обвал покрыл находившиеся ниже улицы и здания. Взрытая земля начиналась в трех ярдах от того места, где я лежала. Посмотрела вниз, на эту землю, на вырванные с корнем стебли кацсиса , на разбросанную кухонную утварь и двух темногривых ортеанцев. У одного из них, засыпанного, видны были лишь голова и рука. Другая — пожилая женщина — неподвижно лежала лицом вниз. Я отвернулась.Склон холма ниже меня был освещен солнцем с восточной стороны. Я увидела нетронутые разрушениями дома телестре со светлыми стенами. По их плоским крышами бегали фигурки, спеша от одного укрытия к другому. За ними, прищурившись от восходящего солнца, я заметила блестящую гладь реки. Она несла свои воды, падая через обрушившийся мост. Металлические паруса джат-рай сияли так ярко, что на них невозможно было смотреть. В воздухе слабо разносился вой СУЗ, напоминавший на таком расстоянии гудение мух кекри . Внизу, возле мостов, были люди, и рациональная часть моего сознания отметила: «Все, кого я вижу, должно быть, мертвы; живые, вероятно, укрываются от обстрела». Я повернула голову в сторону: внутри, за глазами, стучалась боль.Теперь у меня не было деревянных шин и ничего рядом или там, куда я могла бы дотянуться рукой, чтобы использовать что-нибудь как шину или для опоры… Я затаила дыхание, наклонилась назад… и тяжело упала на спину: сделала это за несколько секунд до того, как у меня прояснилось зрение, а не потому, что в движении не было смысла, ибо куда я могла двигаться? Лучше сохранять силы.Я услышала голоса, совсем близко, и, не раздумывая ни мгновения, закричала… сухим каркающим голосом, вдохнула воздух как при агонии, однако крикнула:— Помогите! Сюда …Над вершиной кучи обломков обрушившейся стены появилась голова, и я увидела ортеанца с бурой гривой и кожей, который был чуть старше, чем аширен . Его глаза удивленно расширились, и он крикнул назад, вниз: « С'аранти!» , а затем вскарабкался на гребень и спустился… Я закрыла лицо руками, застонав от боли, а не из-за осыпавшихся вместе с ним кирпичей; он проворно подошел ко мне, присел на корточки и сначала быстро взглянул на мою ногу, а затем на это опасное место и на лежавший внизу город.— Вы можете идти? — спросил он с мягким имирским акцентом.— Нет, я… — Да кто он такой, чтобы знать что-нибудь об этом? — Нет, я не могу идти; у меня раздроблена нога.— Не беспокойтесь. — Он вздрогнул при звуке взрыва, а на склоне холма ниже нас от какого-то дома телестре повалил дым. — Эй, Сулис, сюда, вниз! Быстрее!Появилась женщина постарше его, так походившая на него, что они, вероятно, были из одной телестре , и я легко мысленно подумала: «Должна сказать вам, что отсюда нужно уходить, поскольку тут опасно!» , зная, что не сделаю этого. Она с осторожностью кошки спустилась вниз с кучи кирпичей, камня и балок, напряженно глядя на протекавшую ниже реку, и без всяких предисловий сказала парню:— Нам нужно вынести ее отсюда. — И добавила для меня: — Это будет больно.Она схватила меня под руки, сделав знак парню. Сильные руки взяли меня за здоровую ногу; я почувствовала, что меня подняли… и завопила, но это не помогало, и я ругала их и кричала, чтобы меня отпустили ради Бога, что у меня уже началась эта проклятая агония… Слились друг с другом голубое небо и солнечный свет, и я впала в полубессознательное со стояние.А затем я лежала на плитняке, думая с истерическим весельем, что вернулась туда, откуда начинала свое передвижение. Не прошло и часа с тех пор, когда я стояла в Цитадели и разговаривала с Дугги, Блейзом и Халом. Видя кучи булыжника, поняла, что, видимо, меня вынесли, но каким образом, черт возьми?.. Надо мной стояли и торопливо разговаривали женщина и парень. Затем она подняла свою темную руку и подала знак.— Благодарю вас…Парень присел рядом со мной. Поднял шестипалую руку, чтобы пригладить гриву, и его глаза были устремлены не на меня, а на руины, среди которых мы находились.— Я бы не остановился, если бы вы не крикнули, т'ан . Мы проходили последний раз. Вам повезло. Вы… иду, Сулис. Сюда!По каменным плитам с грохотом ударило что-то деревянное, их руки подняли меня так быстро, что я едва успела вскрикнуть, а потом почувствовала под собой древесину, что-то мягко сжало меня сбоку, женщина закрыла задок повозки джасин , и мы, трясясь, поехали. Я подняла голову, испытывая тошноту, у меня изо рта пошла желчь, потом начались позывы к рвоте. Вытерла губы своим комбинезоном, и от зловония закрыла глаза. Открыв их через несколько секунд, я увидела, что джасин проехала под серой каменной аркой, в прохладной тени, затем выехала к причалу, открытому всем ветрам, и подумала: «Куда? Мы не могли за такое время добраться так далеко» .