— Фу! — Лида отпрянула от него. — Как можно жить без романтики?— Не живу. Прозябаю, — с готовностью согласился Фризе. И поежился, вспоминая дни, проведенные среди бомжей.— Я как увидела тебя, подумала: заносчивый столичный пижон.— А потом?— Разглядела глаза. Они у тебя добрые. И не клеился ко мне. Знаешь, Володя, натерпелась я от мужиков. — Лида рассказывала, а сама продолжала медленно, шаг за шагом, раздевать Фризе. — Даже когда в Союз писателей принимали. Я была совсем молодая. И красивая.— Ты и сейчас молодая и красивая.— Ладно тебе! Ты мне нравишься и без комплиментов. Так вот, приехала в Москву, на Всесоюзное совещание молодых писателей. Была первым кандидатом на прием в Союз, — рассказывала Лида с гордостью. — Жили мы в гостинице «Россия». И позвонил мне секретарь Союза. Такой слатенький и гладенький. Детской литературой занимался. Пригласил к себе в номер. Сказал: придешь — завтра получишь членский билет.— Пошла?— Посоветовала засунуть билет… Сам знаешь куда. А через день нам эти билеты вручил Михалков. Оказывается, решение о приеме в Союз было уже принято, когда слатенький меня в гости приглашал.— Как же его зовут?— Зачем тебе? Он уже давно не секретарь.— Родина должна знать своих «героев».— Узнай. Его фамилия Алексинский.О писателе с такой фамилией Фризе ничего не знал. Но он мало читал современную литературу.— Аминь! Забудем героев. Займемся героинями, — весело сказал он. И развязал поясок на ярком халате своей гостьи.* * *Утром Фризе проснулся от энергичного стука в дверь. В этом Доме так никогда не стучали. Если приходила дежурная позвать к телефону или кто-то из знакомых — пригласить на прогулку, стучали осторожно, словно боялись нарушить покой. А не дождавшись отклика, тут же уходили.Сейчас стучали громко и настойчиво. И уходить не собирались.Владимир осторожно, стараясь не разбудить Лиду, поднялся с кровати, накинул первое, что попалось ему под руку, — яркий Лидии халат.У дверей стоял крупный молодой мужчина, из-за его спины выглядывали милиционер и дежурная.— Владимир Петрович Фризе? — громко спросил штатский.— Да. Не могли бы вы потише? — Фризе попробовал закрыть дверь, но гость уже заглянул в комнату.Лида в это время проснулась и сонным голосом спросила:— Володя, кто там?— Милиция.— Да? Разве мы нарушили Конституцию?Штатский смутился:— Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?— Пожалуйста. Сейчас оденусь. А что случилось?— Владимир Петрович, с Ирочкой Карташевой несчастье, — выглянула из-за широкой спины дежурная. Мужчина в штатском так свирепо взглянул на нее, что она стушевалась и виновато заморгала.Фризе осторожно прикрыл дверь. Ему пришлось слегка отодвинуть гостя из милиции, который бесцеремонно заглядывал в номер, где не вполне проснувшаяся Лида разгуливала в неглиже. Наверное, искала свой халат. Владимир не стал задумываться над природой любопытства молодого человека. Чисто профессиональной — желанием разглядеть потенциального свидетеля — или желанием увидеть голую женщину.— Ой! — воскликнула Лида, одновременно обнаружив и халат, и Фризе. — Неужели я выгляжу в этом халате так же нелепо, как и ты?— Зато сейчас ты великолепна. Мент, по-моему, ослеп, пяля на тебя глаза.— Поделом. — Лида сняла с Владимира халат, прижалась к нему всем телом. Шепнула: — Володя…— С твоей подругой случилось несчастье.— С Иркой? — Лидин голос прозвучал очень буднично. Словно она давно ожидала, что с приятельницей случится несчастье.— С Иркой. — Фризе помог гостье надеть халат. И даже туго завязал поясок. — Меня, кажется, хотят допросить. А ты будь умницей.Он быстро натянул на себя джинсы, футболку. Достал из письменного стола паспорт, визитные карточки — любое знакомство с властью начинается с документов. Без бумажки ты букашка! Старая, глубоко засевшая в сознании истина.Пока он собирался, Лида стояла посреди номера, наблюдая за его действиями. И только после того, как Фризе ласково провел ладонью по ее щеке, спросила шепотом:— Ее убили?— У меня такое предчувствие.Когда они вместе вышли из номера, милицейский в штатском, в одиночестве расхаживающий по коридору, мрачно сказал:— Госпожа Протулис! Вы тоже далеко не уходите. Потом побеседуем и с вами.— А до столовой? Это не будет слишком далеко? — любезным голоском поинтересовалась поэтесса.— Не будет. НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА — Дежурная открыла нам эту комнату. — Милиционер показал на номер, из которого накануне выехал критик Двориков. — Там и побеседуем. Не возражаете?Окна комнаты выходили на север. В ней было прохладно. Пахло лекарствами.