Она открыла ему дверь.– До свидания.– До свидания, и еще раз спасибо.Придерживая рукой дверь, она смотрела ему вслед, пока он шел по мокрой аллее к своему «эксплореру», который оставил за углом дома.Налетевший порыв ветра разметал концы его шарфа, пока он открывал дверцу автомобиля. Прежде чем сесть в машину, он махнул рукой; он всегда махал ей рукой на прощание, и сейчас ей вдруг стало удивительно тепло от этого ставшего привычным жеста.И, как всегда, с его уходом краски дня поблекли.Ли с детьми пробыла у Хилльеров до половины седьмого, пока Дженис не заявила, что ей пора домой переодеться: вечером она собиралась встретиться с друзьями.Дома Ли и Джои в спортивных костюмах устроились у телевизора, в то время как Дженис, включив радиоприемник, закрылась в ванной, занявшись макияжем и прической, В половине девятого за ней зашли Джейн и Сэнди. Ли и Джои остались у телевизора, на экране которого мелькали кадры старых фильмов о первых колонистах.В девять пятнадцать раздался звонок в дверь.Ли бросила взгляд на Джои, который распластался на диване, и обнаружила, что он сладко спит.Она встала с кресла и пошла к двери.На пороге стоял Кристофер в форме, его патрульная машина была оставлена у обочины – двигатель работал, и фары оставались включенными.Она открыла дверь, и он придержал ее рукой. Ли стояла перед ним в спортивном костюме и тапочках.– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. Ни тени улыбки на лице, ни вкрадчивости в голосе, лишь сухая констатация факта. – Не могли бы вы на минутку пройти к моей машине?– Джои дома.– Скажите ему, куда идете, и выйдите, пожалуйста.– Разве мы не можем поговорить здесь?– Нет, при Джои – нет.Она вдруг почувствовала, что вся дрожит. Ее удивила и одновременно напугала его решимость идти напролом.– Хорошо, – сказала она, – я только накину пиджак.Она открыла дверцу шкафа с одеждой и крикнула в гостиную:– Джои, пришел Кристофер. Я выйду к нему, нам надо поговорить.Джои перевернулся на левый бок, лицом к спинке дивана, и пробормотал что-то нечленораздельное.На улице она прошла за Кристофером к его машине. Он открыл дверцу и подождал, пока она сядет. В машине было тепло – работал обогреватель. Их сиденья разделяла баррикада из всевозможных механизмов и аппаратуры. Левым коленом Ли уперлась в ствол винтовки. На приборной доске мигало красными лампочками радио, рядом был вмонтирован громкоговоритель. За водительским креслом спрятался деревянный ящичек, в котором стояли чашки и валялись какие-то блокноты. Задний и передний салоны разделяла стеклянная перегородка со стальной сеткой.Кристофер сел в машину и захлопнул дверцу. Радио беспрерывно трещало, и сквозь этот шум время от времени прорывался голос диспетчера. Он протянул руку и убавил звук, потом снял фуражку и пристроил ее за громкоговорителем. Не убирая левой руки с руля, он обернулся к Ли.После неловкой затянувшейся паузы оба они заговорили разом.– Эти последние недели… – начал он.– Мне очень жаль, что… – вступила она.И обе фразы повисли в воздухе недосказанными.Ли закончила первой:– Мне очень жаль, что так получилось с приглашением.– Я не об этом. Я прекрасно понимаю, почему вы не позвонили мне.– Я повела себя как эгоистка. Извини.– Извинения приняты. А теперь позвольте мне сказать то, ради чего я сейчас здесь.Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой на дверь гаража, которая наконец-то была заперта.– Эти последние недели были кошмаром. Мне не понравилось, как мы расстались. Я чувствовал себя несчастным, а вы?– Одинокой. – Она тоже смотрела прямо перед собой.Он повернул голову: мерцавшие на приборной доске лампочки отбрасывали тусклые блики на ее профиль. Красная сигнальная лампа радиоприемника подкрашивала кончики ее ресниц, щеки. Рот выделялся кроваво-красным зловещим контуром.– Я знаю все доводы, почему нам не следует видеться. Но, чем больше я о них думаю, тем менее значительными кажутся они мне. Все дело в том, что я хочу видеть вас снова и снова, но я хочу, чтобы вы знали: я появляюсь здесь не для того, чтобы раздобыть лазанью или чтобы меня пожалели, и уж тем более не для того, чтобы занять место вашего сына. Я хочу, чтобы мы были вместе и между нами ничего не стояло. Сейчас у меня дежурство в разгаре, так что времени в обрез. Мой следующий свободный вечер – в воскресенье. Вы пойдете со мной в кино?– А что я скажу Джои?– Скажите правду.– О, Кристофер, я не могу этого сделать.– Почему?– Ты знаешь почему.– Но летом вы же с радостью рассказывали ему о том, как мы гуляли, купались, катались на чертовом колесе.– Это совсем другое: тогда он почти все время был с нами.