Не отклоняйтесь от указанного курса, пока не получите дальнейших распоряжений. Вы меня поняли? Прием.
Казье нажал на кнопку микрофона.
– Mais oui, мадемуазель. Вас понял. Хотя не знаю, зачем вы все это делаете. Очевидно, вы спутали меня с кем-то другим. Уверяю вас, я не совершил ничего противозаконного. Но все равно готов выполнять ваши указания. Не могли бы вы зажечь ваши опознавательные огни, мадемуазель? Я вас не вижу.
– Зато я держу вас в поле зрения, – ответила летчица. – Не занимайте эфир, пока вам не прикажут выйти на связь.
Именно на такой ответ он и надеялся.
– Мистер Крулл, рядом с креслом второго пилота в металлическом футляре лежит прибор ночного видения. Достаньте-ка его.
Снова включив микрофон, Казье произнес:
– Вероятно, вы вменяете мне в вину какой-то очень серьезный проступок, раз угрожаете сбить мой самолет. Полагаю, такое относительно небольшое преступление, как излишняя разговорчивость, не может усугубить полагающегося мне наказания. – Казье старался говорить раскованно, добродушно. – Судя по голосу, вы должны оказаться очень привлекательной особой, мадемуазель. Пожалуйста, скажите, как вас зовут. Прием.
Ответа не последовало – Казье его и не ждал. Он снова сбавил обороты двигателей, совсем немного, чтобы с истребителей не заметили уменьшившейся скорости транспортника. Затем, плавно набирая высоту, бросил через плечо:
– А не поглядеть ли нам, на какой минимальной скорости умеют летать эти прославленные F-16?
– Я готов, – объявил Крулл.
Он уже водрузил на голову прибор ночного видения – допотопный ОНВ-3, довольно громоздкую монокулярную модель с батареями, расположенными в отдельном ранце.
– Настрой его и внимательно смотри в правое окно, – приказал Казье. – Если увидишь истребитель, сообщи мне его приблизительный угол атаки.
– Угол чего?
– На сколько градусов его нос поднят над линией горизонта. И еще скажи, опущены ли его закрылки – это такие поворачивающиеся штуковины на переднем и заднем краях крыльев. Ну, давай.
Спустя несколько минут Крулл сообразил, как пользоваться прибором, и уставился на F-16, следовавший за ними по правому борту. К тому времени Казье снизил скорость L-600 до ста шестидесяти узлов и на десять градусов поднял закрылки. Транспортник уже подлетал к центральной части долины Сакраменто. Впереди виднелись огни мегаполисов, протянувшихся с севера на юг, от Модесто до Мэрисвилла, а на западе в поле зрения появился Сан-Франциско. Через несколько минут L-600 должен был войти в девяносто девятый воздушный коридор – узкое пространство между многочисленными городами с населением свыше двух миллионов человек. Казье почувствовал себя в безопасности: если бы истребители сейчас открыли огонь, то отправили бы на тот свет не меньше сотни мирных жителей.
– Мадемуазель, вы все еще не сказали, как вас зовут, а мне бы очень хотелось знать ваше имя, – произнес он в микрофон. – Пожалуйста, доставьте мне это небольшое удовольствие, ведь мы все равно никогда не встретимся.
– Не занимайте эфир, – прозвучал в динамике рассерженный женский голос.
Казье улыбнулся – летчица явно нервничала. Должно быть, ей нелегко было управлять истребителем, летевшим со скоростью сто шестьдесят узлов.
– Приятель, я ни черта не смог разобрать, – сказал Крулл, вернувшийся в кабину и устроившийся между креслами пилотов. – Только разглядел какие-то хреновины, ходящие туда-сюда у них на хвостах.
– Элероны горизонтальных стабилизаторов. – Плевать, как они называются. Мне показалось, что передняя часть крыльев немного отклонена вниз. Больше я ничего не увидел.
– А шасси? Колеса у них видны?
– Вот черт, совсем забыл. Да, шасси выпущены.
– Отлично.
Казье не очень хорошо знал тактико-технические данные истребителей F-16, но понимал, что они летели на предельно допустимой минимальной скорости. Через какое-то время перехватчики должны были либо перегнать тихоходный L-600 и оставить его без присмотра, либо перепоручить преследование кому-то еще. То и другое давало ему шанс вырваться на свободу.
* * *
– Ведущий, уходите вперед и набирайте скорость, – передал Винсенти по каналу кодированной связи.
