- Ребята, - сказал он потрясенно, - по-моему, убийца наметил в козлы отпущения меня. Моя жена - окулист.
- Вот это да! - ахнул Серж. - Похоже, ты прав, Лёнич. Мефодий жил у тебя, ты привел его к Генриху, вы с женой не чаяли, как выпроводить гостя, твоя жена - окулист... Все одно к одному. Скажи, кто из нас мог затаить на тебя злобу?
Лёнич пожал плечами:
- Никто. Вы же знаете, я почти ни с кем из сокурсников не вижусь. Только с Генрихом, но у нас хорошие отношения и нет поводов для взаимных обид. Работаем мы в разных отделах, над разными темами, изредка играем в шахматы и советуемся, если случается затык при решении какой-нибудь задачи. Вот и все.
- Ну хорошо, а кто из нас знал, что твоя жена - глазной врач?
Великович снова пожал плечами:
- Как вы понимаете, у меня не было причины скрывать ее профессию. Я мог упомянуть о ней в разговоре с любым из вас.
- Со мной, например, - встрепенулся Генрих. - Самого разговора уже не помню, но я знал, что твоя Наташа - окулист.
- И я знала, - быстро сказала я, пока никто не успел сделать далеко идущих выводов, - от Генриха. Наверное, многие об этом слышали, просто о таких вещах обычно не вспоминаешь, пока не возникнет нужда.
До этой минуты совещание протекало без эксцессов, и я уже надеялась, что удастся обойтись без них совсем. Как же, размечталась! Глыба был тут как тут.
- А я-то было поверил, что Ворона на сей раз и впрямь не собирается шельмовать, - проскрипел он. - Глупец! Надо же: сел играть с девицей, нечистой на руку, да еще доверил ей раздачу!
- Выбирай выражения, Глеб!
- Все мы знаем, чем вызвана твоя неприязнь к Варваре. Постыдился бы выставлять себя на посмешище.
- Если тебе нужен мордобой, мог бы сказать прямо. К чему эти околичности?
Среди моих друзей редко увидишь такое единодушие. Скромно потупив взор, я позволила себе понаслаждаться этой сценой, но, когда стало ясно, что джентльмены готовы перейти от слов к делу, вмешалась:
- Может быть, вы позволите господину Безуглову объясниться? Чем я навлекла на себя твою немилость, Глыба?
- Ты во всеуслышание заявила, что мы должны рассмотреть все кандидатуры. А как только дело коснулось Генриха, твою беспристрастность как ветром сдуло. И готов спорить, то же самое будет, если речь зайдет о Прошке, Марке или Леше. Я предупреждал тебя, Серж, эта пятерка из кожи вон вылезет, лишь бы повесить обвинение на одного из нас! Ты, как последний дурак, пошел на поводу у шельмы, выгораживал ее перед милицией, смотри теперь, как бы она из благодарности не обеспечила тебе стол и кров в казенном доме. Ничего не скажешь, проявил галантность! Мог бы сообразить, что у них абсолютное большинство. Впрочем, тебя, может, и пощадят, а расплачиваться за твою любезность придется мне, Гусю или Великовичу. Ведь не думаешь же ты, в самом деле, что эти пятеро дадут друг друга в обиду?
Что тут началось! Все закричали и заговорили одновременно, никто никого не слушал, да и невозможно было в таком гвалте что-либо разобрать. Атмосфера быстро накалялась. Естественная развязка казалась уже неизбежной, но Генрих ухитрился предотвратить драку. Он дождался короткого затишья и быстро сказал:
- Так мы ни к чему не придем. Давайте говорить по существу. Ты хотел обсудить мою кандидатуру, Глеб? Пожалуйста. Мы тебя слушаем.
