Насколько это может быть опасно? Для психики, для мышления, для политики? Я совершила бы глупость, если бы так поступила. И такую же глупость, если бы этого не сделала». А затем следует память о днях, проведенных в Касабаарде, о той давно минувшей весне. Сухие, пыльные дни. Память, сдерживаемая страхом: это выходит за пределы полномочий, данных мне как послу. Есть ли у меня право выдавать информацию о Земле? И память, которую подхлестывает понимание: если Земля имеет дело с этим миром, она должна знать этот мир. Она должна. Я должна. Дневные звезды, едва заметные точки света над крышами-куполами, сияние Звезды Каррика, в котором они тонут. Белая пыль и жара. Я была одна, и мне не было еще тридцати, и я, как бы то ни было, справилась с этим. — Вы отдохнули? — спрашивает Чародей через несколько дней. — Это хорошо. Мы можем начать. Однако, прежде всего, я должен просить вас никогда не говорить о том, что вы увидите или услышите. — Этого я не могу обещать. Как посланница я обязана давать полнейший отчет о своих действиях. Теперь я слышу в его голосе иронию, которой после никогда более не слышала. Ты знал, старик. Конечно, знал. — Хорошо, посланница, тогда обещайте мне, что расскажете об этом исключительно вашим людям, но и им только тогда, когда сочтете это совершенно необходимым… Я чувствую под собой гладкую поверхность камеры, мне кажется, что она изготовлена не из металла или камня. Теперь я знаю его — хирузет. Слышно гудение, которое воспринимается как слабый шорох или легкие вибрации. Закрываю глаза, чувствуя болезненный панический страх: я погружена в неземную науку, как в саркофаг, как в могилу. У меня было такое чувство, которое — продлись оно чуть более микросекунды — стало бы невыносимой мукой. Невозможно передать это впечатление: словно раздвинулись узкие границы моего «я», словно оно расширилось до бесконечности и словно мышление растеклось по лабиринту, простершемуся в вечность. Чувство всеобъемлющего страха: я отбиваюсь от его памяти, неотвратимо воздействующей на меня со всей силой синестезии, поймавшей меня в ловушку. Боль, память, не моя память и я — зеркало, разбившееся на миллион частей, на миллион жизней. Глава 14. Изгнанники За аркой окна в синевато-сером небе хлещет косой дождь. Это небо кажется слишком ярким для глаз земного человека. Звезда Каррика сияет белизной сквозь тучи.— Это было не то, о чем нельзя говорить, — закончила я. — Это было почти то, о чем нельзя думать… даже наедине с собой. Я знала, что была в Башне, но мой разум не давал мне сказать, что это не имело значения, было чем-то обыденным, что нужно забыть… Я не могла даже думать, с точки зрения блокирования мыслей я была изолирована, блокирована чем-то, что кто-то проделал со мной. Все, что я могла — помнить кого-то еще, чей разум был подрегулирован Чародеем. Хавот-джайр.Дуг Клиффорд отпил арниака из своего бокала, состроил гримасу и помолчал, вылавливая цветок кацсиса , упавший в ярко-красную жидкость.— Линн, я в замешательстве… Полагаю, я сам мог бы пойти в Башню. Пошлите сообщение людям Чародея. Я все-таки дипломатический представитель правительства на Каррике V.Это ограниченная помощь, но, тем не менее, это помощь. Мне следовало бы поблагодарить его, однако от напряжения у меня пересохло в горле. Я встала, чтобы пройтись по ограниченному пространству пола в доме-Ордене, потому что была слишком взволнована и не могла спокойно сидеть.— Дугги, если предположить на мгновение, что я права, то что сделает Чародей, если узнает, что я здесь?Дуг беспечно сказал:— Если у вас и был выбор, где быть, то вы выбрали верно. Пожалуй, даже Башня не будет слишком стремиться к тому, чтобы вмешиваться в дела домов-Орденов…Внутренний город отделен от торговой части Касабаарде стеной и тысячелетним правилом амнистии, а от Башни, находящейся в его сердце, — несколькими участками сада и без граничной бездной философии.— …что, как я подозреваю, и есть причина того, почему хайек проводят здесь свою мирную конференцию. Это кое о чем мне напоминает, Линн. Пока я буду занят, вам было бы лучше связаться с Дэвидом Осакой или Прамилой Ишидой, не так ли?В его последних словах промелькнул оттенок злобы. Я все-таки остаюсь служащей Компании. И, кроме того, ты не столь долго имеешь дело с ортеанцами, чтобы ощущать то почтение, с которым они относятся к Башне. «Клиффорд, — подумала я, — ты теряешь спокойствие. Но кто упрекнет тебя в этом?»