Его истребитель летел, описывая круги, на тысячу футов выше Казье и Линды Маккензи. Как только он выпустил шасси, транспортник максимально замедлил ход и перестал быть таким безопасным объектом преследования, как прежде, – ему пришлось сделать несколько виражей, чтобы не свалиться в штопор. Теперь Линде предстояло последовать его примеру – и чем быстрее, тем лучше.
– Ведущий, они у меня в руках. Перехожу на радарное слежение.
Маккензи пропустила его слова мимо ушей. Когда она выпустила шасси, максимально увеличила полезную площадь предкрылков и закрылков, переключила бортовую контрольную систему на режbм “взлет – посадка” и уменьшила подачу топлива, индикаторы угла атаки стали то и дело зашкаливать, а в кабине зазвучали прерывистые гудки, предупреждающие об опасном снижении скорости, что заставило ее убрать одну руку с рычага управления и приглушить сигнал. В полете на низкой скорости не было бы ничего необычного, если бы ей предстояло приземление, но она не привыкла к таким действиям в условиях движения на высоте, ночью, в непосредственной близости от этого странного самолета, уже пытавшегося протаранить ее. Тем не менее, она не хотела прекращать преследование и доставлять Казье удовольствие, сначала обогнав транспортник, а затем пропав из его поля зрения.
– Ведущий, как слышите? – снова радировал Винсенти. – Уходите вперед, я прослежу за ними.
– Ничего, я справлюсь, Эл, – ответила Линда. Она все еще старалась удержать истребитель в хвосте транспортника, хотя уже поняла, что не справится с этой задачей. В подобных случаях, когда скорость преследуемого самолета оказывалась слишком мала, все методики перехвата предписывали совершать облеты вокруг цели. Но фигуры высшего пилотажа сейчас были очень опасны, поскольку при таком сложном маневрировании она не смогла бы наладить устойчивый радарный контакт, а Винсенти остался без прибора ночного видения.
И все-таки у нее не было выбора. Сигнал занижения скорости звучал уже в седьмой раз. Сейчас цель делала не больше ста пятидесяти миль в час, и Маккензи не могла удержать F-16 позади нее.
– Корректирую ход операции, – через несколько минут радировала она. – Два, берите на себя перехват, я выбываю. “Сьерра-Петэ”, говорит “Фокстрот-Ромео”, цель снизила скорость, переходим на радарное слежение.
– Два приступает к действиям, – ответил Винсенти. Маккензи плавно увеличила тягу двигателей, убрала шасси и положила истребитель на правое крыло, отвернув от тихоходного L-600.
* * *
– Не выдержал, не выдержал! – закричал Джонс. – Вот он, убирает шасси, отворачивает... и... улетает!
– Не улетает, а просто делает вираж, чтобы держать нас на виду и не свалиться в штопор, – сказал Казье. – Но главное – они дали нам передышку, а преимущество малой скорости позволит нам и дальше выигрывать время.
– Нам-то что от этого? – с озадаченным видом спросил Джонс. – Они все равно висят у нас на хвосте, и я совершенно уверен, что сейчас они вызывают подмогу. С выпущенными шасси мы никуда от них не денемся.
– Не каркайте, мистер Крулл, – огрызнулся Казье. – И вообще, заткнитесь, не мешайте мне думать.
Времени на раздумья у него было немного, поскольку вскоре на трассе девяносто девятого воздушного коридора засияли яркие огни Сакраменто. Вокруг города располагались четыре аэропорта – довольно больших, с множеством вспомогательных служб, контор и производственных помещений. Аэродром Мейтер, самый крупный из них, располагался восточнее. Уже виднелись его вращающийся маяк и посадочные огни – до них оставалось меньше тридцати миль, то есть примерно пятнадцать минут полета. Сейчас транспортник двигался на северо-запад, по направлению к скоростной автостраде номер пятьдесят, связывавшей Сакраменто и предгорья Сьерра-Невада. Долетев до этого шоссе, им предстояло повернуть на запад, к пятимильному предпосадочному пути аэродрома. Мерцающие огни огромного города представляли собой захватывающее зрелище, но Казье их не замечал. Мысленно он уже видел свой самолет окруженным федеральными агентами, слышал выстрелы, взрыв...
Выстрелы...
Взрыв...
Да, у него на борту было достаточно взрывчатки, чтобы разворотить еще один американский аэродром с прилегающими к нему окрестностями.
– Возьми штурвал, – бросил он Аисту, отстегивая плечевые и нагрудные ремни. – Делай все, что они прикажут, пока не услышишь меня.
– Мы приземляемся? – недоверчиво спросил Аист. – Идем на посадку?
