https://wodolei.ru/catalog/unitazy/cvetnie/bezhevye/
Результатом таких условий было то, что когда в августе и сентябре английские сухопутные силы овладели Гельдером, отряд в 8 линейных кораблей и фрегатов, находившийся в Текселе, без выстрела сдался адмиралу Митчелу как представителю принца Оранского. Вот какое сравнение рисуется в моей голове, как иллюстрация различных операций по всему неприятельскому берегу, от Тулона до Гельдера: они уподоблялись тлеющему огню, который вспыхивает временами то там, то сям, но каждый раз тушится зорко наблюдающими за ним пожарными. Огонь потух к концу 1799 г. и в течение 1800 г. оставался, по-видимому, потушенным, пока не вспыхнул опять сначала, казалось, одиночной вспышкой в Бресте, где таилась настоящая сила его.
Но пока внимание сосредоточилось в этом направлении, огонь внезапно вспыхнул совсем в другом месте, за пределами старого огня: образовалась конфедерация между северными державами — Россией, Данией и Швецией — против Англии, грозя сделаться самым серьезным и опасным затруднением для последней в течение всего хода великой борьбы. Нет необходимости разбирать здесь политику и события, которые привели к сражению в Копенгагене и расстроили конфедерацию так же быстро, как она образовалась.
Когда это произошло, неприятель обратил все свое внимание на стремление на увеличение и улучшение флотилии; он производил различные опыты и упражнения, насколько это было, конечно, возможно, в присутствии массы британских крейсеров, постоянно мешавших ему и следивших за всеми его движениями и приготовлениями ко дню переправы великой силы. Амьенский мир, однако, остановил на время всякого рода операции, и Англия осталась все еще не побежденной, не потревоженной вторжением неприятеля и все еще командующей морем.
Операции обеих сторон с 1797 по 1805 г. управлялись, как я уже заметил, идеями о вторжении. Очень возможно, что влияние этих идей могло быть более косвенное, чем прямое; однако, если это и так, то все же я убежден, что хотя бы краткий обзор их послужит необходимым введением к изучению операций 1805 г., бывших уже безусловно операциями вторжения.
Я думаю, что рассматривая изложенное мной с точки зрения общего результата, не вдаваясь в детали, можем ясно видеть, что взгляды, руководившие неприятелем, отличались неопределенностью и ошибочностью от начала до конца. Владея сильной позицией, Франция не сумела воспользоваться ею, и главную причину этого надо искать в преобладании среди вождей ее двойственной идеи о необходимости добиваться одновременно с приобретением обладания морем чего-то еще другого, как будто в обладании морем уже не заключается весь залог успеха. Я думаю, что в уме французов было нелогичное убеждение, что хотя они и недостаточно сильны, чтобы приобрести и удержать обладание морем при помощи прямого нападения на силы неприятеля, но что они все-таки в состоянии достигнуть тех целей, которые в действительности-то могли быть достигнуты только при обладании морем.
И вот, благодаря этим-то направленным на отдаленные и туманные цели стремлениям, Франция упустила возможность сыграть простую, но могущественную игру, которая давалась ей в руки при ее сильной стратегической позиции и многих счастливых для нее случайностях хода войны.
Мы начинаем с франко-испанского соединения в Средиземном море в 1797 г., когда, благодаря непонятному отступлению адмирала Манна, лорд Сент-Винсент был оставлен только с 15 кораблями против 38. Если мы не объясним сидения союзников в их портах паническим страхом, то придется думать, что только какие-либо отдаленные и неопределенные цели удержали их столь превосходные силы от немедленного нападения на Сент-Винсента. Невозможно предположить, чтобы последний избежал поражения, если бы союзники руководились целью завоевания моря столь же определенно, как это имело место в предшествовавших голландских войнах.