– Нет, все зависит от того, как вы воспримете это, но не он. Если вы скажете, что идете со мной, он не станет возражать. Вам нужно сделать лишь одну простую вещь: сказать правду.– Я боюсь, – сказала она.Он раздраженно фыркнул, уперся локтем в боковое стекло, пощипывая нижнюю губу, уставился в окно.– Да, боюсь! – воскликнула она, словно оправдываясь.Он повернул голову и в упор посмотрел на нее.– Да, это так страшно – пойти в кино. – Тон его стал еще более настойчивым. – Не надо ничего выдумывать и усложнять. Просто скажите ему: «Мы с Крисом идем в кино. Увидимся позже». И все. Потом выйдете ко мне.Она на какое-то мгновение задумалась и, к своему удивлению, согласилась:– Хорошо.Ее ответ, казалось, удивил и его. Несколько растерявшись, он спросил:– В самом деле?– Да.Он потянулся к радиоприемнику и усилил звук, хотя она и не расслышала позывных «Браво», служащих сигналом для полицейских Аноки.– …автомобиль движется в северном направлении по Мэйн-стрит.Он взял с приборной доски микрофон и сказал:– Сорок первый сигнал принял. Вы уточнили, по какой именно улице он едет – Уэст-Мэйн или Ист-Мэйн?– Ист-Мэйн.– Десять ноль-четыре, – подтвердил он диспетчеру время приема сигнала и сказал, обращаясь к Ли:– Мне надо ехать.Она открыла дверь, и в салоне зажегся свет.– До встречи в воскресенье.– Я позвоню.– О'кей. – И она вышла из машины.– Эй, Ли?Она наклонилась и заглянула в салон.– Пирог был хорош. Я съел его только что во время передышки.Она улыбнулась и хлопнула дверцей.
В воскресенье вечером особых проблем не возникло. Дженис еще днем уехала к себе в общежитие; Джои, послонявшись по дому, позвонил Денни Уитману и потом объявил:– Я хочу съездить к Денни поиграть в видеоигры. Ты не могла бы меня отвезти?– Конечно, – сказала она, в глубине души радуясь тому, что не придется оправдываться перед сыном за тщательные приготовления к свиданию.Наконец, оказавшись в полном одиночестве, она вдруг разволновалась: что надеть, как причесаться, стоит ли подушиться. Видит Бог, она впервые за двадцать шесть лет собиралась на свидание. Она была в ужасе!Она надела голубые джинсы (словно пытаясь снизить значимость события), пуловер, нанесла на лицо немного тона – так, как если бы шла на работу, с духами тоже не переусердствовала. А что делать с волосами? Она провела по ним щеткой, подумав о красивой копне Дженис и вновь удивляясь тому, как это молодой человек смог предпочесть ее дочери.Он приехал в назначенное время, и она поспешила к двери, испытывая странное волнение, чуть раскрасневшись от нахлынувших эмоций, в который раз спрашивая себя, что же она делает.Он был в джинсах и красной пуховой куртке. Держался он гораздо спокойнее и увереннее, чем она.– Привет, – сказал он, переступая порог и закрывая за собой дверь. – Уже готовы?– Если ты не возражаешь, я бы хотела позвонить Джои. Он сейчас у Денни Уитмана, играет в видеоигры. Не знаю, заезжать мне за ним или нет.– О'кей.Пока она говорила по телефону с Джои, Кристофер слонялся по кухне, поглядывая по сторонам, похлопывая кожаными перчатками по ноге. Взгляд его упал на форму для выпечки, в которой остался кусок персикового пирога, потом внимание его привлекла записка на дверце холодильника: «Забрать часы от ювелира». Наклонившись над кухонным столом, он прочитал объявление о предстоящих педагогических семинарах, которое, видимо, принес из школы Джои.Голос ее звучал непринужденно, когда она сказала в трубку:– Я иду в кино с Кристофером, но к половине десятого мы вернемся.И после паузы:– «Упрямец».Он внимательно следил за ней, прислушиваясь к тому, как она отвечала на вопросы Джои о фильме, который они собираются смотреть. Она говорила еще минуту, потом повесила трубку и сказала:– Отец Денни привезет его домой.Кристофер благоразумно промолчал, хотя про себя отметил: «А я что говорил».Выйдя в коридор, он помог ей надеть куртку, у машины открыл перед ней дверцу… все, как и положено на настоящем свидании.В кино он сидел, опираясь на подлокотники кресла. Иногда они касались друг друга локтями. Во время сцены долгого поцелуя взгляды их оставались прикованными к экрану, и каждый думал о том, что чувствует в эту минуту другой.Уже в машине он спросил:– Вам понравилось?– Да. А тебе?– Не так, как книга.– А по-моему, фильм намного лучше книги!Картину обсуждали до самого дома. Подъехав, они заметили, что в холле по-прежнему горит свет – уходя, Ли оставила его включенным. Спальня Джои выходила окнами во двор, так что невозможно было угадать, дома он уже или нет.– Зайдешь на персиковый пирог и мороженое? – спросила она.– Конечно.Они вышли из машины и прошли в дом.Снимая куртку, она позвала:– Джои? Ты здесь?Ответа не последовало.Она бросила куртку на стул в гостиной и прошла в спальню Джои, но там было темно. Когда она вернулась на кухню, Кристофер уже снял свою куртку и повесил ее на спинку стула.