– Она сказала, что очень одинока и что доверяет мне, потому что я полицейский, и попросила поцеловать ее один лишь раз, даже позволив представить на ее месте кого-нибудь другого.На этот раз молчание затянулось дольше обычного.Наконец Ли спросила:– Ну и что же ты?Он ответил не сразу, и все это время они неотрывно смотрели друг другу в глаза.– Да, – прозвучал наконец его голос – тихо, словно издалека.Его лаконичный ответ не разрешил ее сомнений: целовал ли он ту женщину или все-таки представлял на ее месте другую? Он подумал, что не стоит раскрывать полной правды. Напряжение, витавшее в воздухе, исходило от обоих. Они судорожно пытались разобраться в своих чувствах, боялись признаться в них даже самим себе – слишком велика была пропасть лет между ними, слишком много проблем эти чувства рождали. Можно было бы и дальше сохранять видимость приятельских отношений, но оба они понимали, что нельзя долго сдерживать то, что сдержать невозможно.И прежде всего она должна была узнать о нем все. Он отважился рассказать то, о чем так редко говорил в своей жизни.– Ли, я думаю, пришло время, когда вам стоит узнать обо мне всю правду. Наберитесь терпения, если сможете, потому что кое-что вы уже слышали. История моя долгая, но, пока вы не выслушаете ее, вы не сможете до конца понять меня.Кристофер заерзал на стуле, и деревянное сиденье жалобно скрипнуло под его тяжестью. Он опять взялся за маникюрные щипчики, зажал их в ладони и уставился на них так, словно в этот миг в голове его рождалось великое научное открытие.– Я уже кое-что рассказывал вам о своем детстве. О том, как мать и отец оставляли на мое попечение маленькую сестренку. Их волновала лишь перспектива очередной пьянки. О том, чтобы накормить детей, никто не заботился. Если в доме было кое-что из еды – что ж, отлично. Если нет – черт с ней, с едой.По соседству с нашей хибарой находилась овощная лавка. «Красный филин». Я вычислил день, когда там избавлялись от гнили, и старался находиться поблизости, когда рабочий Сэмми Самински выносил отбросы к мусорным бакам. Кое-что там было вполне съедобное. Сэмми разрешал мне брать это домой. Он был смекалистым парнем, этот Сэмми. Очень скоро ему стало ясно, что мы с Джинни живем на этой тухлятине. И он стал выносить кое-что и получше. Вскоре я научился готовить, так что у нас с Джинни на столе всегда была еда.Мэйвис и Эд вваливались домой когда в десять часов, а когда и в полночь – мы никогда не знали, во сколько они заявятся. Как им удавалось выжить – для меня до сих пор загадка: я ни разу не видел, чтобы они ели. Только пьянки и драки – вот и все. Мать иногда вызывала полицейских, чтобы утихомирить отца, и тогда-то у меня и родилась мечта стать одним из них. Когда я видел, что в нашу квартиру заходит офицер в красивой синей форме, я надеялся, что он заберет нас с Джинни и устроит в каком-нибудь приличном приюте. Но мечта моя жила недолго, поскольку всякий раз, вместо того чтобы забрать нас, уводили отца. Он оставался в тюрьме день-два, и, пока его не было, Мэйвис относилась к нам чуть лучше, внимательнее. Но потом Эд возвращался, и они опять пускались в пьянство, словно и не было до этого никаких стычек и инцидентов с полицией.В последний раз, когда она позвала полицейских, у отца начались галлюцинации. Он стоял у шкафа с аптечкой, смотрелся в зеркало, открыв рот, и кричал, что его зубы гложут черви. Я до сих пор помню, как Мэйвис кричала: «Эд, Эд, там ничего нет!», а он орал: «Неужели ты не видишь, Мэйвис, эти проклятые твари жрут мои зубы!»Это одно из самых страшных моих воспоминаний. Мы с Джинни плакали. Черт возьми, мы даже не понимали, что происходит. И вот пришел полицейский, и мне так хотелось, чтобы он забрал нас, увел из дома. Но он этого не сделал.Кристофер уставился на зажатые в кулаке щипчики, потом, словно очнувшись, сел поудобнее, облокотившись на спинку стула, и продолжал.– Когда мне исполнилось четырнадцать, Сэмми Самински устроил меня на работу в «Красный филин». Он соврал хозяину насчет моего возраста. К тому времени как я закончил среднюю школу, я уже работал в производственном цехе, и мне удалось скопить денег на два года учебы в ремесленном училище. По возможности подкидывал деньжат и Джинни. Она тайком от меня откладывала их и, когда ей исполнилось пятнадцать лет, убежала из дома.Кристофер откашлялся.– Я уже, кажется, говорил вам, что мои родители до сих пор живут в Аноке. Все так же пьют. Все так же дерутся. Я не поддерживаю с ними никаких связей.Он посмотрел на Ли – милую, дорогую Ли, – и его вдруг перестало тревожить то, что она увидит в его глазах любовь. Ему чертовски надоело скрывать это чувство.