь закричал Марк, словно возвещая ей ужасное
пророчество, и она почувствовала к нему ненависть.
Они переглянулись в пульсирующей темноте.

Из дневника Фрэн Голдсмит
6 июля 1990
После недолгих уговоров мистер Бэйтмен согласился ехать с нами. Он
заявил, что после всех своих статей ("Я пишу их умными словами, чтобы
никто не мог догадаться, насколько они примитивны", - сказал он) и после
того, как он в течение двадцати лет отравлял студентам жизнь своей
социологией, он решил, что не имеет права упустить такую возможность.
Стью спросил, какую возможность он имеет в виду.
"По-моему, это должно быть ясно, - сказал Гарольд своим НЕВЫНОСИМО
ВЫСОКОМЕРНЫМ тоном (иногда Гарольд бывает милым, но часто он превращается
в _м_е_ш_о_к _д_е_р_ь_м_а_, и этим вечером был как раз такой случай). -
Мистер Бэйтмен..."
"Пожалуйста, называй меня Гленом", - сказал он очень спокойно, но
Гарольд так на него посмотрел, словно он обвинил его в какой-нибудь
социальной аномалии.
"_Г_л_е_н_, как социолог, имеет возможность лично присутствовать при
зарождении нового Общества, как мне кажется. Он хочет изучить, насколько
действительность соответствует теории".
Ну, короче говоря, Глен согласился, что в основном это так, но
добавил: "У меня также есть несколько своих теорий, которые я хочу
подтвердить или опровергнуть. Я, например, не верю, что человек,
возродившийся из пепла супергриппа, будет чем-нибудь отличаться от
человека с истоков Нила с костью в носу и с женщиной, которую он держит за
волосы. Такова одна из теорий".
Стью сказал своим всегдашним спокойным тоном:
"Потому что все лежит под ногами и только ждет, чтобы его подобрали
снова". Он выглядел таким мрачным, когда говорил это, что я удивилась, и
даже Гарольд посмотрел на него с некоторым интересом.
Но Глен кивнул и сказал:
"Правильно. Общество технологий, так сказать, освободило площадку, но
забыло унести собой баскетбольные мячи. Появится кто-то, кто помнит
правила, и научит всех остальных. Точное сравнение, не правда ли? Надо
будет его потом записать".
А Гарольд ему сказал:
"Вы говорите так, будто считаете, что все начнется снова - гонка
вооружений, загрязнение окружающей среды и так далее. Это еще одна теория?
Или просто следствие первой?"
"Не вполне", - начал Глен, но Гарольд его перебил и начал говорить о
том, что хотя он о людях довольно невысокого мнения, все же он не думает,
что они окажутся _т_а_к_и_м_и_ идиотами. Одну его фразу я запомнила,
потому что образ был уж очень впечатляющий: "Раз уж Гордиев узел
разрублен, нам нет никакого смысла браться за работу и запутывать его
снова".
"Время покажет", - только и ответил ему Глен.
Все это происходило около часа назад, а теперь я нахожусь в спальне
наверху, и Коджак лежит передо мной на полу. Хороший пес! Здесь довольно
уютно, и это напоминает мне о доме, но я стараюсь не думать о доме слишком
часто, потому что от этого я плачу. Я знаю, что это звучит ужасно, но,
ей-Богу, мне действительно хотелось бы, чтобы кто-нибудь помог мне нагреть
постель. И я даже знаю кто.
Выбрось это из головы, Фрэнни!
Итак, завтра мы едем в Стовингтон, и я знаю, что Стью эта идея не
очень-то по душе. Он боится этого места. Стью мне _о_ч_е_н_ь_ нравится, и
мне хотелось бы, чтобы и Гарольд стал лучше к нему относиться. С Гарольдом
все так трудно, но, наверное, он не может изменить свой характер.
Глен решил оставить Коджака. Он огорчен этим, хотя у Коджака и не
будет никаких проблем с едой. Единственное, что мы можем сделать, - это
найти мотоцикл с коляской, но даже и тогда бедный Коджак может испугаться
и выпрыгнуть. Покалечится или погибнет.
Как бы то ни было, завтра мы отправляемся.
ЗАПОМНИТЬ: В "Тексас Рейнджерс" (бейсбольная команда) был подающий по
имени Нолан Райан, который умел подавать так, что мяч невозможно было
отбить, а это очень сложно. По телевидению показывали комедии с записанным
на пленку смехом, и смех включали в забавных местах - считалось, что так
смотреть интереснее. На рынках можно было купить замороженные пирожные и
торты, а дома надо было только дать им оттаять и есть. Больше всего я
любила земляничный пирог Сары Ли.
7 июля 1990
Долго писать не могу. Ехали целый день. Прошлой ночью мне опять
приснился этот сон. Гарольду тоже приснился этот? человек? и это его очень
расстроило, потому что он не может объяснить, почему мы оба видели один и
тот же сон.
