Этим миром могла быть тогда – в первых веках нашей эры – только Южная Америка.
Об этом говорит и наибольшее сходство с доинкскими культурами именно древних (хотя, возможно, и не самых древних) памятников пасхальской культуры. А то, что на острове Пасхи растет несомненно южноамериканский тростник тотора и столь же несомненно американский хлопок (см. комментарии), то, что в записанных испанцами легендах-лоциях южноамериканского побережья содержалось удивительно точное описание острова Пасхи (перечитайте еще раз в настоящем сборнике статью «Роль инкских преданий для испанцев, открывших Полинезию и Меланезию»), и все прочие тому подобные факты – это лишь дополнительные (а не основные!), так сказать, «криминалистические» доказательства правоты Тура Хейердала.
В. М. Бахта
КОММЕНТАРИИ
(I) Результаты серологических исследований (т. е. исследований генетически обусловленного состава крови) среди народов Тихоокеанского бассейна довольно противоречивы. Это связано с тем, что вот уже не одно столетие в сравнительно малые и изолированные популяции островитян интенсивно проникают отдельные лица и целые группы из самых различных стран Европы, Азии и Америки, причем это проникновение не поддается сколько-нибудь точному учету. Однако исследования, на результаты которых ссылается Т. Хейердал, и исследования, результаты которых были опубликованы позже (см. например: R. T. Simmons. Blood group genes in Polynesians and comparisons with other Pacific peoples. Oceania, vol. XXXII, No. 3, 1962, pp. 198-210), или свидетельствуют в пользу гипотезы Хейердала, или, по крайней мере, оставляют вопрос открытым.
Крупнейший советский антрополог Я.Я. Рогинский, оценивая результаты исследований Р. Симмонса (см. Я.Я. Рогинский. О первоначальном заселении Полинезии. По материалам антропологии. Советская этнография, Э 5, 1966, стр. 75-80), придает в своем изложении выводам последнего на мой взгляд, несколько более скептический оттенок, чем они заслуживают. Крайне осторожная форма, в которую Симмонс облекает свои выводы, вызвана не его сомнениями относительно возможного участия индейцев Америки в формировании населения Полинезии (в этом Симмонс как раз не сомневается), а тем, что он, так же как и новозеландский ученый Э. Шарп (подробнее о взглядах Э. Шарпа см комментарии к стр. 97) не верит в преднамеренную массовую колонизацию Полинезии. По мнению Спммонса, пестрота генетических характеристик крови у полинезийцев объясняется именно тем, что Полинезия заселялась случайно немногочисленными и самыми различными по происхождению группами людей с унесенных в открытый океан судов. (См.: R.Т. Simmons. The blood group genetics of Easter islanders (Pascuense) and other Polynesians. Reports of the Norvegian archaeolog. expedition…, vol. 2, 1965, Stockholm, pp. 333-343).
Рогинский указывает также на то, что по некоторым серологическим признакам полинезийцы скорее близки к айнам, нежели к индейцам (см.: Я.Я. Рогинский. стр. 77). Что ж, так называемая айнская проблема далеко еще не решена, и давать категорическое объяснение этим фактам, во всяком случае пока, преждевременно. Однако, видимо, полинезийцев пришло время сравнивать по генетическому составу крови не с индейцами вообще, а с какими-то достаточно ограниченными их группами, если, конечно, время еще не потеряно.
Весьма существен и удачно подчеркнутый Рогинским факт отсутствия сходства по крови у микронезийцев и полинезийцев. Он видит в этом признак слабости серологических доводов в пользу гипотезы Хейердала. «Ведь в этом случае, – пишет Рогинский, – заведомо известно, что в Восточной Микронезии сильна полинезийская примесь». Но противоречит ли это гипотезе Хейердала? Интенсивное смешение микронезийцев с европейцами и азиатами продолжается непрерывно в течение всей колониальной истории Микронезии, т. е. вот уж четыреста лет, если не более (подробнее об этом см.: П.И. Пучков. Население Океании. М., 1967, стр. 115-151).
О генетически чистом типе (или типах) крови у современных микронезийцев говорить просто не приходится. А это значит, что кровь микронезийцев в любом случае не может свидетельствовать ни за, ни против гипотезы Хейердала. К тому же среди ученых до сих пор нет единой точки зрения на происхождение в Микронезии «полинезийской примеси», которая, к слову сказать, обнаруживается не только в антропологическом типе микронезийцев, но и в их языке и культуре. Одни (например, У. Черчилл, А. Кэппел, А. Маршалл) склонны видеть в этой примеси следы первоначального движения предков нынешних полинезийцев на восток в Тихий океан. Другие (их большинство) рассматривают «полинезийскую примесь» как следствие проникновения в Микронезию с востока отдельных групп уже обосновавшегося в Полинезии населения.
(II) Генетическое родство японской керамики с керамикой прибрежных культур нынешнего Эквадора на рубеже IV-III тысячелетий до н. э. можно считать твердо установленным (см.: В. J. Meggers, С. Evans, E. Estrada. Early formative period of Coastal Equa-dor. Smithsonian contributions to anthropology, vol. 1, Washington, 1966).