— Вы правы, — кротко сказала я. — Я найду их. Дугги, если будете говорить с Башней, помните об одной вещи. О том, что я рассказала вам в Махерве. Вы сделаете это не для того, чтобы помочь одному человеку, испытавшему неблагоприятное воздействие какой-то неземной техники. Чародей сказал мне как-то, что он — единственное лицо, обладающее знаниями, чтобы говорить от всей Орте, и если я права и это так, то в такой рискованной ситуации, как нынешняя, нам понадобится некто с такими знаниями.Идя по внутреннему городу в сторону Западных ворот, я подошла к толпе, стоявшей между двумя домами-Орденами. Я проталкивалась между ортеанцами и ортеанками в ярких мантиях мешаби . Кто-то из них сидел на ступенях, на скамьях под навесами или на ковриках, сплетенных из дел'ри . Ярко-красная, голубая и изумрудного цвета ткань мешаби была окрашена пятнами и часто имела обтрепанный вид. Меня поразил приглушенный гул разговоров — ортеанцы из хайек , непринужденно жестикулируя, собирались в группы. Я обошла одну такую группу, собравшуюся вокруг спиртовки, на которой подогревался арниак , и старый ортеанец в мантии дома-Ордена с беспокойством взглянул на происходящее.Было трудно найти путь между группами сидящих людей. Их головы поворачивались в мою сторону, когда я проходила мимо. Блестели на солнце гривы с вплетенными в них бусинками. Будучи на голову выше, чем большинство ортеанцев хайек , я привлекала к себе внимание; кто-то бросал замечания, а я, уклончиво отвечая на них, продолжала идти.Широкое свободное пространство рядом со сторожкой у Западных ворот было занято несколькими деревьями лапуур , пепельно-серые листья которых непроизвольно развевались в пылающей жаре Звезды Каррика. Под одним из лапуур , стояла Прамила Ишида. Рядом с ней — какой-то ортеанец.Двое рядом: контраст светлого и темного. Пыльная желтая грива Сетри-сафере взлетела назад, когда он засмеялся (ты ни в коем случае не преминул бы находиться здесь, поняла я), а на желтоватом круглом лице Прамилы появилась ответная улыбка. Она говорила не с ним, а в свой наручный коммуникатор. Затем она увидела меня и застыла в полном изумлении.Молодой ортеанец взглянул в ту же сторону, что и она. Его золотистые глаза прикрылись перепонками, затем прояснились, и уголок рта, походившего на пасть росомахи, дернулся в улыбке. Его белая мантия- мешаби была в пыли, а на поясе (ведь то был внутренний город) не висел кривой нож.— Как ныне дела у Молли и Компании? — спросила я. Ему хватило такта, чтобы изобразить смущение.— Шан'тай , я не видел ее… Я здесь с хайек южного Побережья, для переговоров. Мне удалось собрать их вместе, и они не перерезали друг другу горло. Это ведь достижение, как вы думаете?Мы быстро говорили на диалекте Махервы, который, как я заметила, был непонятен Прамиле. Я встретилась взглядом с Сетри. У его беззаботного юмора имелось одно преимущество. Он сказал: «Я намерен стать вашим другом», а вместо этого постарался снискать расположение Молли. Я сказала со злостью:— Один вам совет, Сетри, если угодно. Поднимаясь по лестнице, не ломайте за собой ступенек. Они вам могут понадобиться при спуске.Он положил одну руку себе на грудь, слегка поклонился, что выглядело уныло и забавно.— Простите меня, если я недооценил вас в Махерве, шан'тай . Мне нужно еще многому научиться.— Не столь уж многому. — Я перешла на сино-английский и обратилась к Прамиле, которая все еще стояла, держа поднятый вверх наручный коммуникатор, разинув в немом изумлении рот. Прежде чем она обрела дар речи, я спросила: — Это Молли сейчас на связи? Скажите ей, что я прошу прощения за свое неизбежное отсутствие. Я пользовалась появившейся благоприятной возможностью.Прамила собралась говорить, но остановилась, уставилась на меня в полнейшем недоверии, а потом спросила:— Благоприятной возможностью?— Для исследования политического климата среди влиятельных семей- хайек Побережья…Я всегда говорю: если собираешься капитально соврать, делай это изящно и с улыбкой.— …я знала, что хайек должны были встретиться здесь для переговоров со Ста Тысячами. Я подумала, что Молли, возможно, требуется более широкое видение культуры Побережья, чем то, какое можно обрести только в окрестностях Махервы. Это более четырехсот миль заселенной земли, как вы знаете. — Я сделала паузу и ступила в скудную тень лапуура . — Вы сейчас говорите с Молли?Прамила Ишида с полминуты удивленно смотрела на меня. Потом рассеянно сказала:— Нет, это Дэвид, мы посадили «челнок» за пределами поселения. «Благоприятная возможность»… но ведь не было никакого сообщения! Мы не знали, где вы находились, что собирались делать…— Я понимаю…Если мне нужно, я могу воспользоваться всей уклончивой вежливостью Службы.