– И вот в мою жизнь вошли вы. А знаете ли вы, что вы значите для меня? В вас я нашел все, что не смог найти в родителях. Вы – образцовая мать. Добрая, любящая, заботливая; вы живете для детей, рядом с ними всегда. Вы зарабатываете, чтобы обеспечить им достойную жизнь. Они могут говорить с вами обо всем, и вы любите их искренне, по-настоящему, а они платят вам взаимностью. И вот я попадаю в ваш дом, и ко мне тоже относятся как к члену семьи. Потом погибает Грег, и у меня возникает чувство, будто я занял его место. И знаете что? Мне это очень приятно.Голос его понизился до хриплого шепота.– И вот эта женщина… субботний вечер… она просит поцеловать ее и не возражает, чтобы я представил на ее месте другую. Вы ведь догадываетесь, о ком я думал в эти минуты, Ли?– Кристофер, остановись! – Она вскочила со стула и, пройдя через всю кухню, встала у мойки, повернувшись к нему спиной.– Я так запутался, Ли.– Прекрати, я сказала! – Он различил угрожающие нотки в ее голосе.– Вы не хотите этого слышать…– Я не хочу терять твою дружбу, а именно этим все и кончится, если ты сейчас не остановишься.– Да, я знаю. Вот почему я и боюсь.– Тогда оставь этот разговор. Сейчас же. И больше ни слова.Он замолчал, ожидая, пока она обернется. Когда же он понял, что ждать бесполезно, прошептал:– Хорошо.Она включила кран. Налила воды. Выключила кран. Выпила воду и поставила стакан. Все эти движения не имели ничего общего с жаждой. С той минуты, как она встала из-за стола, они не обменялись ни единым взглядом.– Мне надо идти, – тихо сказала она.Казалось, минула вечность, но никто из них так и не двинулся. Потом прозвучал его вопрос:– Сколько вам лет?Она издала какой-то звук – фыркнула? хрюкнула? он не мог определить – и направилась к двери, открыла ее и, обернувшись, бросила:– Я вполне гожусь тебе в матери.И вышла, оставив его на кухне одного.Разочарованный, растерянный, он злился на себя за то, что неверно истолковал ее внимание к себе, что открыл свой рот, с горечью думал о том, что теперь, вероятно, их дружбе придет конец. Хотя, черт возьми, она, наверное, тоже напугана, ведь в этой ситуации она рискует гораздо больше.Через двадцать минут он уже был на ногах. Схватив ключи от машины, он помчался в полицейский участок. В дежурной части прошел прямо к компьютеру, стоявшему в углу. Он был включен и манил зеленым экраном.Он запросил информацию по владельцам автотранспортных средств и стал ждать. В комнату ввалился Ноукс, жующий яблоко.– Какого черта ты здесь делаешь?– Нужно кое-что выяснить.– В свой-то выходной?Он медленно развернулся на стуле и, поморщившись, взглянул на Ноукса.– Ноукс, ты не мог бы найти себе занятие поинтереснее, чем стоять у меня над душой и чавкать яблоком прямо мне в ухо?Ноукс пожал плечами и отправился по коридору в диспетчерскую.Когда Кристофер повернулся к экрану, там уже мигало название его программы, и требовалось ввести его инициалы, чтобы компьютер выдал нужную информацию.Он запустил свои данные, и компьютер зажужжал, приглашая его к работе.Он ввел номер ее автомобиля, нажал кнопку кода и прислушался к тому, как за стеной, в диспетчерской, застучал принтер. Затем прошел в соседнюю комнату, где на своих рабочих местах сидели Тони Мансетти и Рут Рэндалл. Ноукс, скрестив ноги, привалился к столу и доедал свое яблоко, лениво наблюдая за экранами двух телевизоров, на которых мелькали городские автостоянки.Принтер отстучал информацию, и Кристофер, перегнувшись через плечо Рут Рэндалл, оторвал листок.Он покидал диспетчерскую, жадно вчитываясь в сведения, полученные из Бюро регистрации водительских прав по штату Миннесота.Ли Терез Рестон1225 Бентон-стрит, Анока 55303Пол/Ж. Дата рождения/091848 Рост/506 Вес/130Глаза/кариеФото N: 8082095102Нарушений: нет.Аварий: нет.Полное имя/ Рестон, Ли Терез. Дата рождения/091848Он перечитал последнюю строчку: дата рождения – 9-18-48.Ей было сорок четыре года.
Ли покидала квартиру Кристофера не менее расстроенной. «Как он смеет!» – думала она. Как осмелился он нарушить ту хрупкую гармонию, которую они лелеяли все эти два месяца! Он был ей нужен, она дорожила каждой минутой их общения, ведь с ним она могла говорить о таких вещах, понять которые больше никто, казалось, и не мог. С ним она могла оставаться самой собой – печальной или веселой, – он принимал любое ее настроение.Как смеет он губить все это, вторгаясь в их дружбу с совсем иными чувствами? Ни о чем, кроме дружбы, и думать даже нельзя, стоит только вспомнить о возрасте, о том, как близок Крис их семье. Господи, да ведь Дженис влюблена в него! Джои считал его самым достойным, после футбола, объектом восхищения, да и все другие родственники хорошо знали его!Господи, да ведь от одного намека на подобную дерзость они все лишатся дара речи.И в первую очередь – мама.
