Я крикнул:» Псов таких, как вы, я не встречал нигде!»И побежал туда, где вождь лежал лицом к воде,И Росомаху я узнал в застреленном вожде». ПАСТУШИЙ КРАЙ Летних сумерек дремота,Поступь хитрых лап,И внезапно — вой койота,Дикий конский храп.Пустота просторов ровных,Топот, пыль и рев —Двадцать тысяч однокровныхПлеменных коров.Стадо, загнанное страхом,Взрытая земля,Брошенная точным взмахомБыстрая петля.Уходящий от погониУтренний туман,У шалфейных благовонийОтнятый дурман.И до самых гор СкалистыхСинь холмов крутых,Шорох трав широколистыхВ искрах золотых.Голубой Альберты Альберта — крупная провинция на западе Канады.

двери,Скотоводов край,Сотни миль волнистых прерийМноготравный рай! ВРЕМЯ УРОЖАЯ На приумолкшие дали набросивПлащ золотых шелестящих колосьев,Вволю намаясь за теплые дни,Лето уснуло в сентябрьской тени,В прериях, под синевою неяркой,Дымом пропахнув и розой-дикаркой.Лето с копной золотистых волос,Лето с глазами как солнечный плес,Как ручеек, беззаботно бегущийСквозь травянистые, сонные гущи,Лето с загаром на жарких щеках,Лето уснуло в речных тростниках.Но, побежденный соперником южным,Ветер, рожденный на севере вьюжном,Изгнан на время в иную страну,И, пробудясь на неделю одну,Лето в амбары зерно засыпаетИ на полгода опять засыпает. ОТЛИВ У СЕНТ-ЭНДРЮСА На красной полосе морского дна,Открытой небу, дымчатой от влаги,Подводный мох тускнеет в полушагеОт мокрых скал, где тень и тишина.Листвою обрисован прихотливо,Спит городок у сонного залива.Вдали, как память об ушедших днях,Синеет берег нитью беспрерывной.В протоках, вырытых волной приливной,Искрится рябь в желтеющих огнях:Закатный свет вдоль западного краяПо гавани крадется, догорая.Босые дети перед самой тьмой,Смеясь, заполоняют берег узкий,В корзинах водоросли и моллюски.Потом идут, груженные, домой,И голоса слышны все реже, режеУ сумеречно-серых побережий. ЛЕДИ ЛЬДИНКА На равнине северной осталась Леди Льдинка,Замечталась Леди Льдинка на полярном берегу,Ослепительно блистаяПод плащом из горностая,Леди Льдинка замечталась и осталась на снегу.На равнине северной проснулась Леди Льдинка,Отряхнулась Леди Льдинка и затеяла пургу:С ледяной ее постелиПух и перья полетели,Леди Льдинка улыбнулась и проснулась на снегу.На равнине северной искрится Леди Льдинка,Веселится Леди Льдинка: «Заморозить вас могу!Быстро пальцы ледяныеНаведут мосты речные!»Веселится Леди Льдинка на искрящемся снегу!На равнине северной запела Леди Льдинка,Не успела Леди Льдинка закружиться на бегу,Как толпа волшебниц вьюжныхВ легких туфельках жемчужныхПодхватила Леди Льдинку, завертела на снегу.На равнине северной колдует Леди Льдинка,Грозно дует Леди Льдинка, сыплет снег в глухом логу,И мороз хрустальным звономНад простором льется сонным.Где колдует Леди Льдинка на сверкающем снегу. ИРОКЕЗСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ На покой уходит солнце, спать пора тебе, птенец,До утра усни, птенец,У костра усни, птенец.Мама ждет, когда же глазки ты закроешь наконец,Смотришь сонно ты, птенец,Запеленатый птенец.Кто свернулся в колыбельке под дубовой веткой низкой?Кто следит за сизым дымом, не пугаясь ночи близкой?Это мой неугомонный кареглазый сорванец,В теплом гнездышке пуховом спи спокойно, мой птенец!Кареглазый мой малыш, ты усни, а я спою,Отдохни, а я спою,Дни и ночи я пою,В колыбельке я качаю крошку смуглую мою,Крошку сонную мою,Несмышленую мою.