Глыба в общем-то благоволил к Генриху и теперь несколько смутился:
- Я не утверждаю, будто виновен именно ты. Все, что я скажу, может в равной степени относиться к любому из вас пятерых. Или даже ко всем вместе. Вас ведь водой не разольешь. Ворона тут уверяла, что Мефодия вы не ждали. Но это всего лишь слова. Вечеринку устраивали вы. Любой из вас мог пригласить Мефодия - тайком либо с согласия других...
- Постой, Глеб, - перебил его Лёнич. - Я же говорил, что звонил домой в тот самый день, в четыре часа. Трубку взял Мефодий. Именно от меня он впервые услышал о вечеринке. Во всяком случае, он никак не показал, будто знал о ней раньше. И пойти туда решил сам. Я хотел предупредить Генриха, но он уже ушел с работы. Так что ты не прав. Никто из ребят предвидеть визит Мефодия никак не мог.
Глыба посмотрел на него, не скрывая досады, и минуту-другую ожесточенно ворочал мозгами, потом лицо его прояснилось.
- Если они знали, что Мефодий живет у тебя, им наверняка приходил в голову такой вариант. Что им мешало на всякий случай раздобыть заранее атропин? Ну не пришел бы Мефодий, и ладно. Хранили бы яд, пока не подвернется другая оказия...
- Но я никому не говорил, что Мефодий живет у меня!
- Ну и что? У самого Мефодия языка не было? Откуда ты знаешь, с кем он общался, пока ты сидел на работе? Кстати, его желание пойти в гости к Генриху говорит само за себя. Ко мне, например, или к Сержу, или к Гусю он не явился бы ни за какие коврижки. Значит, Генрих был у него в фаворе. Что мешало Мефодию позвонить ему как-нибудь на досуге и сообщить свой новый адрес?
- Ладно, Глыба, - сказала я, прерывая общее молчание. - Ты, конечно, не поверишь, даже если мы впятером поклянемся хором, что понятия не имели о местопребывании Мефодия. Обвинишь нас в сговоре. Что ж, допустим, ты прав. Допустим, кто-то из нас предполагал, что Лёнич приведет Мефодия с собой, и на всякий случай раздобыл яд. Тебе осталось прояснить ма-аленький вопросик. Какой у нас мотив? Ведь никому из нас Мефодий семьи не разбивал.
Игорек Мищенко вскинул голову и посмотрел на меня глазами раненого животного, а Глыба вскочил и заорал:
- Ты эти намеки брось, Ворона! Я себя в этом дерьме вывалять не дам! Мои мотивы были да сплыли и давно быльем поросли. А вот про ваши делишки мне ничего не известно. Вам виднее, кому из вас Мефодий напакостил и каким образом. А напакостить он мог запросто. Большой мастер был по этой части. И как ты ни изворачивайся, в подозреваемых вы все равно останетесь. Я же больше в ваши игры не играю.
С этими словами он отшвырнул стул, вылетел из комнаты и был таков. Я встала, вышла на кухню и посмотрела в окно. Глыба быстро шагал к калитке, на ходу натягивая куртку. Не составляло большого труда вообразить, что этот демарш закончится на Петровке.
Глава 10
После его ухода совещание протекало вяло и длилось недолго. Было видно, что речь Глыбы произвела впечатление на Лёнича, Мищенко и даже на Сержа. Хотя мы пятеро клятвенно заверили их, что ни сном ни духом не ведали о вселении Мефодия к Лёничу, а они притворились, будто поверили, на их лицах явственно обозначилась некая задумчивость.
Серж, в свою очередь, поклялся, что не общался с Мефодием с того самого достопамятного дня, когда разгневанный гений выразил свое отношение к двуличию экс-партнера посредством телефонного аппарата.
- Он заявил, что между нами все кончено, и до прошлой пятницы я не получил от него ни единой весточки. Из ребят, что работают у меня, последним видел его Малахов. А когда Стас выгнал Мефодия, у последнего в нашей конторе доброжелателей не осталось. Все остальные уже хлебнули с ним лиха и знать не желали, где и как он живет.