Затем, каким образом может быть объяснена потеря испанских сил около мыса Сент-Винсент 14 февраля? История говорит, что испанский флот в действительности направлялся в Кадис и что, следовательно, встреча его с британскими силами могла быть непредвиденной случайностью… Однако чрезвычайно трудно верится, чтобы какой бы то ни было случай мог увлечь испанцев настолько западнее намеченного пункта. Скорее можно допустить, что сражение при Сент-Винсенте было неслучайным следствием каких-то призрачных целей, которые характеризуют, кажется, все действия союзников.
Подобно этому нет объяснения, основанного на здравом смысле, для оправдания потери голландских сил в сражении при Кампердауне. Оно ничем не вызывалось и ни к чему другому не вело, как ко взаимной потере сил и кровопролитию причины его лежат скорее в сильной реакции, последовавшей за упадком идей вторжения, чем в каких-либо хладнокровных намерениях здравой государственной политики.
Несколько странным образом приключение Наполеона в Египте с «крылом английской армии» стремилось оказать прямое влияние на приобретение обладания Каналом, но привлечением флота к участию в этой сухопутной экспедиции Наполеон повторил ошибку Медины-Сидониа и преднамеренную ошибку Конфланса. Сила, необходимая и достаточная для прикрытия высадки, могла бы быть доставлена одним только фрегатом. Французы положительно сами домогались участи, постигшей их на Ниле, и все же значительно менее суровой, чем та, которая ждала бы все их силы, если бы только Нельсон решился на преследование их немедленно после того, как увидел их вечером 22 июня по проходе мыса Пассаро. Если бы французский линейный флот был оставлен в Тулоне, Нельсон, по всей вероятности, не рискнув бы, оставив его, удалиться без наблюдения; весь ход дела тогда мог бы измениться. Самое лучшее употребление французских морских сил состояло бы в том, чтобы держать британцев вблизи Гибралтара или Кадиса. Переходя к выходу адмирала Брюи из Бреста в апреле 1799 г. и к комбинациям и движениям, последовавшим за этим, мы видим, что одна только мысль о необходимости уничтожить одну из трех эскадр (лорда Кейта, Дукворта или Нельсона) привела бы к атаке, обещавшей успех. Брюи делал свои распоряжения как морской министр и выполнял их как главнокомандующий. Каковы были эти распоряжения в действительности — еще не выяснено, но, без сомнения, они заключали в себе массу возможностей. Возможно, что должен был быть атакован Кейт; также возможно, что предписывалось нападение на Менорку, а может быть, атака Дукворта. Возможно, что имелось в виду освобождение Мальты… Наконец возможно, что предполагалось послать подкрепление Наполеону в Египет. Без сомнения, часть неудачи надо приписать недостаточности мореходного искусства, какой характеризовались оба союзных флота, но, по моему мнению, главная причина неуспеха лежит в ложном понимании принципов морской войны континентальными нациями. Если бы действительно существовало намерение разбить 15 кораблей лорда Кейта близ Кадиса 25 кораблями, находившимися вне порта, и 17 или 18 внутри его, — неужели же оно не могло бы быть осуществлено? Хотя и дул сильный шторм, но не было все-таки причины, чтобы он отнес французов сначала к Кадису, а потом за Кадис. Можно было лечь в дрейф, переждать погоду и таким образом замедлить приближение. Или, когда произошло окончательное соединение в Картахене, что же, как не какие-то отдаленные задачи, помешало привести в исполнение решительную программу, имевшую целью уничтожение британских морских сил в Средиземном море.
И затем последний маневр — соединенное возвращение к Бресту — был очевидной ошибкой. Сила стратегической позиции всецело заключалась в разделении союзных флотов по обеспеченным портам, откуда по распоряжению из центральной станции они могли бы выйти и атаковать сообща наши отдельные эскадры, которые мы, в стремлении удержать обладание морем, вынуждены были бы держать близ занятых ими портов. Их сила заключалась бы в возможности внезапной атаки. Но как только их флоты были сосредоточены в одном порту, эта опасность для обладателей моря миновала, потому что и они могли также сосредоточиться и не подвергаться нападению неприятеля с превосходными силами. Очень возможно, что эта именно мысль пришла в голову союзникам, но слишком поздно, когда было уже ясно, что таким сосредоточением сил в одном порту последние потеряли значение в течение всего остального периода войны.