Не кричат кулик и цапля, сойки спрятались по гнездам,И сова в дупло вернулась, путь домой найдя по звездам,Где-то тявкает лисица, хоронясь в лесном краю.В колыбельке я качаю крошку смуглую мою. СОБАЧЬИ УПРЯЖКИ В долгой полярной ночи,Обезголосев от лая,Яростно, в клочья стирая ремни,Ветру навстречу несутся они —Злобная, дикая стая.Чуть серебрятся в ночиШкуры медведя и рыси —Все, что добыли капкан и свинец, —Рядом с енотом бобер и песец,Мех соболиный и лисий.Мчится в полярной ночиПоезд, груженный пушниной,Быстрые сани не вязнут в снегу,Зычно погонщик кричит на бегу,Глухо скрипят мокасины.Долог в полярной ночиПуть от зимовья к зимовью,Путь, что известен им тысячи лет,Волчьим нутром они чувствуют след,Волчьей, звериною кровью. ИГЛЫ ДИКОБРАЗА Обожженная солнцем равнина, бесприютная плоская степь,Ни холма, и только на юге синеватая горная цепь.Ни ручья — простор бесконечный порыжелой травой зарос,Кое-где стреловидный кактус и побеги индейских роз.Ни дымка, ни людского жилища, но дорога укажет вамНа скалу, под которой гордо островерхий стоит вигвам.Там, под огненным солнцем прерий, неприметно для чужака,Нейкья иглами дикобраза украшает шкуру быка.Нейкья, девушка племени сиу, Нейкья, младшая дочь вождя,У нее серебристый голос, звонкий, словно капли дождя,У нее золотистые пальцы и глаза, что ночи черней,У нее такая улыбка, что вовек не забыть о ней.День-деньской поет на пороге: «Вы куда уходите, дни?Неужели на белом свете только прерии есть одни,И в далекой Стране Восхода, ненасмешлива и робка,Дева иглами дикобраза украшает шкуру быка?»На просторе западных прерий, где в тумане солнце встает,Вдалеке от людского гула Нейкья плащ любимому шьет.Так зачем же белым торговцам проводить здесь долгие дни,Ждать улыбки и кроткого вздоха — неужели не знают ониОб охотнике краснокожем, о недавнем госте отца?Он с вождем выкуривал трубку и на дочь смотрел без конца.Через десять лун он вернется из-за синих гор, а покаНейкья иглами дикобраза украшает шкуру быка. ИНДЕЙСКИЙ ПАХАРЬ Он в чаще больше не затравит зверя,Добычу не догнать его стреле —В завет богов охотничьих не веря,Молитвы обращает он к земле.Дымок костра и звезды в зимнем небе,Девичий смех, постель из одеялОн на заботы о насущном хлебе,Голодный, поневоле променял.Он начал сев с котомкой небольшою,Отныне дождь ему всего важней.Он понял мир языческой душою,Как смену вечную ночей и дней,Зимы и лета, пахоты и жатвы,И почва в эту первую веснуДает приют, не нарушая клятвы,По-матерински каждому зерну. В ТЕНИ БЕРЕГОВ Я с теченьями не спорю,По реке равнинной к морюЯ плыву,И весло в прохладе соннойИл подхватывает донныйИ траву.Дальний берег в дымке тает,Зыбкий зной не долетаетДо реки;Где-то крылья прошумели,Опускаются на мелиКулики.На постель реки с обрываУронила ветки ива,Спит в тиши;Вдалеке за островамиЗакачали головамиКамыши.Где протоки сон разлили,Разбудил семейство лилийПтичий писк.Утро все они проспалиВ перламутре и опалеРосных брызг.Что за чудо! А какиеЗдесь легенды колдовскиеРождены!Но плывешь без опасений:Не спугнут они осеннейТишины.От лесов, скользящих мимо,Зелень вод неотличимаЗа кормой.Спать река, как прежде, будет,Лишь на миг ее разбудитПарус мой.Над водой туман клубится,Россыпь влажная дробитсяНа листках;Исчезая поминутно,Солнце вспыхивает смутноВ облаках.Слышен дыма запах едкий,Промелькнул костер сквозь веткиИ потух.