Они сели друг против друга возле журнального столика с темной столешницей. Столешница носила на себе следы многочисленных выпивок — большие и малые круги от бутылок и рюмок наводили на мысль о том, что многие поколения обитателей номера пили не водку, а по крайней мере концентрированную кислоту.Гость из милиции, не знавший особенностей литфондовской мебели, сел на уютный с виду диванчик. Теперь этот диванчик противно поскрипывал даже тогда, когда милиционер просто задавал вопросы.Фризе сидел на стуле и думал о том, что вся его беседа с милиционером, которую записывал маленький магнитофон, поставленный на журнальный столик, будет идти под аккомпанемент этого скрипа.Звали милиционера Леонидом Ивановичем. Работал он следователем в местном отделении внутренних дел и имел чин лейтенанта.— Я веду предварительное дознание, — предупредил он Фризе, внимательно ознакомившись с его паспортом. — Следователь прокуратуры с минуты на минуту подъедет.Владимир понял, что его предчувствие оправдалось. Прокуратура расследует убийство.… Тело Ирины Карташевой обнаружили сотрудники патрульно-постовой службы, проезжавшие в три часа ночи по главной улице поселка, Большому проспекту. На пересечении с Морской, рядом с когда-то популярным, а ныне никому не нужным полуразрушенным кафе. Фризе почти каждый день проходил мимо него. Одному из патрульных померещилось что-то белое в кустах. «Уазик» подъехал поближе. Водитель включил дальний свет… Рядом с дорогой лежала женщина в белом платье. Тут же валялась мягкая кожаная сумочка.Обо всем этом Леонид Иванович рассказал Фризе перед тем, как начал задавать вопросы. Не раскрыл только самого главного — как погибла Карташева.Лейтенант медленно перелистал странички паспорта. Демонстративно сравнил фотографию с оригиналом.— Отдыхаем?— Стараемся.— Залив нынче сильно зацвел, — словно бы извиняясь за главную местную достопримечательность, констатировал лейтенант.Не дождавшись ответа, следователь нахмурился:— Ваше место работы?Фризе знал, что такой вопрос неминуем, и продумал ответ. Докладывать стражу порядка о том, что занимается частным сыском, он не собирался.— В настоящее время нигде не служу.— Безработный?— По образованию юрист. Последнее время работал в еженедельнике «Сыщики и воры». — Он положил перед лейтенантом визитную карточку. — Еженедельник закрылся. Сейчас пишу книгу.— Понятно. С Ириной Карташевой давно знакомы?— Со дня приезда. Здесь, в Доме творчества, так мало обитателей, что все друг с другом знакомы.— Карташева москвичка, как и вы.— До приезда в Комарове мы знакомы не были.— Понятно.«Этим своим „понятно“ он меня достанет!» — подумал Фризе.— Вчера поздно вечером вы пришли домой вместе с Карташевой…— Да. Ужинали в ресторане «Олень». Встретились в семь у залива. За столик, наверное, сели в половине восьмого.— С Карташевой вы провели вечер в ресторане, а ночь…— А ночь с другой женщиной.— Не мои заботы! — Лейтенант порозовел и опять насупился. — Ночью вы с Карташевой не встречались?— Нет, Леонид Иванович, мы разошлись по своим номерам. Моя соседка, Лидия Павловна, услышала, что я не сплю, и заглянула на огонек. Почитать свои стихи.На этот раз сакраментального «понятно» не последовало. Заглянув в маленькую записную книжку, лейтенант спросил:— У вас с Карташевой были близкие отношения?— Нет. — Фризе чуть не сказал: «Мы же с ней только познакомились». С Лидой он познакомился на день раньше.— Но вы же пригласили ее в ресторан?— Захотелось потанцевать с красивой женщиной.— Вы не обратили внимания — у Ирины Георгиевны не было здесь… мужчин… которым бы она уделяла много внимания?— Она подолгу беседовала с человеком, который вчера вечером выехал из этого номера.— Это кто? — В серых глазах лейтенанта вспыхнул огонек.— Петр Петрович Двориков. Известный питерский критик. Он говорил мне, что стихи Ирины великолепны.— В какое время он уехал?— Леонид Иванович, Дворикову восемьдесят семь лет. Но мужчина крепкий. Вы не хотите мне рассказать, как погибла Ира? Может быть, и я смогу оказаться полезным.Лейтенант с сомнением посмотрел на магнитофон. Крошечный красный огонек, похожий на кончик зажженной сигареты, свидетельствовал о том, что аппарат работает.— Эта поэтесса… Лидия Павловна, всю ночь была с вами?— Вплоть до вашего прихода.— Ночью из номера не выходила?— Нет. Спала как сурок. — Фризе мельком взглянул в окно. В скверике перед столовой несколько женщин о чем-то взволнованно разговаривали. О чем — догадаться было не трудно.— Понятно, — следователь выключил магнитофон. — Отвечу на ваш вопрос — Карташеву сбила машина. Она куда-то отправилась ночью, в сторону Зеленогорска.