Мы, может, завтра и заскочим к вам, а если вдруг тебе захочется, приезжай днем к Сильвии.– Все может быть, но ты же знаешь, как это обычно бывает. В Рождество все предпочитают слоняться по дому. Развлекаться со своими новыми игрушками.Когда Оррин и Пег ушли, Ли объявила:– Пора набивать чулки.Они никогда не нарушали традиций. Каждый пошел в свою комнату, к заветным пакетикам с припасенными подарками, которые хранились в потаенных уголках в течение последних нескольких недель. Чулок, на котором в прошлом году было выведено имя Грег, теперь назывался Крис. – Я надеюсь, никто из вас не против того, что в этом году я включила в нашу компанию Криса, – сказала Ли.– Не-а. Крис – парень что надо, – сказал Джои.– С чего это вдруг кто-то из нас должен быть против Криса? – сказал Ллойд.– У меня есть кое-что особенное для чулка Криса, – сказала Дженис.– Что? – спросил ее братец.– Не твое дело. Для тебя у меня тоже кое-что припасено.– Что?Она быстро сунула в его чулок упакованный в бумагу сверток.– Дай посмотреть!– Убери свой нос!Они устроили потасовку на полу гостиной, и Ллойд с улыбкой наблюдал, как резвятся внуки.В одиннадцать пятнадцать, когда подъехал Кристофер, в доме никто не спал. На елке мигали лампочки, по телевизору шла трансляция рождественского концерта Джеймса Гелуэя, на ручках старого кресла, стоявшего в гостиной рядом с елкой, были развешаны рождественские чулки с подарками.Кристофер вошел в дом, все еще в форме, с охапкой подарков. Семейство Рестонов окружило его, восклицая по поводу многочисленных свертков, помогая ему снять куртку, фуражку, поздравляя с Рождеством. Затем Дженис взяла его за руку и повела в гостиную.– Иди, посмотри, что тут для тебя приготовлено.Когда он увидел чулок со своим именем, в душе его разыгралась буря. Он замер, пытаясь совладать с закипавшими в глазах слезами, не в силах поверить своему счастью – как случилось, что эта семья приняла его как родного? Словно загипнотизированный, он медленно протянул руку…И получил шлепок.– Нет, еще рано! – пожурила его Дженис. – Ты должен дождаться утра, как и все остальные.– Не много ли ты просишь, а? – поддразнил он ее в ответ.Дженис теперь держала его руку с видом собственника.– Нагнись и посмотри… там еще кое-что есть.И действительно: под елкой лежали подарки, на которых было выведено его имя. Их было несколько!– Мы с дедушкой и Джои подумали и решили, что тебе нужно остаться у нас ночевать, чтобы утром ты мог вместе с нами открывать подарки. Мам, хорошо? Ты не против, если Крис останется ночевать?Кристофер попытался было возразить.– Послушай, Дженис, мне кажется, не стоит…– Мам, договорились? – не слушая его, вновь обратилась она к матери.– Конечно.– Дедушка ляжет спать в комнате Грега, – объяснила Дженис, – а ты можешь спать здесь, на диване.– Дженис, в самом деле… Я ведь еще даже не переоделся и…– У Джои найдутся какие-нибудь старые свитера, не так ли, Джо?Похоже, за Кристофера уже все решили. Очень скоро он, освободившись от форменного галстука, портупеи и бронежилета, сидел в гостиной с устричным коктейлем в руках, в то время как все остальные расположились вокруг, расправляясь уже со вторым куском торта. Телевизор выключили, оставив зажженными лишь лампочки на елке. Кристофер разделался с устрицами и тортом и рассказал о Лоле Гилдресс, Фрэнке Тинкере, Эльде Мински и Инез Герни.Но умолчал о том, что отвез родителям ветчину.Он рассказал об этом только Ли, когда все разошлись по своим комнатам, а ему выдали зубную щетку, простыни, подушку и спортивный свитер Джои. Ли прошлась по коридору, выкрикивая: «Всем спокойной ночи!», попутно выключая везде свет и объявляя, стучась в двери: «Утром будим друг друга, о'кей?»– О'кей, – отозвались все дружно из своих комнат.Она вернулась на кухню, где остался включенным свет над плитой.– Джои-и-и-и, – позвала она, – ты опять забыл выключить на кухне свет!Проходя мимо гостиной, она позвала:– Кристофер! Спокойной ночи. Смотри не засни с включенными лампочками.Он попросил:– Ли, зайди ко мне на минутку, а?Она вошла в комнату: он лежал, вытянувшись на спине, заложив руки за голову, укрывшись старым стеганым одеялом, доставшимся ей от матери.Она встала у изголовья дивана и тихо произнесла:– Да?Он протянул к ней руку. Она вложила в нее свою, и он потянул ее к себе. У края дивана она опустилась на колени.