Игорек Мищенко, уже никому не предлагая присоединиться, свернул пробку с бутылки, налил себе полстакана, выпил и утер мокрые красные губы тыльной стороной ладони.
- Это точно, - подтвердил он хрипло. - Все были сыты Мефодием по горло. Я ведь предупреждал тебя, Серж, чтобы ты с ним не связывался. Предупреждал, скажи? Я знал, что его гениальные идеи - мыльный пузырь. Нет, ты решил, что тебе виднее. На сколько он тебя нагрел? На три тысячи зеленых? А как ты вокруг него плясал, как его обхаживал! Вот и получил в благодарность смачный плевок в душу.
- Не береди рану, Игорек, - вздохнул Серж.
Гусь опрокинул еще полстакана, встал и, натыкаясь на мебель, побрел до ветру.
- За него я готов поручиться, - сказал Серж вполголоса, когда хлопнула дверь на веранду. - В том смысле, что наши при Гусе боялись и заикнуться о Мефодии. Когда от Мищенко отреклась невеста, он на месяц ушел в запой, а потом бледнел до синевы, стоило при нем вспомнить ненавистного горе-разлучника. Мы, естественно, старались его не травмировать. Словом, если у кого-то и имелись шансы случайно узнать новый адрес Мефодия, то не у Гуся, это точно.
- Слушай, а не мог Игорек с тех пор помышлять о самоубийстве? - спросила я шепотом. - Вдруг он постоянно таскал с собой атропин в надежде, что когда-нибудь решится его принять? А тут - неожиданная встреча с Мефодием! Словно знак судьбы. Я при таком раскладе тоже вряд ли удержалась бы от мести.
Серж задумался.
- Черт его знает... Мне казалось, что Гусь в последнее время начал оживать, но чужая душа есть чужая душа. Я поговорю с ребятами, которые поддерживают с Мищенко более или менее близкие отношения. Может, они чего и заметили...
- А мне кажется, Игорек не сумел бы промолчать, если бы сгоряча напоил Мефодия атропином, - высказался Генрих. - Он - добрая душа и не допустил бы, чтобы подозрения пали на других.
- Да, но сесть за решетку... - задумчиво сказал Прошка. - Впрочем, если он собирался травиться, какая разница?
Остальные тоже согласились.
Когда Мищенко вернулся, версии уже иссякли. Еще с полчаса мы толкли воду в ступе и переливали из пустого в порожнее, но очевидная бесплодность наших усилий быстро свела остатки энтузиазма на нет. Лёнич, Серж и Мищенко засобирались домой.
- Варвара, - застегивая пальто, обратился ко мне Лёнич, - верно ли Сергей понял с твоих слов, что до пятницы нас не будут беспокоить? Вы просили никому не рассказывать о Мефодии, и я отвез свое семейство к родителям, чтобы жене не пришлось обманывать милицию. Но там тесновато. Можно, я перевезу их обратно?
- Конечно, - разрешила я. - Теперь уже не имеет смысла прятаться и отпираться. Если убийца не найдется до пятницы, Глыба оповестит весь свет, что Мефодий нашел свой конец в квартире Генриха. Бедная Машенька! Что с ней будет?
- Хватит причитать! - свирепо оборвал меня Прошка, бросив быстрый взгляд на пригорюнившегося Генриха. - До пятницы еще двое суток.
Серж, который уже стоял в дверях, обернулся и сказал:
- Так-то оно так, но за предыдущие сутки мы особо не продвинулись. Не за что зацепиться.
- Зацепимся, - холодно ответил Марк.
Мы попрощались с гостями и вернулись в дом. Генрих и я взялись убирать со стола, Марк налил в таз теплой воды и мыл посуду, Леша вытирал вымытое и расставлял по полкам, а Прошка развалился на диване.
- Ну? И кто же из них? - лениво поинтересовался он, когда ему надоело созерцать потолок.
