«Ну, разве я не спасаю её, и таких как она? – подумал Михеев. – Разве такая женщина не должна жить в достатке и уверенности, и рожать красивых, умных, здоровых и сильных белых детей?»
– Я переночую в комнате отдыха. Кстати, пусть вас отвезёт наш шофёр, а потом едет домой. Вам в Степной посёлок добираться напряжённо.
– Спасибо, Федор Васильевич.
– Кстати, Оля, как у вас с английским?
– Стараюсь…
– Старайтесь интенсивнее, чёрт побери. К концу года я уезжаю в ЮАР, и хотел бы как можно скорее видеть вас там.
– Но мы не определились пока с моей работой…
– Создаётся русский телеканал. Наверное, этим займусь я. И хотел бы видеть вас ведущей.
– Правда?…
– Кривда, Оля!… Что за дурацкие вопросы, вы же знаете, что я не шучу?
А на следующий день он впервые в этот сезон выбрался за город на лыжах.
Небо, удивительно чистого, прозрачно-голубого цвета раскинулось над умытой южным ветром степью. Трудно было поверить, что ещё вчера воздух был наполнен стеклянной ватой седой морозной дымки, жутковатой в своей холодной мерцающей неподвижности. Но южный ветер весной способен творить и не такие чудеса. И сейчас он широкими свежими струями отмывал горизонты, раздвигая их до какой-то щемящей бесконечности.
Воздух был чист и прозрачен как слезы радости. Далёкие предметы виднелись на фоне вечернего неба с графической чёткостью. Казалось, поднимись чуть-чуть и увидишь далёкий берег Каспия и даже цепи Памира так же ясно, как ту группу деревьев слева.
Да, весна, весна чародейка, что тебе только не под силу. Хотя,… хотя какая сейчас весна… Не оборваны ещё все листки февраля на календаре, да и температура минус десять – далеко не весенняя. Старый снег лежит на полях сплошным сахарно белеющим монолитом. Солнце и южный ветер лишь кое-где опалили его, и на матовой поверхности полей то тут, то там поблёскивают выпуклые зеркала гладкого хрусткого наста.
Пласты старого снега обламываются под лыжами и с тяжёлым уханьем оседают, вторя порывистому дыханию южного ветра, от которого прячется в низинах молодой, последний в этом году рыхлый снежок.
Но дни зимы сочтены. Скоро сойдёт с полей и лёгкий нежный февральский снежок и старый январский, упрямый в своей тяжёлой плотности. В воздухе смешались запахи спелых яблок и мороженой брусники, солоноватая свежесть далёкого моря и дурман цветущих оазисов. И хотя нигде кругом не было ни яблок, ни брусники, до ближайшего моря было пятьсот километров, а до цветущих оазисов и того больше, степь была наполнена именно этими запахами.
Так всегда пахнет тающий снег и оживающая земля. И южный ветер нёс на своих крыльях именно эти запахи, пробуждая замёрзшую степь. Он будто говорил, что весна где-то рядом. Где-то совсем близко бегут ручейки, свободно дышит оттаявшая земля, буйствует весеннее солнце.
Весна лишь остановилась на мгновение, чтобы набраться сил, а пока шлёт в лагерь своего сурового противника казачьи лавы лихого южного ветра.
Михееву казалось, что этот южный ветер дует с другого конца земного шара, с горячих земель его новой Родины.
Глава 7
Передача известного телеведущего была полностью посвящена переселенческим проблемам. Это была проплаченная фирмой Михеева очередная пиаровская акция. Последняя его акция в России. Через день он улетал в ЮАР.
По большому счёту, эта акция была уже излишней. Впору было не раздувать переселенческий ажиотаж, а постепенно его гасить. К концу года в Южной Африке было уже более семисот тысяч русских переселенцев. В основном мужчин, в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Даже если не прилагать больше никаких усилий, через год – полтора к ним приедут ещё примерно столько же женщин. Вот и те полтора миллиона молодых энергичных белых поселенцев, о которых мечтали они с Корнелиусом.
Дальнейшее развитие проекта зависело уже от бурских организаторов. Их амбиций, возможностей и планов. По идее, Михеев не отказывался от своих обещаний. При желании через три года количество русских в Южной Африке можно будет довести до пяти – семи миллионов человек.
И какие это люди! Один к одному! Впрочем, самые смелые и энергичные уже были там. И ситуация настоятельно требовала активной работы Михеева в Африке.
Поэтому на передачу он ехал совершенно спокойным и даже расслабленным. У него вдруг пропало желание с кем-то спорить, кого-то в чём-то убеждать. Даже желания язвить и иронизировать не было. Была лёгкая грусть и даже жалость к тем, кто остаётся, кто так ничего и не понял. И, наверное, уже не поймёт.
Он чувствовал какую-то безграничную свободу и лёгкость.