Тем, что мягко лежало рядом со мной, была находившаяся без сознания и стонавшая ортеанка. Я повернулась, чтобы взглянуть через плечо, и увидела еще двоих ортеанцев в повозке — один из них, женщина с повязкой на руке, пропитавшейся почерневшей кровью, смотрела на меня — и скурраи , которого вел под узду парень с бурой гривой. Впереди животного было видно множество других телег и повозок, раненых мужчин и женщин, лежавших на одеялах, разостланных на каменных плитах причала, и то, как ветер подгонял гребни волн на реке… нет, в ее широком устье.Просторное небо было чистым и ясным, и ветер приносил с собой мелкую водяную пыль, оставлявшую на губах сладко-соленый вкус неземной воды, а вдали, почти у другого берега, разворачивался паром, чтобы причалить к суше. Я закрыла глаза, почувствовав дрожь, мне было то жарко, то холодно, я поняла, что не могу ее прекратить. Они собираются везти меня, спустить с этой повозки, снова везти, Боже мой! Я открыла опухшие глаза, безучастно глядя на все, затем сумела сосредоточиться на своей ноге. Вспухшая плоть, туго распиравшая рваную ткань комбинезона, на которой теперь было заметно яркое желтовато-зеленое пятно. Другая нога согнута и упирается в откидную доску джасин . Как у меня хватило ума это сделать? — …она из другого мира!— Мне все равно, она будет отправлена с остальными. Я не оставлю здесь никого из тех, кого мы сможем перевезти!Они появились в поле моего зрения, вырисовываясь силуэтами на фоне устья реки, и утреннее солнце, отражавшееся от воды, на мгновение ослепило меня. Это была та самая женщина, Сулис, и еще одна женщина.— О Мать-Солнце, нет, я не возьму ее! Пусть остается здесь и гниет.— У меня нет для этого времени! — Темногривая женщина повернулась, уходя, и бросила через плечо: — Спросите Т'Ан … не надоедайте мне… тогда и оставляйте!Я положила руку на край джасин и подтянулась на дюйм или два. Передо мной была небольшая пристань, а над нею возвышался холм с крутыми склонами, из-за которого всходило солнце. Значит, я находилась где-то у одной из паромных переправ на западной реке.Сбитая с толку, я позвала, но ортеанки долго не было. Воздух был наполнен шумом: вдали слышались взрывы, гораздо ближе — вой СУЗ, треск горящей древесины, крики, голоса стонущих от боли, вопли. Поэтому я снова села, задыхаясь и обливаясь потом.К моему горячему лбу прикоснулась рука, пальцы которой были холодны как лед.— Не… — И тут я разглядела. «Я брежу», — подумала я, совершенно в этом уверенная — настолько, что ничего не сказала, но кто-то крикнул:— Т'Ан , есть еще одна лодка для погрузки, какую группу переправлять следующей?Рурик подняла голову и позвала:— По ступеням… сюда.Она взглянула на меня сверху вниз и сказала:— Что я могу сделать? Подумайте и скажите мне, Кристи.— Что мы можем сделать, чтобы помочь вам и не причинить вреда?— Что вы здесь делаете? — Тут я подумала о том, как срочно нужно отправляться. — У меня была шина, чтобы предохранять кость от раздражения… Рурик, ради Бога! Что вы тут делаете?Она стояла, прислонившись к краю повозки. Солнце освещало ее черную, теперь сильно запыленную гриву и резкие черты. Она внимательно глядела на реку, наблюдая за полудюжиной небольших суденышек, качавшихся на воде.— Вытаскиваю отсюда людей. Видели бы вы Дома-источники! Они, наверное, переправили сотни за первый час… все, кто мог, ушли, а те, кто этого не сделал, глупцы… — Она оборвала разговор, чтобы прокричать команду вниз, на пристань. — …и теперь вот эти потери. Порт…— Который теперь час?— Около часа до полудня. — Она усмехнулась, и морщины на ее лице стали глубже. Перепонки прикрыли желтые глаза от пыли. — И это моя С'арант! — Она отвернулась, отдавая команды другим ортеанцам.Я оглохла от шума. В глазах все плыло: я сознавала, что у меня лихорадка. Затем меня пронзила резкая боль, я села прямо и вскрикнула. На мою правую ногу были наложены временные шины, примотанные полосами из разорванного плаща, и я в смущении подумала: «Когда же это произошло?» . Рурик Орландис спросила:— Лучше?— Я… м-м-м, да, лучше.— Лгунья. — Она подняла голову. Ветер сдувал с лица подстриженную гриву. Небо над ней казалось подернутым дымкой, и я поняла, что это было высоко плывшее облако; дневные звезды едва виднелись в молочной голубизне. «И нет ни единого „челнока“», — подумала я. Ортеанка сказала: — Вас переправят на следующей лодке.