— О господи! — Фризе с горьким сожалением подумал о том, что все могло бы обернуться иначе, если бы…— Вопросов возникает много. — Лейтенант опять включил магнитофон. — Почему она ночью ушла из своей комнаты? Куда направилась? Не знаете?— Дежурная видела, как Ира уходила?— Нет. Крепко спала. А утром заметила, что дверной запор открыт.— Но кто-то должен был вызвать Иру? Криков под окнами мы не слышали. О телефонном звонке дежурная бы знала.— Зачем было звонить дежурной? У Карташевой имелся сотовый телефон. Мы нашли в сумочке.«Фризе! Вы теряете квалификацию, — с огорчением подумал Владимир, — в Ирочкиной сумочке лежал не пистолет, а сотовый телефон. Надо же так обмишулиться!»— Вас это удивило? — Наверное, следователь почувствовал замешательство Владимира. Фризе все больше и больше проникался уважением к лейтенанту. Судя по молодости, он только-только начал службу. Но в его манере выстраивать свои вопросы, прятать среди, казалось бы, пустых, очевидных ключевые угадывалась природная интуиция. И особая хватка, без которой невозможен хороший следователь.— Удивило, — подтвердил Фризе. — Когда мы вернулись вечером из ресторана, дежурная сказала, что Карташевой дважды или трижды звонил мужчина.— Знаю.— И еще. По дороге из ресторана Ира просила меня остановиться у телефонной будки в Зеленогорске.— Кому она звонила?— Я не спрашивал. Судя по тому, как быстро она управилась, абонент был занят. Или автомат не работал.Фризе придумал этот эпизод в надежде, что лейтенант расскажет о том, что «выжало» следствие из Ириного телефона. Кому, например, сделала она последний звонок? Но лейтенант не собирался делиться с ним информацией.— Карташева не говорила вам о своих близких в Москве? Домашний телефон молчит. Надо же сообщить о несчастье родным.— Позвоните в Администрацию президента.— Это еще зачем? — спросил лейтенант. Похоже, он воспринял совет Фризе как неудачную шутку.— Там работает ее муж. Большой чин.Владимир видел, как уходит краска с тугих, гладких щек следователя, а глаза, долю секунды назад проницательные, по-милицейски давящие, становятся тревожными. И даже беспомощными.— Вы не шутите, Владимир Петрович?— Какие тут шутки? Валентин Эмильевич Карташев близок к Самому. Наверное, в Ириной сумочке есть его служебный телефон. Правда, она мне говорила, что супруг последнее время пропадает за границей. В Швейцарии и Германии.— Понятно. — Щеки лейтенанта медленно приобретали нормальный цвет. — Почему же никто мне об этом не сказал раньше? Дежурная, например? И вот что странно — такие дамочки обычно отдыхают в элитных санаториях. Здесь «Белые ночи» рядом.— Ира поэтесса. Может быть, ей хотелось пообщаться с коллегами? Помните: «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества»?— Ради этого она поехала с вами в ресторан?Фризе промолчал.— Простите, сказанул что-то несуразное. Вы не знаете, с кем еще общалась Карташева?Владимир рассказал о белой «ауди». Его так и подмывало, сославшись на Ирочку, которая теперь уже не сможет ничего опровергнуть, сообщить следователю подробности — номер машины, имя ее владельца, его место в Ирочкиной жизни. Но осторожность взяла свое — показывать информированность было опасно.— Моя соседка, Протулис-Проневич, наверное, сможет рассказать подробнее. Это она видела «ауди», видела ее владельца.— Вы надолго приехали в Комарово?— Купил путевку на десять дней. Сегодня — четвертый. И такой печальный.— Да, не самый удачный денек. — Лейтенант положил перед Владимиром визитную карточку. Поднялся с дивана. — Соберетесь уезжать — поставьте меня в известность. У следователя прокуратуры наверняка будут вопросы. Где вас найти?— В номере. Или на пляже.Наблюдая за тем, как следователь убирает в кейс магнитофон, Фризе подумал: «Лейтенант и представить себе не может, какая начнется здесь нервотрепка, когда приедет Ирочкин супруг! Поставят на уши всех силовиков. А когда наткнутся на свидетеля по фамилии Фризе, будут очень удивлены».Он подумал об Ирочкином кулоне с «тигровым глазом». Спросил:— Драгоценности были при ней?— Кулон? Нашли рядом. С оборванной цепочкой. ПО СЛЕДУ БЕЛОЙ «АУДИ» «Теперь милиция начнет искать белую „ауди“, — размышлял Фризе. — Для них Вячеслав Горобец не будет иголкой в стоге сена. Это вам не в одиночку прочесывать заросшие соснами дачные участки! Спросят дорожно-постовую службу, возьмут под наблюдение автозаправочные станции». Он еще раз похвалил себя за то, что не стал расспрашивать о машине Горобца у лейтенанта на трассе.Лишь одно обстоятельство утешало сыщика — Лида, по ее словам, не обратила внимания на номера «ауди». От нее милиция не узнает, что они московские. Питер хоть и не столица, но белые красотки «ауди» и на его улицах мелькают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28