Глава IХ
Попытки приобрести обладание морем с определенной дальнейшей целью (продолжение)
Последняя попытка Франции
Когда при открытии враждебных действий в 1803 г. Наполеон отсылал британского посланника, то откровенно объявил ему, что главной его целью будет вторжение в страну, но в то же время высказался о слишком большой смелости такой идеи и выразил предположение, что попытка может окончиться для французского оружия весьма бедственно. Очевидно, что с начала войны в мае 1803 г. до августа 1805 г. каждое морское приготовление и каждое движение морских сил имели целью упрочить обладание Каналом на срок, достаточный для переправы из Франции в Англию громадной армии, посаженной на флотилию из мелких судов.
Лорд Сент-Винсент был тогда во главе Адмиралтейства, и положение дела, как его понимали в Англии, вместе с морскими приготовлениями для встречи неприятеля может быть изложено вкратце так.
В Тулоне и Кадисе у французов было не больше 10 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 судов меньших типов. Для наблюдения за их действиями был послан Нельсон с 14 линейными кораблями, 11 фрегатами и 21 малым судном.
В Ферроле было 5 линейных кораблей и 2 фрегата: за этим наблюдала британская эскадра из 7 линейных кораблей, 2 фрегатов и 2 малых судов.
В Рошфоре и около него было 4 линейных корабля, 5 фрегатов и 2 мелких судна. Чтобы следить за ними, было отправлено 5 линейных кораблей, 1 фрегат и 1 малое судно.
В Бресте неприятель собрал 18 линейных кораблей, 6 фрегатов и 1 малое судно. Здесь за ним наблюдал лорд Корнуоллис с 20 линейными кораблями, 5 фрегатами и 6 малыми судами.
Берег и порты неприятеля были снабжены морскими силами обычным образом. От Сен-Мало до Текселя во всех портах, кроме обычных военных судов, стояло еще огромное количество судов флотилии для вторжения, которая приготовлялась уже около 8 лет, так что была в превосходном состоянии.
В Текселе было 4 голландских линейных корабля с 1 фрегатом и 120 судами флотилии; а в разных портах, до Дюнкерка, находились 1 линейный корабль, 4 фрегата, 7 мелких судов и 645 судов флотилии вторжения.
Для наблюдения за этими разными портами британцы выслали 9 линейных кораблей, 7 фрегатов и 14 меньших судов.
В более западных портах, включая Булонь, Гавр, Шербур и т.д., неприятель имел 2 фрегата, 7 мелких судов и 120 пушечных бригов («gun brigs») предназначенных для прикрытия флотилии вторжения, и около 1450 из судов самой флотилии.
Британцы следили за этими силами при помощи 2 линейных кораблей, 14 фрегатов и 40 меньших судов.
Для внутренней обороны было поставлено в Даунсе 6 линейных кораблей, 4 фрегата и 19 меньших судов. Шесть фрегатов и 11 меньших судов охраняли берега Ирландии, а у заливов Го л леслей, Ярмут, Хамбер, Лейт и вообще вдоль берегов Англии и Шотландии было 4 линейных корабля, 2 фрегата и 20 малых судов.
В июле 1804 г. планы французов начали приводиться в исполнение, и вице-адмирал Латуш-Тревилль был назначен командиром всех сил. Тогда Наполеон начал набрасывать неопределенно и в грубых штрихах план того, что предстояло выполнить его главнокомандующему. Латуш-Тревилль должен был укомплектовать свою эскадру в Тулоне и снарядить ее, разоружив корветы, вербуя людей в Марселе и посадив на суда 1600 солдат.
Он должен был обдумать то великое предприятие, которое предстояло ему выполнить, и прежде чем Наполеон подписал свои окончательные распоряжения, он должен был сообщить ему, какой из путей он считал наиболее действительным для выполнения их.