Август плавно перешел в сентябрь, а Кристофер все не появлялся в доме Рестонов. У Джои начался футбольный сезон, потом – занятия в школе. Ли так составила свой рабочий график, чтобы раз в неделю после обеда она могла ходить на футбольные матчи юношеской лиги, в которых участвовал Джои.Дженис переехала в университетское общежитие, и Ли упрямо отказывалась воспользоваться услугами Кристофера, заставляла трудиться своего лентяя-сына (который по два часа в день истязал себя на футбольных тренировках, но стоило попросить его помочь перевезти в общежитие мебель для Дженис, ссылался на усталость). И все-таки однажды, в середине сентября, они втроем – Джои, Дженис и Ли – погрузили матрас и каркас кровати на грузовик Джима Клементса и протащили на нем этот скарб сначала миль тридцать по городу, а потом – уже на себе – внесли на второй этаж общежития.Дженис нежно обняла их на прощание и пообещала:– Не расстраивайся, мам. У меня ведь есть машина, так что по выходным я буду приезжать домой.Это была, наверное, самая тяжелая неделя в жизни Ли. Она начинала понимать, почему вдруг одинокая женщина просит незнакомого мужчину поцеловать ее, хотя прекрасно сознает, что он больше никогда не попросит ее о свидании.Такие восхитительные осенние дни…Такие чудные осенние вечера… И как-то после ужина – о! – Джои выплывает из ванной, благоухая дезодорантом, волосы его аккуратно уложены, а на ногах чистые носки и ботинки.– Мы с ребятами собираемся прогуляться по городу, выпить кока-колы, – говорит он. «Ребята» – это компания мальчишек и девчонок, они стекаются к их дому и уводят ее сына с собой.Потом, уже довольно поздно, возвращаются, сидят на ступеньках крыльца, болтают и смеются при свете луны. Одну из девушек, как ей удалось подслушать, зовут Сэнди Паркер.Ли начинала чувствовать себя никому не нужной стареющей женщиной.
И вот настал день восемнадцатого сентября. День, приближения которого она всегда ждала с ужасом, сравнимым лишь с тем, что она испытала, впервые в жизни сев в кресло стоматолога. Ровно в десять часов тридцать две минуты утра (Ли с точностью запомнила это время, ведь она четко следила за всеми поставками в магазин, а уж эту, адресованную лично ей, пропустить тем более не могла) Иван Смолл, посыльный самой крупной конкурирующей фирмы «Форрест флорал» с Четвертой авеню, вошел в ее магазин с букетом роз «американская красавица» – таким огромным, что сам Иван выглядел как шагающий венок.– Мисс Рестон? – выплыл из моря цветов его голос. – Странно, но нам поручили доставить этот букет вам.– Ты шутишь? – удивилась она.– Видит Бог, нет. Сорок пять штук, – сказал он. Вид у него был крайне озадаченный.– О Боже. – Она прикрыла лицо рукой, почувствовав, что краснеет. Сильвия, Пэт и Нэнси стояли рядом, изумленно взирая на происходящее.– Это, наверное, от родителей, – с надеждой в голосе произнесла она. – Или от Ллойда. Держу пари, что это от Ллойда.– Здесь есть карточка. – Иван выудил ее из упаковки и передал Ли. Боже, помоги мне, ведь если это от Кристофера и Сильвия прочтет его имя, я не знаю, что сделаю с ним! На карточке было выведено:«Ваша тайна мне известна».Теперь ей оставалось лишь подыскать изящное объяснение столь необычному знаку внимания.– Спасибо, Иван, – сказала она. – О, подожди минутку!Она открыла кассу и достала пять долларов. Так непривычно было давать чаевые чужому посыльному в дверях своего собственного магазина.Иван взял деньги и, поблагодарив, ушел.Как только за ним закрылась дверь, все три женщины в один голос спросили:– От кого эти цветы?– Не знаю, – солгала Ли.– Ты что… встречаешься с кем-то? – с трудом выговорила Сильвия.– Видит Бог, нет.– Тогда как ты это объясняешь?– Я так же, как и ты, теряюсь в догадках.Она забрала цветы домой и поставила их в вазу на кухонном столе. Впервые за годы работы в цветочном магазине она принесла домой столько роз. Ну не болван ли! Такие цветы в розничной торговле стоили тридцать шесть долларов за десяток. Он заплатил больше ста долларов, не считая доставки и наценки. Она бы могла получить их от поставщика вдвое дешевле.Но удержаться от восхищения было трудно. Любуясь букетом, она старалась подавить счастливый смех и вскоре почувствовала, что на душе стало легче.– Лаллек, ты дурачок, – произнесла она вслух, – ну что мне с тобой делать?Вернувшись домой с футбольной тренировки, Джои, направившись к холодильнику, в изумлении застыл на полпути.– Ого! Мам, это ты принесла?– Это не отходы из моего магазина, если ты это имеешь в виду.– А откуда же они тогда?– Не знаю. – Карточку она из букета вытащила по дороге домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52