— Это очень неправильно… Да. Мне нужно будет объясняться с некоторыми людьми, когда я вернусь, я это понимаю. Если бы вы не знали… Господи Боже, Молли, наверно, думает, что я совсем сошла с ума! Мне нужно связаться с ней через коммуникатор. Возможно, я выйду с вами к «челноку». Мне в любом случае нужны ресурсы «челнока», чтобы восполнить потребность в протеинах и витаминных добавках…— Я сейчас не могу туда пойти. Мне нужно помочь Сетри-сафере определить дополнительные места встречи для переговоров. — Она провела рукой по лбу, откидывая прядь черных волос за ухо. Ее донимал пот. «И не слишком одурачила меня, — подумала я, — воспользовавшись более чем избитым предлогом».— Молли захочет поговорить с вами, — сказала она. — Возможно, она решит, что вам лучше вернуться в Махерву или в Свободный порт.У нее на поясе висела кобура с СУЗ-IV, коммуникатор связывал ее с «челноком»: небольшую и такую компактную фигуру, стоящую в полуденной жаре. В этом был удивительный контраст с остановившимися в росте лапуур , покрывшейся трещинами и подсыхающей белой грязью, с Сетри и ортеанцами возле ближайших домов-Орденов.— Возможно, для вас было бы лучше спровадить меня через «челнок» на орбитальную станцию, — сказала я. — Я останусь в городе для переговоров. Кто здесь есть?Я видела происходивший в ней внутренний спор: сколько же можно сказать этой ненадежной, эксцентричной женщине, которая, однако, все еще является специальным советником «ПанОкеании» по ортеанским делам.— Хайек Анжади, Пелата, Телшан. — Она помолчала. — Представители Свободного порта, такширие . Думаю, есть несколько ортеанцев из телестре Керис-Андрете и из Дома-источника Телменар. И Медуэнин. Здесь есть и медуэнинцы. Должны были быть . У меня в желудке от напряжения начал возникать комок. На мгновение это сильно возмутило меня. Разве у меня недостаточно дел, чтобы еще все время помнить о Блейзе Медуэнине? Напряжение не проходило, и его было невозможно прогнать усилием воли. «Мы встретимся, — подумала я. — Это неизбежно, когда мы оба здесь. Проклятие». Какая-то часть моего существа была оскорблена тем, что мой душевный покой должен зависеть от кого-то, кроме меня самой.А затем я с покорностью подумала: «Все устроится, девочка. Если у тебя пропадет чувство юмора, тебе придется плохо…»Прамила Ишида сказала неуверенно:— Мы действуем как нейтральные третейские судьи. Некоторые Дома заявляют, что не смогут прокормить всех людей с Побережья и из Свободного порта, какие здесь находятся.Дома-Ордены внутреннего города финансируют себя за счет пошлин и налогов, которые платят все торговцы, входя в торговую часть Касабаарде и покидая ее. Это обеспечивает внутреннему городу обманчивую видимость неистощимого изобилия. Глядя на собравшиеся вокруг нас толпы, я подумала: «Но оно не предназначалось для того, чтобы справиться с подобным».— Вы захотите поговорить с главами домов-Орденов и керетне из хайек .Это так легко — вернуться к образу мышления Компании. Но половина воспоминаний о внутреннем городе, какие я воскрешаю в памяти, не мои. И все, о чем я сейчас могу думать, это только одно: « Как скоро придет ответ Башни на сообщение Дугги?» — Я помогу вам в этом деле, — сказала я. — Однако сначала дайте мне поговорить с Молли.Прамила вышла на связь нажатием клавиш на наручном коммуникаторе. На краткий миг у меня появилось желание выйти из города к «челноку». Пожалуй, YV9 — это старые модели, но в них, по крайней мере, имеются возможность помыться и запасная униформа. Тогда Молли Рэйчел смогла бы увидеть в своем коммуникаторе опрятную женщину среднего возраста, элегантно смотрящуюся в комбинезоне «ПанОкеании» с логограммой на рукаве, с выгоревшими на солнце волосами, с загорелой кожей, чтобы, говоря иначе, ничто не напоминало об этом месяце странствий от Махервы… Кого ты обманываешь, девочка? Я отодвинула грезы, оставшись чумазой, с растрепанными волосами, босиком, в одной лишь потрепанной мантии мешаби , защищавшей меня от солнца, однако подумала: «У меня сейчас есть случай убедить Прамилу в том, что я обладаю полномочиями, а я медлю».— Вот. — Тихоокеанка азиатского происхождения вручила мне свой наручный коммуникатор и отошла в сторону за пределы слышимости, чтобы продолжить разговор с Сетри и Джадуром — не он ли там стоит? — из хайек Анжади.Экран наручного коммуникатора прояснился, показывая в уменьшенном масштабе внутренний вид посаженного «челнока» и лицо аборигенки. Она щурилась от яркого света, посту павшего через открытый люк и ложившегося сверкающими пятнами на ее черные волосы. Ее комбинезон был в пыли. На лице виднелась грязная полоса, отмечавшая край только что снятых щитков для глаз.— Это вы, — зловеще произнесла она.Я сказала:— Должна извиниться за то, что столь долгое время не имела контакта с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97