Как считает советский ученый С.А. Арутюнов, этот удивительный факт можно объяснить, предположив, что лодку рыбаков – древних жителей Японии – некогда отнесло в открытый океан, подхватило течением Куросио и вынесло к эквадорскому побережью Южной Америки, где злосчастные рыбаки слились с каким-то местным племенем рыболовов (см.: С.А. Арутюнов. Древние тихоокеанские связи: миф или действительность? Советская этнография, Э 4, 1967).
Так или иначе культурные контакты (случайные или преднамеренные – это уже вопрос другой) между Азией и Америкой возникали много раньше той эпохи, с которой связывают обычно заселение Полинезии. Действительность (и в который раз!) превзошла самые дерзновенные гипотезы. А ведь предполагаемая лодка неолитических рыбаков Японии могла двигаться только по дуге течений, пересекающей Тихий океан от Азии к Америке. Между тем скептики и по сей день спорят, могли ли выходцы из Азии достичь Америки, плывя по этой, называемой Хейердалом дуге (см. например: В.И. Войтов. Морские пути в Полинезию. Природа, Э 2, 1965).
(III) Увлекательную, полную приключений историю о французе Эрике де Бишопе и его плаваниях в Тихом океане вы сможете прочесть в книгах Б. Даниельссона «Большой риск. Путешествие на «Таити-Нуи» (1962) и Э. де Бишопа «Таити-Нуи» (1966).
(IV) Критика этноботанических доводов Хейердала, выдвинутых им в защиту своей гипотезы, была одно время особенно суровой и непримиримой. Возможно, это произошло и потому, что Хейердал приобрел в лице видного американского ботаника Э. Меррилла убежденного и высоко эрудированного противника своих взглядов. История полемики между Хейердалом, с одной стороны, и Мерриллом и его сторонниками, с другой, рассказана здесь самим Хейердалом с достаточной полнотой и к тому же в весьма увлекательной форме.
Победителем в этом споре, несомненно, стал Хейердал. Данные этноботаники действительно подтверждают американское происхождение ряда культурных растений Полинезии. Особенно примечательна находка американского культурного хлопчатника при раскопках в Мексике в слоях, датируемых шестым тысячелетием (5800) до н. э. (см.: С. E. Smith, R.S. Mасneish. Antiquity of American polyploid Cotton. Science, vol. 143, No. 3607,1964).
Едва ли стоит также оспаривать американское происхождение такой важной земледельческой культуры полинезийцев, как батат. На X Тихоокеанском научном конгрессе Г. Конклин убедительно показал легковесность всех гипотез, согласно которым батат проник в Океанию из Африки или даже наоборот – в Африку из Океании (см.: Н. С. Соnklin. The Oceanian-African hypotheses and the Sweet potato. Plants and the migrations of Pacific peoples. Honolulu, 1963), а Д. Йен, развивая идеи замечательного советского ботаника Н.И. Вавилова, обстоятельно доказал, что центр происхождения батата находится именно в Южной Америке. Что же до Азии и Африки, то не исключено, что батат был занесен туда уже в историческое время испанцами и португальцами (D. E. Yen. Sweet-potato variation and its relation to human migration in the Pacific. Ibidem). Эти примеры конечно, не исключают того, что в проблеме происхождения культурных (и некоторых дикорастущих, но используемых человеком) растений Полинезии еще много неизученного, а потому спорного, неясного и противоречивого Но – и в этом суть – в целом данные этноботаники не противоречат гипотезе Хейердала, как это иногда безапелляционно утверждается.
(V) «Роль инкских преданий для испанцев, открывших Полинезию и Меланезию» и «Вальсовый плот и роль гуар в аборигенном мореходстве Южной Америки» – это, пожалуй, лучшие, самые яркие и самые впечатляющие статьи сборника. Содержащиеся в этих статьях выводы (о том, что испанцы, проникая в Тихий океан, руководствовались и преданиями индейцев, и о том, что индейцы западного побережья Южной Америки были умелыми и опытными мореходами – на бальсовых плотах они бесстрашно уходили в открытый океан), по существу, никем не оспорены. Факты, содержащиеся в этих статьях, свидетельствуют, между прочим, и о том, что американские и европейские ученые зачастую неоправданно недооценивают самобытное мореходное искусство народов Америки и Океании. Недооценка эта ярче всего сказалась, пожалуй, в работах современного новозеландского ученого Эндрью Шарпа, который вот уж который год доказывает, что заселение Полинезии – результат стихийной игры ветра и морских течений. Если согласиться с Шарпом, навсегда унесенные в бурю от родных островов суда незадачливых островитян или гибли в волнах, или же прибивались по воле случая к необитаемым островам и архипелагам. Экипажи таких попавших в беду, но уцелевших судов и образовывали, по Шарпу, первоначальное население новых и новых островов note 2 Эту точку зрения разделяют и некоторые другие видные исследователи тихоокеанских народов, в том числе К.П. Эмори (К.P. Emory. Origin of the Hawaiiens. J. Polynesian soc., vol. 68, No. 1, 1959.) и Р. Симмонс (см. комментарий I). После знакомства с двумя названными работами Хейердала скептицизм Шарпа и его единомышленников в отношении мореходного искусства аборигенов Америки и Океании кажется особенно неоправданным. Естественно, что непреднамеренные – по воле волн и ветра – плавания к необитаемым островам также играли определенную роль в заселении Полинезии. «Но решающую роль в заселении Полинезии, – как верно подчеркивает крупный советский географ Я.М. Свет, – все же сыграли не горе-путешественники, отнесенные ветрами к неведомым берегам, а мореплаватели, которые бороздили Океанию по определенным маршрутам и с определенной целью.» (Я.М. Свет. История открытия и исследования Австралии и Океании. М., 1966, стр. 39). Отметим, что произведенные американским археологом Робертом Саггсом раскопки древнейших поселений на острове Нуку-Хива (Маркизские острова) как будто хорошо подтверждают последнюю точку зрения (см.: R.С. Suggs. The archeology of Nuku Hiva, Marquesas islands, French Polynesia. – Anthropol. papers Am. Museum nat. hist. vol. 49r pt 1, N. Y. 1961; idem. The hidden worlds of Polynesia. N. Y., 1962).