Над речным прохладным ложемВьется вечером погожимПряный дух.Незаметно ночь настала,Я грести давно устала,Но потокБез меня найдет дорогу,Унося мою пирогуНа восток. ПЕРЕХОД Пристать, не доверяя больше веслам,И лодку часть путиПо гальке, по колючкам низкорослымВдоль берега нести.Сначала тишь, где отмели пологи,Потом — пороги.Подставить плечи под сырое днищеИ по тропе леснойТуда, где скалы выжжены и нищи,Тащить над крутизнойБесстрашный груз под грохот приглушенныйВоды взбешенной.Кто вспомнит об усталости и зное?Скорей к реке, скорей!Ладони ободрались о каноэ,Горят от волдырей!Окончен переход, воды напьемсяИ — рассмеемся. НАД ЗАБЫТОЙ ЛАГУНОЙ Скоро ночь над Забытой Лагуной,Где мечтать мы привыкли с тобой.Догорающий день голубойОтступает, и сонный прибойСеребрится дорожкою лунной.Ни огня над Забытой Лагуной,Набежавшие тени густы.Крики птиц у закатной черты,И поющие ели, и ты —Все исчезло в пустыне безлунной.Вот и ночь над Забытой Лагуной.Я хочу, чтобы это веслоСумрак водорослей развело —Мне от елей поющих светлоЭтой ночью тревожно-безлунной. РАБОЧАЯ ПЧЕЛА Переливчатым золотом стан твой округлыйОпоясан, сестра.Так каемку зари, опьяняюще-смуглой,Золотят вечера.Паутинками реют в тускнеющем зноеЭти крылья, сестра.Невесомей, чем облако пара сквозное,Дымка из серебра.Сколько сладости, сколько отрады цветочнойТы приносишь, сестра!Так целует луга свежий ветер восточный,И уходит жара.Ты любого из жителей этого краяЧеловечней, сестра.Для других золотистый нектар собирая,Бескорыстно щедра. В ПАЛАТКЕ (Озеро Россо)Лишайники во влажной тьме расселин,Утес в зеленом утопает мху,Прозрачный мрак под тентом тоже зелен,Листва и парусина наверху.Маскоки усыпляющие водыПрощальным зацелованы лучом.Такое царство счастья и свободы,Что больше не мечтаешь ни о чем!Крылами эльфов летний воздух тронут:Вот он запел и вновь затих впотьмах.Так отзвуки небесной арфы тонутВ полегших травах на речных холмах.По озеру изрезанной каймоюСосновые темнеют острова,Над облачной вечерней полутьмоюСимфонией разлилась синева.Какая фея северного края,Владычица утесов и глубин,Чуть не до солнца чары простирая,В листву текучий пролила рубин?Трещит в костре валежник буреломный,Полусгорев, мерцает головня,Толпа теней беснуется в огромнойЗакатной раме, красной от огня.Дымком костра насквозь пропитан воздух,Настоянный на шелесте лесов,Но слышу я при ясных, крупных звездахТо смех гагар, то перекличку сов. ЛЕСНЫЕ ЦВЕТЫ Там, где пожары ранние прошли,На косогоре, у речной излуки,В золе цветы лесные расцвели,Скрывая шрамы северной земли,Совсем как чьи-то бережные руки.Так сердце, опаленное огнемОпустошающей и жгучей боли,Вновь оживает теплым майским днем,И мысль, что кто-то думает о нем,Его переполняет поневоле. ЯДДА Сказание Западного побережьяГде болотистый и древний тихо дремлет остров Лулу,Где струятся над долиной синеватые дымки,Там вершины Гор Зубчатых внемлют ласковому гулуНи на миг не умолкающей реки.Там, где дремлет остров Лулу в клочьях сизого тумана,Что клубится в час рассветный над болотом торфяным,Тянет гарью с дальних топей, и в каньоне КапиланоОседает синевато-сизый дым.Но спешит к закату солнце, за горою прячась дальней,И легенды оживают, и до утренней звездыНад каньоном Капилано все тревожней, все печальнейРаздается песня плачущей воды.