Тоже инстинктивно, просто в силу логики своего бизнеса. И тут в дело включились те, кто сознательно играл на понижение. Такие всегда есть в любом бизнес – сообществе. И они просто использовали открывшиеся возможности.
И настала очередь тех, кто имел счёты к власти. И в бизнесе, и в СМИ, и в политике. Все поняли – выдалась прекрасная возможность отомстить. И они мстили! Журналисты нагнетали страсти, олигархи играли на понижение, оставшиеся нераздавленными политики выводили на улицы жидкие пока, но день ото дня растущие, толпы демонстрантов.
И грянул дефолт…
Они сидели в номере маленькой, но очень чистенькой и уютной сельской литовской гостиницы. Кругом хорошо обработанное, со вкусом подобранное дерево, керамика, дикий камень, тёмная медь. Скромно, но со вкусом.
Всё-таки, как мила Прибалтика, и как нелепо она смотрелась в составе имперского монстра вместе с грязной Каракалпакией, продажным Азербайджаном, бандитскими республиками Северного Кавказа. «Мы тоже хотим быть такими же чистыми как Литва, – думал Интеллектуал. – И станем такими, когда выбросим к чертям этот грязный, да к тому же и пустой, чемодан без ручки, этот ненавистный всем русским Северный Кавказ!
Странно, но обыватель не знает, что в истории иные силой стремятся не только расшириться, но и сузиться. Выгнала же Малайская Федерация из своего состава Сингапур, ставший китайской базой в малайской стране. Выгнала силой, блокировав танками, и заставив принять Декларацию Независимости в 1966 году. Теперь это праздник Сингапура – День Независимости.
Смехота!… Этот праздник должна праздновать Малайзия, а не Сингапур.
Ну, ничего, мы вскоре подарим такие же праздники кавказским паразитам…»
Интеллектуал прибыл в этот маленький городок, почти деревню, на территории Литвы из Белоруссии безо всяких виз. Граница была отнюдь не на замке. Да и городок был недалеко от границы.
На встречу Интеллектуала пригласил Борис Абрамович Березовский. Сам «великий и ужасный» БАБ. Пригласил сразу же после дефолта, сумев найти людей, которые принесли это приглашение Интеллектуалу.
Дела у Сварожичей к тому времени шли вполне нормально. Властям сейчас было не до них. Власть боролась с внезапно проснувшимися своими ненавистниками в рядах вроде бы навсегда придавленных элитных группировок. И со всё более массовыми акциями протеста, которые организовывали отнюдь не Сварожичи, но в которых они активно участвовали. Правда, не выпячивая себя особенно.
Впереди у страны была трудная зима, грозящая очередными бедствиями и «непопулярными мерами популярного президента», как изгалялись обнаглевшие журналисты. Впрочем, теперь его не клял только ленивый или парализованный.
Пауза же в их собственных действиях была вполне логична. Осенью они и так должны были несколько умерить свою активность. По холоду не очень-то попляшешь у костров в полуголом виде. Но паузы требовало и внезапно расширившееся поле их деятельности. Пришла пора «подтягивать тылы и ровнять ряды».
И они сделали все это с максимальным эффектом, уйдя на перерыв, вчистую выиграв второй раунд битвы с властью. Можно сказать, послав эту власть в нокдаун дефолта. И теперь вокруг их бойцов суетились секунданты и тренеры, а власть пинали в углу неведомо откуда выползшие противники.
Неспортивно, конечно. Но и весовые категории какие разные!… С одной стороны – ребята, у которых нет за спиной ничего, кроме ума и образования. А с другой стороны – огромный государственный монстр с его бюрократами, полицаями, солдатами, массой денег и прочих весьма весомых аргументов.
Но, вот, получил же этот монстр!… Получил так, что до сих пор не очухается. Браво, соратники!
С нами Бог!
– Браво, коллега, как всё же остроумно вы блефанули с атомной бомбой, – рассыпчатым смехом смеялся БАБ.
– Не стоит преувеличивать сам факт этого блефа. Если бы мы до этого не продемонстрировали наши технические возможности на других примерах, нам бы не поверили. Это раз. А если бы вы, не сговариваясь с нами, не поддержали бы нас в провоцировании дефолта извне, наш блеф остался бы втуне.
– Да, все сработали очень хорошо и слажено. А главное – вовремя. Знаете, я оценивал ситуацию как натянутый до предела канат. Вы как будто слегка тронули ножичком этот канат, и он лопнул. – БАБ рассмеялся.
Интеллектуал даже вздрогнул от того, как дословно передал БАБ его собственные слова, высказанные как прогноз своим соратникам не так уж давно. Впрочем, доктора технических наук по специальности прикладная математика мыслят похоже.
– Да, но это как раз и есть реализация теоретических принципов, это пресловутые малые воздействия, которые нам с вами хорошо известны, а вот этим право – лево – охре нителям из Кремля – нет.