– Его еще нет. Он знает, что должен вернуться домой к десяти, иначе ему не избежать взбучки.На часах было девять сорок пять.Она достала две тарелки, положила на каждую по куску персикового пирога, отправила его в микроволновую печь, потом вытащила из морозильника мороженое. Сразу извлечь его из коробки у нее не получилось, и она отчаянно пыталась это сделать, но лишь напрасно мучилась.– Можно мне? – спросил он.Она отдала ему лопатку и полезла в ящик за ложками.В печке раздался зуммер, и она, вытащив разогретые куски пирога, поставила их перед Кристофером, подождала, пока он положит на тарелки мороженое, и отнесла их на стол, а он тем временем убрал остатки мороженого в морозильник.Все время в движении, они то и дело задевали друг друга.Наконец они сели за стол. В доме было очень тихо – ни звука радио или телевизора, ни снующего повсюду Джои.Она взяла ложку и подцепила кусок пирога. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Кристофером, который сидел не двигаясь, положив руки на край стола возле своей тарелки. Взгляд его голубых глаз был прямой, твердый, без тени улыбки.Он сказал:– Давайте-ка покончим наконец с этим.Он взял из ее рук ложку, положил ее обратно на тарелку и привлек Ли к себе. Она не стала сопротивляться и тут же оказалась у него на коленях. Его руки сомкнулись на ее спине, и лицо его приблизилось к ее лицу, когда он лотянулся, чтобы ее поцеловать. И не было в этом ни дурачества, ни шутовства. Это был настоящий сексуальный поцелуй – влажный, открытый, страстный. Он запрокинул голову, открыл рот и нежно ласкал языком ее зубы, язык. Она обвила руками его шею и уступила, позволив этому случиться… и сердце ее, казалось, готово было вырваться из груди, а в легких оставалось все меньше и меньше воздуха. Они ласкали друг друга, пробовали друг друга на вкус – так, как не раз представляли в своих мечтах. И это длилось минуту, две… Она уже полулежала на его коленях, и он склонился над ней, и они стали похожи на сплетенные давним штормом стволы деревьев.Они долго не могли оторваться друг от друга, и вот наконец он ослабил свои объятия, и губы их расстались, но были еще совсем близко. Дыхание давалось с трудом.Он заговорил первым, голос его был сдавленным, хрипловатым.– Я не был уверен, что смогу проглотить эти персики, не разобравшись прежде с этим.– Я тоже, – ответила она и, соскользнув с его колен, вернулась к своему стулу.Они взяли ложки, и каждый съел по кусочку пирога с холодным мороженым. Воздух на кухне словно накалился от страсти. Она подняла взгляд и увидела, что он неотрывно смотрит на нее, медленно вынимая изо рта ложку. Чувственный голод, преследовавший ее все эти девять лет, настиг ее, настиг внезапно, словно удар хлыста. Пронзил ее тело жгучей болью, заставив выронить ложку и вновь броситься в его объятия.Все произошло так быстро. Только что она сидела спокойно. И вот уже она, склонившись над ним и бережно обхватив руками его лицо, возвращается к его губам, от которых оторвалась лишь мгновение назад. И, не прерывая поцелуя, она закинула ногу на его колено и словно оседлала его, уперевшись бедрами в край стола.Его руки скользнули вниз, и он все сильнее прижимал ее к себе. Она целовала его теплый, чувственный рот, а его руки нежно обхватывали ее бедра. Поцелуй был пропитан ароматами персиков и ванили, и они наслаждались им, смаковали, растягивая удовольствие. Но все время в поле ее зрения оставалась входная дверь, а в голове стучало: «Ну, не входи пока, Джои, пожалуйста, не входи!»Почувствовав, что уже теряет рассудок, она отпрянула, сообразив, что, наверное, пора встать с его колена.– Я должна…Его манящие губы не дали ей договорить. Сильные руки вновь обнимали ее, возвращая обратно на колени. Так долго длилась прелюдия, что теперь они с облегчением и беспредельной радостью окунулись друг в друга, выплеснули томившиеся чувства, пренебрегая всеми условностями. Она совершенно забыла о том, как он молод, сейчас это было не важно. Он забыл о том, что она немолода, поскольку для него возраст никогда не имел значения. В этом поцелуе они были просто мужчиной и женщиной, свободными и раскованными.Неохотно они разомкнули объятия.Губы их расстались, но глаза отказывались расстаться. Она все сидела у него на коленях, тяжело дыша, глядя на него с некоторым удивлением, а его руки все еще сжимали ее бедра, обтянутые голубыми джинсами.– Может прийти Джои, – прошептала она и медленно встала с его коленей. Правой рукой он все еще придерживал ее, пока она не попятилась и не вернулась наконец на свое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52