Стью говорит, что ему до сих пор снится Небраска и эта старая
негритянка. Она продолжает говорить ему, чтобы он пришел ее повидать в
любое время. Стью считает, что она живет в городке Холанд Хоум или
Хоумтаун или что-то вроде этого. Говорит, что может ее найти. Гарольд
высмеял его и пустился в долгие разглагольствования о том, что сны
являются психо-фрейдистским проявлением тех вещей, о которых мы не
осмеливаемся думать, когда бодрствуем. По-моему, Стью рассердился, но
сдержал себя. Я очень боюсь, что их тайная вражда может перейти в
открытую. КАК МНЕ ЖАЛЬ, ЧТО ВСЕ ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ!
Но так или иначе, Стью спросил: "Так почему же у тебя и у Фрэнни был
один и тот же сон?" Гарольд что-то пробормотал о совпадении и гордо
удалился.
Стью сказал Глену и мне, что он хочет, чтобы после Стовингтона мы
отправились в Небраску. Глен пожал плечами и сказал: "Почему бы и нет?
Надо же нам куда-нибудь идти".
Гарольд, разумеется, станет возражать из "общих принципов". Черт тебя
возьми, Гарольд! Когда же ты наконец подрастешь?
ЗАПОМНИТЬ: В конце восьмидесятых в США часто не хватало бензина,
потому что все на чем-нибудь ездили, а большинство наших нефтяных запасов
было израсходовано, и арабы подложили нам свинью. У арабов было столько
денег, что они буквально не могли их все истратить. Была такая
рок-н-ролльная группа под названием "Зе Ху", которая иногда в конце своих
выступлений разбивала гитары и усилители.
8 июля 1990
Уже поздно, и я устала, но я постараюсь записать как можно больше,
пока глаза просто не ЗАХЛОПНУТСЯ. Гарольд закончил свою надпись около часа
назад и укрепил табличку на главной лужайке перед центром в Стовингтоне.
Стью помог ему.
Я пыталась подготовить себя к разочарованию. Я никогда не подозревала
Стью во лжи, и я не думаю, чтобы Гарольд подозревал. Так что я была
уверена, что там все умерли, но все равно было очень грустно, и я
заплакала. Ничего не могла с собой поделать.
Но не одна я расстроилась. Когда Стью увидел центр, он жутко
побледнел. На нем была рубашка с короткими рукавами, и я заметила, что его
руки покрылись гусиной кожей. Глаза его обычно синие, но на этот раз они
стали какого-то грязного цвета, как океан в плохую погоду.
Он указал на третий этаж и произнес: "Там была моя комната".
Гарольд повернулся к нему, и я заметила, что он собирается высказать
один из своих ученых комментариев, но потом он увидел лицо Стью и
заткнулся. Мне кажется, с его стороны это был очень мудрый поступок.
После паузы Гарольд сказал: "Ну что ж, давайте посмотрим, что там
внутри".
"А зачем?" - ответил Стью, и голос его звучал почти истерически, но
он изо всех сил старался удержать себя в руках. Меня это очень напугало,
потому что обычно он спокоен, как лед.
"Стюарт..." - начал Глен, но Стью перебил.
"_З_а_ч_е_м_? Разве ты не видишь, что это мертвое место? Ни духовых
оркестров, ни солдат, ничего. Поверь, - сказал он, - если бы они были
здесь, они бы уже давно накинулись на нас. И нас бы заперли в белых
комнатах, как стадо морских свинок. - А потом он посмотрел на меня и
сказал: - Извини, Фрэн, я сорвался. Просто я очень расстроен".
"Ну что ж, я пойду, - сказал Гарольд, - кто пойдет со мной?" Но я-то
видела, что хотя он и пытается изо всех сил быть БОЛЬШИМ И СМЕЛЫМ, он и
сам очень испуган.
Глен сказал, что пойдет, и Стью сказал: "Иди тоже, Фрэн. Взгляни.
Удовлетворись".
Я хотела было ему сказать, что останусь с ним на улице, потому что
ему было так плохо (и потому что мне действительно не хотелось туда идти),
но тогда бы опять начались сложности с Гарольдом, и я сказала о'кей.
Если у нас - у Глена - и были какие-то сомнения насчет правдивости
рассказа Стью, то их можно было отбросить сразу же после того, как мы
открыли дверь. Запах. Точно так же пахло во всех более или менее больших
городах, которые мы проезжали. Похоже на запах гнилых помидоров, и, о,
Господи, _о_п_я_т_ь_ я плачу, но разве это справедливо, что люди не просто
умирают, а начинают вонять как
Стоп
(позже)
Ну вот я поплакала. Что ж, сегодня слез больше не будет, обещаю.
Несмотря ни на что, мы вошли внутрь. Наверное, проявление
болезненного любопытства. Не знаю, как насчет остальных, но лично мне
вроде как хотелось посмотреть на комнату, где сидел Стью. А как там было
х_о_л_о_д_н_о_, после улицы. Повсюду гранит и мрамор, наверное,
фантастическая теплоизоляция. На верхних этажах было теплее, но внизу был
Запах... и холод... похоже на могилу. МЕРЗОСТЬ.
Было как-то тревожно, словно в доме с привидениями, и мы трое сбились
в кучку, словно овцы, и я были рада, что с собой у меня винтовка - пусть и
двадцать второго калибра. Звук наших шагов отдавался эхом, как будто за
нами кто-то крался, преследовал нас, и я снова начала думать об этом сне,
в котором главную роль играют человек в черном балахоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115