– Вы сказали, охре нителям? Боже, как остроумно! – БАБ снова рассыпчато засмеялся. – Знаете, я думаю, что ничего бы не получилось из всего вашего проекта, если бы его возглавлял не такой весёлый и способный к нестандартным ходам человек, как вы.
– В ваших устах это весьма лестная оценка.
– Впрочем, к делу. Хотя, знаете, мне, не смейтесь, пожалуйста, и не сочтите за примитивный приём в стиле Карнеги, очень приятно общаться с вами.
– Мне тоже, но Борис Абрамович, если бы мы пообщались с вами пораньше, глядишь, мы бы уже жили в другой стране.
– Согласен, Вячеслав Иванович, согласен… Но, лучше поздно, чем никогда. Не так ли?
– Полностью согласен с вами.
Сколько очевидного лицемерия в этой светской болтовне. Но приятно, чёрт побери! Приятно!… И я уважаю своего собеседника, и я понимаю, что он чертовски умён. И, наверное, не всё враньё в нашем взаимном обмене комплиментами. Впрочем, не расслабляться. Наступает решительный момент.
– Дорогой коллега, – наверное, БАБа проинформировали, что такое обращение к собеседнику приятно Интеллектуалу, похоже это было приятно и самому БАБу, – нам надо обсудить наши дальнейшие действия. Вы, наверное, не будете возражать, что теперь мы в одной упряжке.
Опа!… Вот это лихо… Ай да коллега! Так вскоре и весь наш проект станет реализацией одного из его гениальных замыслов. Но, дело прежде всего. И мне не до счётов по поводу славы. За мной стоят мои ребята, а им нужно дать в руки… Короче, всё, что им надо для борьбы, им надо дать в руки. Мы не допустим, чтобы из-за чьего-то чистоплюйства остаться безоружными против вооружённого до зубов врага. И баста!
– Разумеется. Я не склонен считаться славой и готов признать, что без вашей финансовой поддержки мы бы не развернулись так быстро и эффектно.
– Так что вы намерены предпринять?
– Всё будет зависеть от объёма средств, которыми мы будем располагать. Давайте так, я, если не возражаете, разверну перед вами план наших мероприятий в максимальном варианте. Мы с вами реалистично оцениваем финансирование этого плана. Если оно будет возможно, то мы принимаем этот план и согласуем график наших акций и график поступления средств. Если нет, начинаем сокращать наши амбиции и сообща вырабатывать все более скромные планы. Но, не в одних финансах дело. Было бы разумно в узловых моментах нашей стратегии иметь ещё и некую поддержку в виде политических, экономических, пиаровских шагов, которые вы можете организовать как за рубежом, так и среди оставшихся в стране ваших сотрудников. Короче, нечто аналогичное тому, что мы, не сговариваясь, делали во время перед дефолтом.
– Не возражаю.
Глава 22
Они получили сто двадцать миллионов долларов. Кроме того, БАБ организовывал «Нефтяной концерн Центральной России». Как он это делает, Интеллектуала не интересовало. Однако в процессе политических катаклизмов он обязывался полностью расчистить здесь поле для БАБа. Если потребуется, физически. А после победы – политически.
Перед расставанием БАБ, как и его сотрудник, полугодом ранее, стал подтянут, и, как бы даже переменился физически.
– Надеюсь, вы понимаете коллега, что это последняя порция финансовой помощи. Далее только победа. В случае неуспеха на Западе вы не скроетесь.
– Можно было и не говорить, коллега. – В отличие от прошлого раза Интеллектуал не почувствовал никакого внутреннего напряжения, как это было перед сотрудником БАБа. – Однако вы не совсем правы. Для меня далее победа или смерть. Но я надеюсь на победу.
– Я тоже, – уже просто, и, как показалось Интеллектуалу, даже сердечно, сказал БАБ.
Александр Кондратьевич Оноприенко, природный кубанский казак, полковник ВДВ в отставке, по прозвищу Кондрат, или Батя, воскресным утром направлялся на собрание инициативного комитета Национал-демократической партии. Эта партия организовывалась уже как минимум лет шесть, если не больше. И её оргкомитет был просто неким аналогом политклуба. Однако надо же было поддерживать где-то связи с теми, кто мыслит, так как ты. Тем более что в последнее время политические посиделки такого рода становились всё менее многочисленными.
Все, кто хотел что-то делать, и при этом не боялся риска, и готов был бороться без прикрытия, давно подался к внукам Сварога. Хотя там и заправлял совершеннейший молодняк. А это было не так уж приятно старым бойцам.
Да и борьба без прикрытия для многих была неприемлема. В таких группках, как оргкомитет национал-демократов, очень любили быть одновременно и оппозиционерами и пользоваться покровительством неких начальничков, хотя бы самых мелких. Да и дружить с силовиками хотелось. Всё же пример сладкой жизни РЕ многих отравил и развратил. Настоящей борьбы на свой страх и риск боялись. Все мечтали, что некий губернатор, министр, а то и сам президент, позовёт вдруг националистов и вручит им власть.