Эскадра в Рошфоре, согласно приказанию Наполеона, состояла из 5 линейных кораблей и 4 фрегатов, готовых сняться с якоря в каждый данный момент; враждебная же им эскадра, стоявшая перед портом, состояла только из 5 английских кораблей.
Брестская эскадра состояла из 21 линейного корабля с назначением «тревожить неприятеля», с тем чтобы заставить его держать перед портом как можно больше судов. Неприятель имел 6 кораблей перед Текселем и блокировал голландскую эскадру из 3 линейных кораблей, фрегатов и конвоя 30 судов, на которых была посажена армия Мармонта. Между Этаплем, Булонью, Вимере и Амблетезом было 1800 канонерок («gun boats», «peniches» и пр.), имевших 120 000 людей и 10 000 лошадей… «Пусть мы сделаемся хозяевами пролива на шесть часов, — были слова Наполеона, — и мы будем хозяевами всего мира».
Неприятель имел перед Остенде, Булонью и в Даунсе два 74-, три 64— и два 50-пушечных корабля. До сих пор Корнуоллис имел в своем распоряжении не более 15 кораблей, но все резервы в Портсмуте и Плимуте должны были быть посланы для его усиления перед Брестом. В Корке неприятель имел четыре или пять военных судов, не считая фрегатов и других мелких, которых было большое количество.
«Если, — сказал Наполеон Латуш-Тревиллю, — вы избежите встречи с Нельсоном, он пойдет в Сицилию, или в Египет, или в Ферроль. Я не думаю, что вам необходимо будет идти в Ферроль. Из 5 находящихся теперь в порту кораблей готовы только 4; пятый будет готов к середине августа; но я полагаю, что на Ферроль указывают слишком ясно; так естественно предположить, что если ваша эскадра выйдет из Средиземного моря в океан, то она намерена уничтожить блокаду Ферроля. Поэтому будет лучше пройти далеко от него и прибыть в Рошфор. Это усилит вашу эскадру до 16 линейных кораблей и 11 фрегатов, и тогда, не бросая якоря и не теряя ни одной минуты или обойдя Ирландию, держась подальше от нее, или же исполняя план, — явитесь перед Булонью. Наша Брестская эскадра в 23 линейных корабля с посаженной на суда ее армией будет готова двинуться в каждый данный момент, так что Корнуоллис будет принужден держаться берега Бретани, чтобы помешать ее выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Но пока внимание сосредоточилось в этом направлении, огонь внезапно вспыхнул совсем в другом месте, за пределами старого огня: образовалась конфедерация между северными державами — Россией, Данией и Швецией — против Англии, грозя сделаться самым серьезным и опасным затруднением для последней в течение всего хода великой борьбы. Нет необходимости разбирать здесь политику и события, которые привели к сражению в Копенгагене и расстроили конфедерацию так же быстро, как она образовалась.
Когда это произошло, неприятель обратил все свое внимание на стремление на увеличение и улучшение флотилии; он производил различные опыты и упражнения, насколько это было, конечно, возможно, в присутствии массы британских крейсеров, постоянно мешавших ему и следивших за всеми его движениями и приготовлениями ко дню переправы великой силы. Амьенский мир, однако, остановил на время всякого рода операции, и Англия осталась все еще не побежденной, не потревоженной вторжением неприятеля и все еще командующей морем.
Операции обеих сторон с 1797 по 1805 г. управлялись, как я уже заметил, идеями о вторжении. Очень возможно, что влияние этих идей могло быть более косвенное, чем прямое; однако, если это и так, то все же я убежден, что хотя бы краткий обзор их послужит необходимым введением к изучению операций 1805 г., бывших уже безусловно операциями вторжения.