Говорят, что прежде тихо было в сумрачной теснине,Но пришла на берег Ядда, и запела вдруг вода,И в Безмолвии Великом, в Нескончаемой ПустынеЭтот гимн любви не смолкнет никогда!Был он вождь страны прибрежной, что лежит у Гор Зубчатых,На соседние нередко нападал он острова,А она плела корзины, дочь врагов его заклятых,Красоту ее прославила молва.Приуныл бывалый воин, нет в душе кровавой жажды,В край тотемов обращает он все чаще грустный взор,И на склоны Капилано он позвал ее однажды,И ушла она в страну Зубчатых Гор.Плачут женщины в селеньях, колдовское варят зелье,Много лун они рыдают, причитают много лун:«Ах, зачем ты нашу Ядду заманил в свое ущелье,Погубить ее решил ты, подлый лгун!»А мужчины взяли стрелы, взяли луки и колчаны,Взяли весла и каноэ и предутреннею тьмойЧерез мели и пороги добрались до Капилано —Как добычу привезли ее домой.С той поры поникла Ядда и, спасенья ожидая,Всё слова любви шептала на пустынном берегу,И на юг — до Капилано — их несла волна седая:«Я обещана не другу, а врагу!Я хочу уплыть далеко, в край, где ждет меня любимый,Он вам, братья, ненавистен, но не жить мне без него!Я хочу туда, где горы, где поток неудержимыйПел о счастье возле дома моего».Сколько лет прошло, не знаю, без конца сменялись луны,Но вождя любила Ядда с каждым годом все сильней,И поток ее услышал и в тоске по жизни юной,Нет, не пел уже, а плакал вместе с ней.И когда она угасла на земле столбов тотемных,Вдалеке от Капилано, от любимого вдали,Опечаленные духи вод наземных и подземныхВ плеске волн ее напевы сберегли.Но лишь в час, когда по мшистым, по отвесным горным склонамС торфяных болот седые подымаются дымки,Слышен плач в напеве древнем, что витает над каньоном,Плач теснинной замирающей реки. ПРОСВЕТ Сегодня дождь за много дней впервыеЗапрятанную выплакал печаль;Пятнают зелень капли дождевые —Бесчувственному ничего не жаль.Заледенели колокольцы лилий,Фиалку ливень захватил врасплох,Сплошные тучи небо устелили,Природа сумрачна, как горький вздох.И, точно сломлен грузом неподъемным,Ты обманулся в чувствах дорогих;Без солнца день казался слишком темным,Но оглянись — подумай о других.Не ты один заплакал вместе с тучей,Забытые обиды бередя,Не одного тебя хлестал колючийПорыв неумолимого дождя.Не ты один в отчаянной надеждеПросил и вздрогнул, получив отказ:Людская вера не угаснет прежде,Чем ей отказано в последний раз.Не ты один был безутешен сноваИ прошлое хотел перечеркнуть,А слово, недосказанное слово,Рвалось наружу и сжигало грудь.Не ты один домой побрел устало,Не совладав с нахлынувшей тоской:В ослепшем сердце воли не досталоВернуть давно потерянный покой.Ты замолчал, ты дождь печалью встретилИ ты не разглядел, глаза закрыв,Как над счастливой радугою светелВ багрянце туч лазоревый разрыв! «ОН 3АКЛИНАЛ: „БОРИСЬ!“ Строка из поэмы английского поэта XIX века А. Теннисона.

« Сложи оружье, — годы мне твердят, —К чему сопротивленье?Разбит последний, лучший твой отряд,Не будет подкрепленья!»Но я и в одиночестве горда:« Просить пощады? Никогда!В стене пробита брешь, сметен редут,Летят с шипеньем ядра,На приступ ненавистники идут,Потоплена эскадра.Под залпами я остаюсь тверда.Спасаться бегством? Никогда!Изрешеченный пулями, в дымуМой флаг над фортом вьется.Свободы не отдам я никому,Покуда сердце бьется,Судьбе жестокой не отвечу «Да».Сложить оружье? Никогда!»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21