Нашли дураков, хотелось сказать таким. Однако искали, искали и искали… Кто шесть, кто семь, а кто и пятнадцать, а то и двадцать лет.
Впрочем, Кондрат был не из таких. Он с несколькими лично преданными ему людьми сам пришёл в Белый дом в 1993. Едва остался жив. Но карьера была разрушена окончательно. Впрочем, он остался на плаву. Занялся бизнесом. Не разбогател, но и не голодал.
Его воспоминания нарушила трель звонка мобильного телефона.
– Александр Кондратьевич? – приятный молодой женский голос.
– Он самый. Чем могу служить?
Приятный смех в трубке. Кондрат был ещё тот ходок, хотя и перевалило ему за полсотни. Однако же, у его деда, старого кубанского казака, последний ребёнок родился, когда счастливому папаше было 92 года. Разумеется, матери младенца было намного меньше лет. Впрочем, может быть это и семейная легенда. Но, не перевелись ещё казаки на Руси!
И у него гулко забилось сердце. Каким милым может быть это приключение!…
– Служба будет самая простая, коли сами напросились. Здесь недалеко от Старой площади есть кафе, приглашаю вас на чашку кофе.
Кондрат был бойцом, и этим всё сказано. Сколько раз рисковал и жизнью и карьерой. Чего там спрашивать, зачем, откуда она его знает?… Дивчина, видно, весьма недурственная.
– Когда? – коротко бросил он.
– Чем раньше, тем лучше.
– Смогу через два часа. – Он был недалеко, на набережной Москвы-реки, и не собирался задерживаться на порядком наскучивших партийных посиделках.
– Хорошо.
– А как я вас узнаю?
– Я сама вас узнаю.
– Буду через два часа.
– Нынешняя ситуация даёт нам возможность придти во власть легальным путём. Ещё немного, и президент попросит кого-нибудь навести порядок, – говорил неизменный председатель оргкомитета.
– А что ему мешает навести порядок самому? – спросил всегда весьма лояльный председателю Кондрат.
– Ему не хватает решимости, и он не хочет брать на себя ответственность. Неужели это не понятно?! – председатель всегда легко раздражался.
– Непонятно, Василич, непонятно. Как это у полковника, – он намекал на прошлое президента в силовых структурах, – пусть и плохонького, нет решимости, а у тебя, инженера, чиновника и журналиста, есть?! Чем это ты его круче? Да, и потом, у него сейчас под жопой горит, тут у каждого решимость появится.
– Так что же он ничего не делает? А?…
– А что бы ты делал на его месте? Перестрелял бы полстраны, у кого сейчас нет ни отопления, ни воды? Или помене, – Кондрат иногда переходил на станичный говор, – четверть. То есть, только тех, у кого нет работы. Так ведь этим ничего не решишь. Завтра придётся стрелять вторую половину. Трубы-то лопаются все больше. А зима-то ещё и не началась. Только конец ноября.
Да, и потом, это только тебе кажется, что это так легко, перестрелять миллионы. Для этого тоже навык нужен.
– Ну, вот тебя и назначим министром обороны!…
Кондрата вдруг охватило раздражение.
– Чтобы я начал уничтожать свой народ?! Да вы очухайтесь! Для этого, что ли, называться русскими националистами, для этого строить из себя борцов с режимом, чтобы просто наняться в лакеи? Да я бы уже давно генералом был, если бы согласился стать лакеем или палачом в 1993! Не ожидал я от тебя, Василич, такой дури…
Да и потом, скажу тебе, как профессионал. В открытом столкновении нет сейчас у них шансов. Потому-то и не давят. Тут, если давить по-настоящему, то, во-первых, весьма реально, что проиграешь, а во-вторых, от страны ничего не останется. От их собственных богатств.
– В этом есть резон, – добавил молчаливый молодой человек с узким длинным, немного печальным, лицом. – Богатства-то у них здесь. Те, кто в основном вывозил, уже смылись и со своими богатствами сейчас за бугром.
– Послушай, Василич, – сказал Кондрат. – И поверь профессионалу!… Нет у тебя сейчас ничего, что могло бы заинтересовать не то, что президента, но и вообще более или менее серьёзного человека. Разве наши посиделки из полудюжины болтунов, это сила?
– А наши связи?!!
– Какие связи!? Те, кто мог и хотел что-то делать, давно ушли. Так, перезваниваются изредка. А те, кто ничего не могут, на кой хрен они кому-нибудь нужны? Впрочем…
Кондрат заметался. До встречи оставалось четырнадцать минут. Ему придётся чуть ли не бежать. А такую дивчину, что звонила, нельзя заставлять ждать. Как будет выглядеть старый солдат, если опоздает на свидание?
– Извините, дела, – бросил он недоуменным соратникам и пулей выскочил из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48