Я думаю, что рассматривая изложенное мной с точки зрения общего результата, не вдаваясь в детали, можем ясно видеть, что взгляды, руководившие неприятелем, отличались неопределенностью и ошибочностью от начала до конца. Владея сильной позицией, Франция не сумела воспользоваться ею, и главную причину этого надо искать в преобладании среди вождей ее двойственной идеи о необходимости добиваться одновременно с приобретением обладания морем чего-то еще другого, как будто в обладании морем уже не заключается весь залог успеха. Я думаю, что в уме французов было нелогичное убеждение, что хотя они и недостаточно сильны, чтобы приобрести и удержать обладание морем при помощи прямого нападения на силы неприятеля, но что они все-таки в состоянии достигнуть тех целей, которые в действительности-то могли быть достигнуты только при обладании морем.
И вот, благодаря этим-то направленным на отдаленные и туманные цели стремлениям, Франция упустила возможность сыграть простую, но могущественную игру, которая давалась ей в руки при ее сильной стратегической позиции и многих счастливых для нее случайностях хода войны.
Мы начинаем с франко-испанского соединения в Средиземном море в 1797 г., когда, благодаря непонятному отступлению адмирала Манна, лорд Сент-Винсент был оставлен только с 15 кораблями против 38. Если мы не объясним сидения союзников в их портах паническим страхом, то придется думать, что только какие-либо отдаленные и неопределенные цели удержали их столь превосходные силы от немедленного нападения на Сент-Винсента. Невозможно предположить, чтобы последний избежал поражения, если бы союзники руководились целью завоевания моря столь же определенно, как это имело место в предшествовавших голландских войнах.
Затем, каким образом может быть объяснена потеря испанских сил около мыса Сент-Винсент 14 февраля? История говорит, что испанский флот в действительности направлялся в Кадис и что, следовательно, встреча его с британскими силами могла быть непредвиденной случайностью… Однако чрезвычайно трудно верится, чтобы какой бы то ни было случай мог увлечь испанцев настолько западнее намеченного пункта. Скорее можно допустить, что сражение при Сент-Винсенте было неслучайным следствием каких-то призрачных целей, которые характеризуют, кажется, все действия союзников.
Подобно этому нет объяснения, основанного на здравом смысле, для оправдания потери голландских сил в сражении при Кампердауне. Оно ничем не вызывалось и ни к чему другому не вело, как ко взаимной потере сил и кровопролитию причины его лежат скорее в сильной реакции, последовавшей за упадком идей вторжения, чем в каких-либо хладнокровных намерениях здравой государственной политики.
Несколько странным образом приключение Наполеона в Египте с «крылом английской армии» стремилось оказать прямое влияние на приобретение обладания Каналом, но привлечением флота к участию в этой сухопутной экспедиции Наполеон повторил ошибку Медины-Сидониа и преднамеренную ошибку Конфланса. Сила, необходимая и достаточная для прикрытия высадки, могла бы быть доставлена одним только фрегатом. Французы положительно сами домогались участи, постигшей их на Ниле, и все же значительно менее суровой, чем та, которая ждала бы все их силы, если бы только Нельсон решился на преследование их немедленно после того, как увидел их вечером 22 июня по проходе мыса Пассаро. Если бы французский линейный флот был оставлен в Тулоне, Нельсон, по всей вероятности, не рискнув бы, оставив его, удалиться без наблюдения; весь ход дела тогда мог бы измениться. Самое лучшее употребление французских морских сил состояло бы в том, чтобы держать британцев вблизи Гибралтара или Кадиса. Переходя к выходу адмирала Брюи из Бреста в апреле 1799 г. и к комбинациям и движениям, последовавшим за этим, мы видим, что одна только мысль о необходимости уничтожить одну из трех эскадр (лорда Кейта, Дукворта или Нельсона) привела бы к атаке, обещавшей успех. Брюи делал свои распоряжения как морской министр и выполнял их как главнокомандующий. Каковы были эти распоряжения в действительности — еще не выяснено, но, без сомнения, они заключали в себе массу возможностей. Возможно, что должен был быть атакован Кейт; также возможно, что предписывалось нападение на Менорку, а может быть, атака Дукворта. Возможно, что имелось в виду освобождение Мальты… Наконец возможно, что предполагалось послать подкрепление Наполеону в Египет. Без сомнения, часть неудачи надо приписать недостаточности мореходного искусства, какой характеризовались оба союзных флота, но, по моему мнению, главная причина неуспеха лежит в ложном понимании принципов морской войны континентальными нациями. Если бы действительно существовало намерение разбить 15 кораблей лорда Кейта близ Кадиса 25 кораблями, находившимися вне порта, и 17 или 18 внутри его, — неужели же оно не могло бы быть осуществлено? Хотя и дул сильный шторм, но не было все-таки причины, чтобы он отнес французов сначала к Кадису, а потом за Кадис. Можно было лечь в дрейф, переждать погоду и таким образом замедлить приближение. Или, когда произошло окончательное соединение в Картахене, что же, как не какие-то отдаленные задачи, помешало привести в исполнение решительную программу, имевшую целью уничтожение британских морских сил в Средиземном море.