Он обхватил ее лицо обеими руками, вглядываясь в него в полумраке. Он держал ее лицо очень бережно, чуть касаясь уголков рта большими пальцами, легким дыханием обвевая ее кожу.– Я люблю тебя, Ли, – сказал он.Она никак не ожидала этого. Чтобы так скоро, так прямо… Иногда она задумывалась над тем, что когда-нибудь, если вдруг они все-таки станут близки, он, возможно, и произнесет эти слова. Но признание, навеянное не чувственным порывом, а романтической аурой Рождества, оказалось проникновеннее самых громких и страстных речей. Она была настолько тронута, что и сама не смогла промолчать, и, коснувшись его лица, негромко произнесла:– Я тоже люблю тебя, Кристофер.Он не поцеловал ее, лишь вздохнул и склонил ее голову к себе на грудь так, что она лбом уперлась в его подбородок.– Я хочу тебе кое-что рассказать. Мне очень нужно, чтобы ты меня выслушала. О'кей?Прижавшись ухом к его груди, она могла расслышать, как тяжело он сглотнул слюну.– Конечно, – ответила она.Он немного помолчал, словно пытаясь обрести душевное равновесие, прежде чем погрузиться в бездну эмоций.– Сегодня вечером я был у своих родителей. Я отвез Инез Герни в больницу, и мне стало безумно жаль ее, такую одинокую в канун Рождества. И на обратном пути я все думал о Мэйвис и Эде. Мне показалось, у них много общего со старушкой Инез. Черт возьми, ведь Рождество… и живут они совсем не далеко… а я их ни разу так и не навестил.Он сделал паузу, предавшись воспоминаниям, потом вновь заговорил, словно нехотя возвращаясь к реальности.– Как бы то ни было… – Он откашлялся. – Я отправился к ним. Сначала заехал к себе, захватил ветчину – подарок к Рождеству, который получили все в нашем управлении, – и повез ее родителям.Она опять расслышала, как он сглотнул слюну.– Это было ужасное зрелище. Я имею в виду их двоих – парочка старых немощных алкашей, которым плевать и на меня, и на себя самих. Они все так же, сидят в своей конуре и пропивают свои жизни. Черт возьми, мой визит оказался ни к чему.Он уставился на елочные фонарики: слезы, застывшие в глазах, размыли их в мерцающие звезды.Она поднялась с колен, чтобы видеть его лицо.– Кристофер, послушай меня. – Увидев, как блестят его глаза, она уголком одеяла утерла их. – Они дали тебе жизнь, и ты должен быть благодарен им за это. Каким-то чудом из всей этой мешанины генов и хромосом несколько здоровых достались тебе, и из тебя получился достойный человек. Но, дав тебе жизнь, родители твои сняли с себя все остальные обязанности и ответственность за твою судьбу. Я больше не стану склонять тебя к тому, чтобы ты сходил к ним, потому что они тебя не заслуживают. Говорят, алкоголизм – это болезнь. Но нельзя сказать этого о характере. Характер твоих стариков – вернее, отсутствие его – нельзя оправдать ничем. Теперь, когда я столько узнала о тебе, о твоем детстве, я, пожалуй, соглашусь с тобой: родители завоевывают любовь своих детей. Твои же палец о палец не ударили, чтобы завоевать твою. Так что не мучай и не вини себя больше за то, что не можешь любить их.Он поцеловал ее в лоб и сказал:– Как благотворно ты на меня действуешь.Одной рукой она упиралась ему в грудь, другой теребила волосы, время от времени поглаживая лоб большим пальцем.– Да, – прошептала она. – А ты – на меня.Он несколько удивленно посмотрел на нее.– Ты в самом деле сказала, что любишь меня?– Да. Мы оба сказали об этом друг другу… и, между прочим, не в разгар сексуальной схватки на полу. В этом есть некий смысл, ты не находишь?Оба задумались на время, потом он сказал:– Спасибо за рождественский чулок.– Ты еще не знаешь, что там лежит. Там может оказаться все, что угодно: обыкновенная палка или даже брикетик угля.Весь вечер он с трудом сдерживал бушевавшие в нем эмоции, и наконец они победили, прорвавшись наружу. Он крепко обнял ее, прижал к своей груди, уткнулся лицом в ее волосы и зажмурился, чувствуя, как жжет глаза от схлестнувшихся в нем печали и радости, которые принесла эта ночь.Его родители – неудачники.Эта женщина – целитель.– Спасибо за все, – сбивчиво произнес он. – Не знаю, за что мне такое благо.Она не противилась его объятиям; прижавшись к нему, вслушивалась в его взволнованную речь, пока наконец он не ослабил рук и она смогла поднять голову и заглянуть ему в лицо.– Тебе уже лучше?Он кивнул и вытер глаза рукой.Она нежно поцеловала его в губы и прошептала:– До встречи утром. В чулках не копаться, пока не проснутся все.