Напрасно бедняга обратил на себя внимание Марка, до той минуты не замечавшего его праздности. Бездельника, невзирая на яростное сопротивление, в два счета вовлекли в трудовой процесс. Но вопрос остался висеть в воздухе.
- Может быть, Мефодий все-таки сам?.. - через пять минут заговорил Генрих.
- Мы уже обсудили и отвергли эту возможность, - напомнил Марк.
- Да и Лёнич подтвердил, что Мефодий не помышлял о самоубийстве, поддакнул Леша.
- Ставлю на Глыбу, - заявила я. - Его агрессивность и попытки навязать остальным мысль о нашей виновности довольно подозрительны. А ведь мы его не трогали, пока он не напустился на Генриха.
- Вы с Глыбой друг друга стоите, - изрек Прошка. - Сначала он навешал всех собак на тебя, потому что когда-то получил по носу, теперь ты в отместку возводишь напраслину на него...
- Почему напраслину? - не согласился Леша. - Мне его поведение тоже не нравится. Глыба с самого начала пытался всех завести. Однако пока мы обсуждали версию самоубийства и кандидатуру Великовича, вел себя тихо. И только когда переключились на другие возможности, устроил скандал и ушел. Не исключено, что он избрал такую линию поведения намеренно, чтобы мы не смогли задать ему неудобные вопросы.
- Вряд ли, - сказал Марк. - Глыба ненавидит Варьку и при каждом удобном и неудобном случае норовит ее облаять. Так что его поведение вполне естественно. И потом, какой у него мотив? Развод восьмилетней давности? Да он уже больше года женат на другой.
- А его попытка обвинить всех нас вполне понятна, - забил последний гвоздь в гроб моей версии Генрих. - Мы и в самом деле вели себя по меньшей мере странно. Врача к покойному не вызвали, тайком увезли тело, попросили никому не рассказывать о приходе Мефодия... Не говоря уж о том, что сама вечеринка - моя идея. Эх, втянул я вас в историю...
- Прекрати, - поморщился Марк. - При чем здесь ты? В историю нас втянул убийца. Я считаю, что больше всех на эту роль подходит Архангельский. Во-первых, он общается с половиной бывшего курса, и у него был посплетничать о новых переменах в жизни его бывшего партнера. Во-вторых, их конфликт совсем свеженький. Когда Мефодий позвонил своему благодетелю и набросился на него с обвинениями? Месяц назад? А до этого Архангельский все еще надеялся на дивиденды от своей благотворительности. Обманутые надежды плюс законная злость - чем не мотив?
- Ну-у ты загнул! - протянул Прошка. - Серж состоятельный, жизнерадостный мужик с устойчивой психикой. По-твоему, он стал бы рисковать приятной и благополучной жизнью ради сведения мелких счетов?
- Да, Марк, вынуждена тебя разочаровать, - подключилась я. - Могу присягнуть, что Серж практически не имел возможности выступить в роли отравителя. Он почти весь вечер прослужил мне подушкой. Смертельная доза атропина - двести граммов. Чтобы жертва не заметила странного вкуса портвейна, убийца должен был вылить отраву в стакан не меньше чем в пять приемов. Я, конечно, раза два расставалась со своим кавалером, но очень ненадолго. И сдается мне, Мефодий к тому времени уже лежал в углу гостиной на матрасе. А все остальное время моя голова покоилась на животе Архангельского.
Марк посмотрел на меня, не скрывая отвращения.
- Я заметил, - сказал он ледяным тоном. - Не считая тех минут, когда вы отплясывали свой идиотский канкан и уединялись на кухне. Чем вы там, интересно, занимались?
- Целовались, - безмятежно ответила я.
- Что?! - Марка передернуло.
- Не надо смотреть на меня такими страшными глазами. Я свободная совершеннолетняя женщина и имею полное право вести себя, как мне заблагорассудится. Take it easy, Марк. Мы не собираемся идти под венец или вступать в греховную связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33