С этим настроением он и вошёл в студию. Странно, но чем меньше он убеждал в своей правоте оппонентов и аудиторию, тем более убедительным выглядел. Из всей передачи ему запомнился, пожалуй, только один эпизод, когда былые эмоции взяли верх.
Оппоненты говорили о проблемах армии, о нехватке призывного контингента. Михеев поначалу спорил вяло, и, наконец, с усталой улыбкой знающего человека, заявил.
– Господа, ну зачем обманывать себя. Мы же все здесь все прекрасно знаем. Государство в России неспособно выполнять свои позитивные функции. С этой точки зрения оно бессильно. Зато он ещё в силах истощать свой собственный народ, и за счёт этого народа выполнять любые требования наглых шантажистов.
В самом деле, государство бессильно против любого организованного, агрессивного контрагента. Чем больше били федералов чеченцы, тем больше прогибалась власть перед откровенными бандитами. Лишь бы они чисто формально, по-опереточному, признали верховенство Москвы.
И так во всём! Страховое лобби надавило на Кремль, и вот народ обдирают на два миллиарда долларов в год, введя обязательное автострахование. Генералы просто шантажируют Кремль. И вот, в обмен на их лояльность, им обеспечивают рабов-призывников.
Вы не задумывались, почему в ФРГ достаточно служить девять месяцев, а у нас служат два года? Или армия ФРГ менее технически оснащена? Бред, конечно. Просто в ФРГ солдат учат военному делу, а в России их заставляют строить генералам дачи. Тут и трёх лет не хватит.
Смешно, но бытует мнение, что если серьёзно сократить милицию, то сокращённые станут бандитами. Но, если эту линию довести до логического конца, тогда стоит всех бандитов одеть в милицейскую форму. В конце концов, почему бы и нет. В Чечне так и сделали. Можно так же и по всей России сделать.
Всё это очень печально, господа. Но бороться с этим порядком вещей бессмысленно. Можно только уехать из такой уродской страны. И я призываю всех, кто уважает себя, кто себя, как говориться, не на помойке нашёл, уехать. Тем более, сейчас, когда есть куда уехать, оставаясь русским. Не порывая со своими.
Для истории гораздо важнее не дать погибнуть самой жизнеспособной части русского народа, чем спалить эту часть, пытаясь спасти это паразитское государство. Спалить, в том числе и в каких-то оппозиционных или даже революционных проектах.
Поверьте, господа, констатируя свинцовые мерзости нынешнего политического режима, я не злорадствую. Мне, действительно, очень жаль. Но не к революции же мне вас призывать в прямом телеэфире?!
Итак, пусть спасутся достойные. А об оставшихся мы помолимся и, может, даже поплачем.
– Нам не нужны ваши молитвы и слезы, нам нужен призывной контингент, – заметил один из участников передачи, депутат от правящей партии и генерал.
«Боже, ну до чего же они все тупы!» – подумал Михеев и ответил.
– Я просто благодарен господину генералу за эту реплику. Ситуация напоминает мне следующее. Допустим, у вас есть куча золотоносного песка. Мы вымыли из этой кучи ведёрко золота. А нам говорят: как плохо! Не хватает песка на то, чтобы замешать цемент для хозяйственных нужд. Нам бы это ведёрко золота – назад!
Господа, вы, к счастью для нас, действительно не поняли, что за люди покидают Россию. Энергичные, умные, смелые, молодые, перспективные. Вам бы, господин генерал стать перед ними на колени, и, посыпав голову пеплом, покаяться и смиренно попросить: «Останьтесь! Мы исправимся, мы наизнанку вывернемся, но постараемся сделать это прогнившее людоедское государство человеческим. Ваш отъезд – это урок для нас! Ну, что вы хотите? Мы все выполним, только останьтесь!»
Но вы не поняли, что люди, тем более, лучшие – это золото. Для вас и ваших коллег люди – даже не песок. Они для вас, извините, дерьмо!
И поэтому я с чистой совестью заявляю, что сделаю всё возможное, чтобы отсюда уехало как можно больше народа. Чтобы мастера и творцы не оставались под властью самодовольных тупиц и интриганов.
Мне жаль только, что мы не сможем вывезти всех достойных.
Однако, их судьба в их руках. Пусть едут сами! Благо, теперь все знают, куда ехать, чтобы не стать одиночкой среди чужих, а оказаться среди своих.
Он улетал из холодной и мокрой Москвы конца ноября. Улетал, чтобы не вернуться. В душе боролись радость и печаль. Его не понимали и не поняли многие, даже очень близкие люди. Но он не чувствовал по отношению к ним ни вины, ни укора. В России мужчины живут в среднем пятьдесят шесть лет. Значит, ему оставалось всего два-три года. И то, что он не захотел прожить их как бессловесный скот, не было его виной. Вспомнилось давнее из любимой в детстве сказки: «Я, Баш Черик, Стальная Голова, дарую тебе вторую жизнь».
«Не знаю, будет ли вторая жизнь, но я заслужил себе право хотя бы умереть под синим небом, – подумал Михеев. – Среди людей, с которыми меня роднит даже нечто большее, чем кровь.