И затем последний маневр — соединенное возвращение к Бресту — был очевидной ошибкой. Сила стратегической позиции всецело заключалась в разделении союзных флотов по обеспеченным портам, откуда по распоряжению из центральной станции они могли бы выйти и атаковать сообща наши отдельные эскадры, которые мы, в стремлении удержать обладание морем, вынуждены были бы держать близ занятых ими портов. Их сила заключалась бы в возможности внезапной атаки. Но как только их флоты были сосредоточены в одном порту, эта опасность для обладателей моря миновала, потому что и они могли также сосредоточиться и не подвергаться нападению неприятеля с превосходными силами. Очень возможно, что эта именно мысль пришла в голову союзникам, но слишком поздно, когда было уже ясно, что таким сосредоточением сил в одном порту последние потеряли значение в течение всего остального периода войны.
Глава IХ
Попытки приобрести обладание морем с определенной дальнейшей целью (продолжение)
Последняя попытка Франции
Когда при открытии враждебных действий в 1803 г. Наполеон отсылал британского посланника, то откровенно объявил ему, что главной его целью будет вторжение в страну, но в то же время высказался о слишком большой смелости такой идеи и выразил предположение, что попытка может окончиться для французского оружия весьма бедственно. Очевидно, что с начала войны в мае 1803 г. до августа 1805 г. каждое морское приготовление и каждое движение морских сил имели целью упрочить обладание Каналом на срок, достаточный для переправы из Франции в Англию громадной армии, посаженной на флотилию из мелких судов.
Лорд Сент-Винсент был тогда во главе Адмиралтейства, и положение дела, как его понимали в Англии, вместе с морскими приготовлениями для встречи неприятеля может быть изложено вкратце так.
В Тулоне и Кадисе у французов было не больше 10 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 судов меньших типов. Для наблюдения за их действиями был послан Нельсон с 14 линейными кораблями, 11 фрегатами и 21 малым судном.
В Ферроле было 5 линейных кораблей и 2 фрегата: за этим наблюдала британская эскадра из 7 линейных кораблей, 2 фрегатов и 2 малых судов.
В Рошфоре и около него было 4 линейных корабля, 5 фрегатов и 2 мелких судна. Чтобы следить за ними, было отправлено 5 линейных кораблей, 1 фрегат и 1 малое судно.
В Бресте неприятель собрал 18 линейных кораблей, 6 фрегатов и 1 малое судно. Здесь за ним наблюдал лорд Корнуоллис с 20 линейными кораблями, 5 фрегатами и 6 малыми судами.
Берег и порты неприятеля были снабжены морскими силами обычным образом. От Сен-Мало до Текселя во всех портах, кроме обычных военных судов, стояло еще огромное количество судов флотилии для вторжения, которая приготовлялась уже около 8 лет, так что была в превосходном состоянии.
В Текселе было 4 голландских линейных корабля с 1 фрегатом и 120 судами флотилии; а в разных портах, до Дюнкерка, находились 1 линейный корабль, 4 фрегата, 7 мелких судов и 645 судов флотилии вторжения.