(VI) Более подробно результаты крайне важных для подтверждения гипотезы Хейердала археологических изысканий на островах Галапагос изложены Хейердалом и археологом А. Шельсволдом в работе: T. Heyerdahl and A. Skjolsvold. Archaeological evidence of prespanish visits to the Galapagos islands. (Memoirs of the Soc Am. Arch., No. 12, 1956).
(VII) Предложение Хейердала о том, что так называемые «длинноухие» и «короткоухие» (об ином толковании терминов ханау-момоко и ханау-еепе см. Ю.В Кнорозов. Легенды о заселении острова Пасхи. Советская этнография, Э 4, 1963) принадлежали к разным народам и разным расовым типам, как будто не подтверждается. Советский ученый Н.А. Бутинов пришел к весьма обоснованному выводу, что пасхальцы делились на «короткоухих» и «длинноухих» не в силу разного происхождения, а что это было «деление внутри одного (полинезийского – В. Б.) народа.» (Н.А. Бутинов. Короткоухие и длинноухие на острове Пасхи. Советская этнография, Э 1, 1960). Похоже, что на это же указывают и результаты антропологических исследований черепов из пасхальских погребений, правда, сравнительно поздних (R. Murri1. A study of cranial and postcranial material from Easter island. Reports of the Norvegien archaeol. expedition to Easter island and the East Pacific, vol. 2).
Но, как справедливо заметил Хейердал, комментируя эту статью Меррилла, независимо от того, «согласимся ли мы с тем, что «длинноухие» и «короткоухие» лишь социальные подразделения, или что это представители различных по происхождению групп населения», между теми и другими существуют вполне определенные различия. (Т. HPуеrdah1. Addendum. Ibidem, p. 327). Впрочем, на выводах Меррилла сказалось, возможно, и то, что все обследованные им черепа были взяты из погребений «короткоухих».
(VIII) К настоящему времени это утверждение, тогда справедливое, уже устарело. В распоряжении ученых-океанистов сейчас целый ряд абсолютных датировок для древних стоянок на островах Полинезии. Все они получены так называемым методом С-14. Этот метод определения абсолютного возраста органических остатков (угля, золы, дерева, костей и др.) основан на том, что в живых тканях животных и растительных организмов соотношение обычного изотопа углерода C12 и радиоактивного изотопа С14 (период полураспада около 5360 лет) строго постоянно, тогда как в мертвых тканях вследствие радиоактивного распада изотопа С14 это соотношение непрерывно изменяется. Определив соотношение C12 и С14, узнают абсолютный возраст археологического памятника, содержащего органические остатки.
Известный археолог-океанист Роберт Саггс (упорный оппонент Хейердала) приводит следующие древнейшие для Полинезии даты: для Маркизских островов – примерно 150 год до н. э.; для Гавайских островов –120 год н. э.; для островов Самоа – I век н. э.; для острова Пасхи – IV век н. э., и т. д. (R.С. Suggs. The archeology of Nuku Hiva, pp. 174-175).
Число анализов и полученных по методу С-14 датировок быстро растет. Иногда полученные таким образом датировки противоречат друг другу и другим данным (см., например: Y.H. Sinoto. A tentative prehistoric cultural sequence in the Northern Marquesas islands. The Y. Polynesian Soc., vol. 75, No. 3, 1966). Поэтому делать заключения, даже предварительные, пока во всяком случае еще рано. Но один очень важный вывод уже можно сделать: оказывается, человек заселил Полинезию по меньшей мере на добрую тысячу лет раньше, чем думали еще 10-15 лет тому назад!
(IX) То, что статуи Маркизских островов были созданы, по-видимому, много позже статуй острова Пасхи (наличие полученных методом С-14 дат достаточно убедительно) – обстоятельство, крайне важное, так как многие оппоненты Хейердала в поисках ближайшей (неамериканской!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42