Шины плотно прилегали к ноге. В колене сильно пульсировала кровь, однако теперь оно, по крайней мере, не двигалось при каждом вдохе. Понадобилась скурраи-джасин , и меня спустили с нее, положив на причал рядом с дюжиной других ортеанцев. Каменные плиты были нагреты солнцем. Время от времени у меня темнело в глазах, а когда прекратилось действие болеутоляющего средства, боль стала усиливаться, и я подумала: «Как мне попасть на „челнок“? На Кумиэл? Здесь нет врачей…» Говорящий-с-землей, ухаживавший за другими ранеными, прошел по причалу и осмотрел мою ногу, но не прикасался к ней. «Рад или огорчен?» — с интересом подумала я. Анатомия земного человека отличается от анатомии ортеанца: я поняла, что они скорее всего не вмешивались. Боже, пусть же кто-нибудь сделает что-нибудь!К причалу все прибывали люди с улиц. Когда солнце поднялось выше и настал полдень, шум стрельбы усилился. На лице, шее и спине у меня выступил холодный пот. Я подумала: «Нет. Достаточно. Это уж слишком. Больше не хочу». Мне были видны только дым и пыль, висевшие в воздухе над вершиной холма. Со стороны моря, снизу, куда текла река, вздымался черный дым и бушевали пожары, и прошло много времени, прежде чем я подумала: «Это Западный холм».И услышала резкий треск действующего лучевого импульсного генератора.Я посмотрела вниз, на противоположный берег реки, опасаясь увидеть металлические паруса джат-рай .— …и возвращайтесь обратно.Это был голос Рурик, говорившей с темногривым мужчиной в римонской одежде. Когда он ушел, она присела на корточки рядом со мной. Я лежала опершись на стенку возле ступеней причала. Полуденное солнце, отражаясь от воды, ослепляло своим блеском. Один из находившихся рядом со мной ортеанцев — женщина с раненой рукой — что-то пробормотала шепотом, какой-то мужчина заворчал, взглянул на Рурик и сплюнул:— Орландис!Рурик не обратила на него внимания. Ее рука с длинными пальцами стала массировать культю плеча, и я увидела, что сорочка на Рурик была в грязи, брюки запылены, а на поясе висел СУЗ. На гладком прикладе не было логограммы Компании. Значит, поняла я, он попал к ней от хайек , а как при подобной неразберихе… разве это имеет значение?— Нужно уходить, — тихо сказала она, — они поднимаются по реке от Западного холма. С'арант , переправляться рискованно, но оставаться здесь — тоже.Ее глаза следили за римонцем, с которым она говорила. Я видела, как он надзирал за погрузкой носилок на небольшую лодку и кричал на аширен , из которых и состояла вся команда гребцов. Лодка поднималась и опускалась: начинался отлив, несший воду вниз, к устью. Рурик подняла голову, глядя на склон холма и на стоявшие выше нас дома телестре .— Крайне необходимо вывезти всех.— Что происходит?Она молча покачала головой. Послышался гул, перекрывший грохот взрывов и вой СУЗ, и высоко над городом, исчезая на востоке, пролетел «челнок». Еще один взрыв, громкий и внезапный, потряс пристань, и я до крови прикусила губу. Рурик стояла и, прислушиваясь, смотрела на восток, но гул постепенно стих. Она села. Теперь я снова ощущала запах гари, забивающий запах моря и страх.— О Мать-Солнце! — прошептала она. — Я велю им перегнать лодки обратно сюда. — Она бросила на меня быстрый взгляд и положила руку мне на плечо. — Не волнуйтесь, Кристи.— Цитадель…Она ничего не ответила, но из-за перепонок показались желтые глаза, лихорадочно блестевшие на темном лице. Рурик взглянула из-под темных бровей вверх, на город, и от внезапно хлынувшего адреналина у меня засбоил пульс, я ощутила ледяной холод. Ее пальцы сжимали мое плечо.— Вы не спрашиваете, что задерживает сражение в порту и на реках.Я не соображала от боли и пробормотала:— Задерживает?— Они сражаются против инопланетной технологии с арбалетами и харурами. В качестве отвлекающего маневра. — Ее губы шевельнулись, и это была, вероятно, улыбка, древняя и язвительная. Затем она снова превратилась в Рурик Орландис с осунувшимся от страданий лицом и сказала: — Кристи, и кто, как вы думаете? Т'Ан Командующий, гвардия, — какая-то горстка наемников. Они теперь там, внизу.Она встала, окликнув ортеанцев, которые ввезли от выходившей к причалу улицы еще две нагруженные повозки, запряженные скурраи . Говорящие-с-землей в коричневых мантиях подбежали к раненым, а я от шума и боли попыталась заткнуть уши. Блейз . Меня охватило смятение; я по-детски подумала, что Т'Ан Командующий — это Блейз Медуэнин, за тем, что ему не вернуться оттуда и что я не верю в это! И, вздохнув, всхлипнула: да, он там; Боже… — Вытащите его оттуда. Рурик, отправьте сообщение, вызовите его сюда!— А как быть с остальными, которые здесь? Если мы не вывезем людей из города… — Она обернулась: — Грузите их на лодки! Для этого нет времени; несите их, если придется!Мне больше ни до кого нет никакого дела: вызволить Блейза. А где Хал, может, вышел из города раньше? А Кассирур и Нелум, то есть…Резкая боль и лихорадка пришли в некий баланс между собой, и я с абсолютной убежденностью подумала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97