Для наблюдения за этими разными портами британцы выслали 9 линейных кораблей, 7 фрегатов и 14 меньших судов.
В более западных портах, включая Булонь, Гавр, Шербур и т.д., неприятель имел 2 фрегата, 7 мелких судов и 120 пушечных бригов («gun brigs») предназначенных для прикрытия флотилии вторжения, и около 1450 из судов самой флотилии.
Британцы следили за этими силами при помощи 2 линейных кораблей, 14 фрегатов и 40 меньших судов.
Для внутренней обороны было поставлено в Даунсе 6 линейных кораблей, 4 фрегата и 19 меньших судов. Шесть фрегатов и 11 меньших судов охраняли берега Ирландии, а у заливов Го л леслей, Ярмут, Хамбер, Лейт и вообще вдоль берегов Англии и Шотландии было 4 линейных корабля, 2 фрегата и 20 малых судов.
В июле 1804 г. планы французов начали приводиться в исполнение, и вице-адмирал Латуш-Тревилль был назначен командиром всех сил. Тогда Наполеон начал набрасывать неопределенно и в грубых штрихах план того, что предстояло выполнить его главнокомандующему. Латуш-Тревилль должен был укомплектовать свою эскадру в Тулоне и снарядить ее, разоружив корветы, вербуя людей в Марселе и посадив на суда 1600 солдат.
Он должен был обдумать то великое предприятие, которое предстояло ему выполнить, и прежде чем Наполеон подписал свои окончательные распоряжения, он должен был сообщить ему, какой из путей он считал наиболее действительным для выполнения их.
Эскадра в Рошфоре, согласно приказанию Наполеона, состояла из 5 линейных кораблей и 4 фрегатов, готовых сняться с якоря в каждый данный момент; враждебная же им эскадра, стоявшая перед портом, состояла только из 5 английских кораблей.
Брестская эскадра состояла из 21 линейного корабля с назначением «тревожить неприятеля», с тем чтобы заставить его держать перед портом как можно больше судов. Неприятель имел 6 кораблей перед Текселем и блокировал голландскую эскадру из 3 линейных кораблей, фрегатов и конвоя 30 судов, на которых была посажена армия Мармонта. Между Этаплем, Булонью, Вимере и Амблетезом было 1800 канонерок («gun boats», «peniches» и пр.), имевших 120 000 людей и 10 000 лошадей… «Пусть мы сделаемся хозяевами пролива на шесть часов, — были слова Наполеона, — и мы будем хозяевами всего мира».
Неприятель имел перед Остенде, Булонью и в Даунсе два 74-, три 64— и два 50-пушечных корабля. До сих пор Корнуоллис имел в своем распоряжении не более 15 кораблей, но все резервы в Портсмуте и Плимуте должны были быть посланы для его усиления перед Брестом. В Корке неприятель имел четыре или пять военных судов, не считая фрегатов и других мелких, которых было большое количество.
«Если, — сказал Наполеон Латуш-Тревиллю, — вы избежите встречи с Нельсоном, он пойдет в Сицилию, или в Египет, или в Ферроль. Я не думаю, что вам необходимо будет идти в Ферроль. Из 5 находящихся теперь в порту кораблей готовы только 4; пятый будет готов к середине августа; но я полагаю, что на Ферроль указывают слишком ясно; так естественно предположить, что если ваша эскадра выйдет из Средиземного моря в океан, то она намерена уничтожить блокаду Ферроля. Поэтому будет лучше пройти далеко от него и прибыть в Рошфор. Это усилит вашу эскадру до 16 линейных кораблей и 11 фрегатов, и тогда, не бросая якоря и не теряя ни одной минуты или обойдя Ирландию, держась подальше от нее, или же исполняя план, — явитесь перед Булонью. Наша Брестская эскадра в 23 линейных корабля с посаженной на суда ее армией будет готова двинуться в каждый данный момент, так что Корнуоллис будет принужден держаться берега Бретани, чтобы помешать ее выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62