Первой, сразу же после восхода солнца, проснулась Дженис. На цыпочках она прокралась на кухню, включила электрокофеварку, потом заглянула в гостиную. Кристофер лежал на боку, положив руки на подушку, подтянув к животу одно колено так, что из-под одеяла торчала одна голая ступня.Она принялась разглядывать его ступню – средней длины, костистая, на пальцах светлый пушок волос. Она перевела взгляд на ладонь его правой руки. Потом на волосы, такие густые и послушные, что даже после ночного сна не выглядели всклокоченными. Она посмотрела на его рот, чуть приоткрытый, и представила, что когда-нибудь поцелует его.В конце коридора открылась дверь чьей-то спальни, и веки Кристофера дрогнули. Хлопнула дверь ванной, и он проснулся, увидел Дженис, подглядывавшую за ним из дверного проема, и потянулся, широко разводя локти.– О… привет… – Слова его прозвучали невнятно, поскольку в этот момент он как раз потягивался. – Я проспал?– Нет, все еще только просыпаются. – Она улыбнулась. – С Рождеством тебя.– А, да, спасибо, и тебя тоже. Это что, кофе пахнет?– Конечно. В ванную сейчас все равно не прорваться, так что иди выпей пока чашечку кофе.– Спасибо, обязательно.– Я слышала, вы с мамой вчера ночью о чем-то говорили, когда я ушла спать.Она замолчала, а он недоуменно подумал, какого же ответа она ждет от него.– Да, мне нужно было кое о чем поговорить с ней.– И как долго вы болтали?– Недолго. Может, минут десять.– Она – прелесть, правда? С ней можно говорить о чем угодно.– Да, это точно. Я знал об этом еще от Грега. Он всегда говорил о ней именно так.– Без него жутковато в этот праздничный день, но мы все стараемся выглядеть бодрыми и веселыми.– Я знаю. Мне его тоже очень не хватает.Она прижалась щекой и ладонью к стене.– Спасибо тебе, Крис, за то, что в какой-то степени заменил нам его. Твое присутствие здесь значит так много для всех нас. И особенно для мамы.
Оставалось лишь удивляться, как им с Ли удавалось на протяжении целого дня скрывать ото всех свои чувства. В пижамах и халатах, все устроились на полу в гостиной и принялись потрошить рождественские чулки, веселым смехом встречая такие находки, как съедобные, в виде леденцов, черви; жевательные резинки «яйца москитов»; накладные ресницы – длинные, как спагетти; медвежьи когти и красные клоунские носы, которые все тут же на себя нацепили и уже в них продолжали поиски. Дженис купила Джои пособие по сексу для подростков, которое вызвало у него смех и румянец, а Ллойд преподнес всем купоны «Макдональдс». В своем чулке Кристофер, помимо всего прочего, нашел крошечные флакончики с лосьоном после бритья, колоду игральных карт, брелок для ключей, резиновый штемпель со своим домашним адресом (это был подарок от Джои, что очень удивило Криса, поскольку означало, что к его присутствию на сегодняшнем празднестве готовились заранее). А от Дженис он получил два билета на бейсбольный матч.– Если тебе понадобится компания, дай мне знать. Я люблю эту команду, – сказала она.– Спасибо, Дженис, – ответил он. – Все может случиться.Когда чулки были пусты, все, выпив сок и кофе, расположились в гостиной, чтобы открыть подарки, оставленные под елкой. Кристофер подошел очень внимательно к выбору подарков для каждого. Джои достался предмет мечтаний любого подростка: солнцезащитные очки «Оакли» с голубыми линзами «стрекоза» и в тон им шнурком. Дженис получила билет на экскурсию в Хорст, где, как заверили Криса девушки-коллеги, находился один из лучших салонов красоты. Ллойд отныне мог похвастаться членством в спортивном клубе, где имелся трек для ходьбы. И, кроме того, каждому была подарена последняя фотография Грега, увеличенная и вставленная в рамку.Конечно, фотографии вызвали у всех слезы, но Ллойд, держа портрет в одной руке, утерев глаза рукавом своего халата, сказал:– Нам всем это было необходимо. Всем нам так недостает Грега в этот праздничный день, но мы держали свое горе в себе. Не знаю, как другие, но я всякий раз, как вспоминал о нем, тайком выходил из комнаты, чтобы утереть глаза. Теперь же благодаря Кристоферу он вновь с нами, в этой комнате, в наших сердцах. Спасибо, Крис… большое спасибо.Когда волнение улеглось, все вновь потянулись к подаркам. Джои преподнес Крису роман о полицейском-детективе, Ллойд – папку для счетов, Дженис – компакт-диск с записью Вайнонны Джудд, а Ли – свитер и в тон ему рубашку. И только потом уже, когда он доставал рубашку из пластикового пакета и вынимал булавки, он обнаружил в ее кармане золотой браслет. К нему золотой ниткой было привязано красное сердечко из фольги, на котором золотыми буквами была выведена торговая марка изготовителя. И там же была приписка: «С любовью, Ли». Он примерил подарки – все оказалось впору, и так и остался в мятой новой рубашке и форменных брюках. Потом они убирались в гостиной, ели ветчину, опробовали новую видеоигру Джои, складывали картинку-загадку. Наконец, уже перед самым уходом, он улучил момент, чтобы остаться с Ли наедине.– Я нашел браслет, – сказал он ей, – но это слишком дррогой подарок.– Это символ моих чувств к тебе. Ты надел его?Он протянул ей запястье в доказательство того, что не собирается отказываться от подарка, каким бы дорогим он ни был.– Спасибо тебе, Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52