Роднит выбор Судьбы».
Восточный Трансвааль действительно оказался очень похож на окрестности Саратова. Вот только нигде в России не было такого неба. Такого густого сине-голубого цвета, напоминающего васильки в июле. И такого щедрого солнца. И такого тепла.
Панорама звёздного неба Южного полушария наплывала на экран. Пока весь его не занял Южный Крест, указывающий своей длинной перекладиной на Южный полюс. И там, на полюсе, вдруг вспыхнул, как новая звезда, Сварогов квадрат.
Полились бодрые, радостные, и в то же время щемящие звуки. Гитарные аккорды сливались в энергичный ритм.
Здесь каждый всех нужнее, здесь каждый ищет что-то
Здесь песня треплет дерзкая уста.
Здесь верные сильнее во сне зовут кого-то,
А письма шлем от Южного Креста…
Пел голос за кадром. Панораму звёздного неба сменили пейзажи. На перечёркнутом по диагонали (справа сверху – налево вниз) экране, в верхней половине шелестели русские берёзки, а в правом нижнем углу расстилался горячий вельд под синим небом. Летний пейзаж верхней половины сменился осенним. И по мере того, как опадали листья и хмурилось небо, граница между пейзажами сдвигалась налево и вверх, левая верхняя часть уменьшалась, уступая место на экране весеннему радостному вельду во всю ширь.
На фоне этой картинки появилось лицо ведущей.
Ольга улыбнулась и объявила.
– Мы продолжаем работу русского канала телевидения Южной Африки. Сейчас, после выпуска новостей, как всегда по субботам аналитическая передача профессора Михеева. Оставайтесь с нами, земляки!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БЛАГОДЕТЕЛЬ или ДОРОГА № 3
(Внимание идущим! Вероятность свернуть на дорогу № 3 и пройти её до конца равна 20%)
Пролог
Тонкий мир Земли как будто стал ещё более невесомым и бесплотным, словно волна дрожи прошла по нему, на мгновение поколебав и исказив все привычные предметы обихода Великих Кузнецов.
Это произошло не только потому, что все физические поля, окружающие Землю, в которых растворён этот тонкий мир, были поколеблены под влиянием близко пролетевшего большого астероида. Но, кроме того, огромный кусок камня пронёс мимо тёплой живой планеты сгусток смертельной тоски из холодных глубин Космоса.
– Шестьсот сорок два километра, – с восточным фатализмом прокомментировал Кова.
– Что, шестьсот сорок два километра? – раздражённо бросил Сварог.
– На шестьсот сорок два километра поближе к Земле, и нашим внукам была бы уготована участь динозавров, – все так же меланхолично промолвил Кова.
– Хорошо, хоть не марсиан, – бросил Тор.
– Ты бы помолчал, брат, – сорвался Сварог. – Где твои много понявшие внуки, где твоя самая продвинутая ветвь?! Опять сломались на деньгах. Опять побоялись рискнуть. Нет не шкурой, просто бабками, как изящно выражаются иные мои внуки?!!
– Их усилия блокировало их чёрное правительство…
– А кто сказал, что обойдётся без блокировки?! Мои готовы были бросить все! Профессора готовы были стать чернорабочими, майоры и подполковники – рядовыми солдатами, перспективные изобретатели – авиамеханиками. Готовы были остаться без какой-либо поддержки, готовы были сжечь за собой все мосты!… А твои?! Подумаешь, возникли финансовые проблемы! Мои готовы были бросить на весы свои судьбы и жизни, а твои – не готовы были даже деньги! Все высчитывали, как и целей больших достичь, и на этом же заработать!
– Не надо принижать значения денег. Твои внуки всегда недопонимали роль финансов в жизни…
– Вот теперь они все, и твои и мои, поймут значение финансов на голой Земле! После следующего астероида они этими финансами будут у костров отогреваться…
– Так большая часть финансов в безналичном виде. Ими костёр не разожжёшь. Да и деньги горят плохо, – заметил Кова.
– Слушай, ну хватит твоего восточного чёрного юмора, без тебя тошно, – бросил Сварог. И продолжил.
– Неужели не ясно, что Творец готов поставить крест на выродившемся земном человечестве? Неужели не ясно, что или в ближайшее время хоть кто-то на Земле вернётся к воплощению Божьего замысла, или нам всем конец?
– А как вы думаете, братья, наш опыт может быть использован в других мирах, когда Творец ликвидирует Землю? – спокойно спросил Кова.
– Старшим помощником младшего дворника только и сможет работать носитель такого опыта! Если, конечно, в других мирах будет потребность в дворниках.
Глава 1
Пётр Григорьевич Ларионов был мужчиной в летах. Правда, всю жизнь он старался беречь здоровье и не бросать спорт. Поэтому выглядел моложе своих лет. Хотя в последние годы что-то мешало ему заниматься даже собственным здоровьем с должным настроением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48