– Нет, если только они не выведут из строя наши двигатели. Но даже тогда им придется сначала померяться со мной силами. Мистер Крулл, передайте прибор ночного видения Аисту и следуйте за мной.
Он встал с кресла и направился в грузовой отсек. Там было тесно – они с трудом протиснулись между громоздкими ящиками, штабелями, стоявшими на тележках, и холодной дюралевой обшивкой самолета. Особенно туго пришлось дородному Круллу. Он старался не касаться упаковок со взрывчаткой большой разрушительной силы, лежавших на штабелях сверху. Крулл не боялся передвигать эти ящики и коробки на земле во время погрузки, но сейчас, когда транспортник бросало из стороны в сторону, они казались ему хрупкими, как яичная скорлупа, в любую секунду готовая...
– Мистер Крулл, возьмите два футляра с гранатометами из этого ящика и подайте их мне, – прокричал Казье, стараясь голосом перекрыть рев двигателей.
Крулл в ужасе вытаращил глаза.
– Подать... что?
– Черт тебя подери, не тяни волынку! Ослабь крепления, открой ящик и дай мне два футляра с гранатометами.
За всю свою жизнь Крулл никогда не испытывал такого страха, как в те несколько минут, пока выполнял приказ Казье. Его глаза не видели ничего, кроме обернутой в пеноплен коробки с надписью PETN, стоявшей посередине штабеля. Каждый дюйм, на который он вытаскивал гранатометы из ящика, грозил обернуться внешне незначительным сдвигом этих коробок в застывшей белой пенистой массе. Мысленно он уже видел, как смещаются мельчайшие кристаллики взрывчатого вещества, как их трение через какую-то долю секунды приводит к возгоранию, как яркая вспышка пламени вырывается из их упаковки, как детонирует весь смертоносный груз самолета, в долю секунды уничтожая его, превращая в тысячи горящих разлетающихся осколков. Крулл удивлялся собственной силе – он одной рукой держал на весу тридцатифунтовый ящик с гранатометами, а другой умудрялся переставлять тяжелые ящики и коробки, заполняя брешь в штабеле, чтобы не дать опрокинуться упаковке в белом пеноплене, и в то же время балансируя на качающемся полу транспортника. Казье не помогал ему до тех пор, пока не взял у него первый футляр с гранатометом и не приступил к работе.
Поднеся террористу второй гранатомет, Крулл не поверил своим глазам – бельгиец развязал все крепления на тележке со “стингерами” и раскладывал гранаты между ящиками с ракетами, методично снимая их с предохранителей и поочередно продевая крепежные стропы в чеку каждой из них – взведенной, поставленной в боевое положение!
– Эй, что ты делаешь? – закричал Крулл.
– Готовлю небольшой боезапас, – Казье криво усмехнулся. – Нам предстоит атаковать силы правопорядка, поджидающие нас на аэродроме.
– Каким образом, черт возьми?
– Чтобы взорвать “стингеры”, нужны детонаторы, – невозмутимо объяснил Казье. – Для этого сгодятся гранаты, но у меня нет времени на изготовление контактных взрывателей. Поэтому, нам нужно сбросить их за борт вместе с этими ящиками. Падая с высоты сто двадцать восемь футов, они взорвутся как раз над самой землей. Полагаю, результат оправдает наши ожидания.
– Дружок, я вижу, ты совсем спятил.
Это замечание Казье пропустил мимо ушей. Надев наушники с микрофоном, он включил бортовое переговорное устройство.
– Аист, веди самолет на посадочную полосу, которую они тебе укажут. Скажешь мне, когда до нее останется чуть больше мили. А перед самым приземлением вильнешь в сторону машин, которые, без сомнения, будут припаркованы у ее края. Затем сразу жми на газ и набирай высоту. И дай мне знать, когда пролетишь ровно двести футов. Все понял? – Казье не ждал ответа, поскольку теперь все зависело от того, насколько точно Корхонен сумеет согласовать свои действия с волей командира. – После этого маневра ты полетишь на бреющем, над самой землей, и постараешься держать курс на запад. Запомни, когда они погонятся за нами, наше спасение будет в скорости и малой высоте.
* * *
Линда Маккензи еще никогда не испытывала такого упоительного чувства удовлетворения, как на подлете к аэродрому Мейтер. Еще бы, они только что участвовали в задержании самого опасного террориста в мире – и его перехватом руководила она. Небольшая оплошность, допущенная ею в начале полета, разумеется, будет забыта. Ведь, как теперь стало ясно, благодаря этой ошибке они добились даже лучшего результата, чем при скрытом преследовании, предусмотренном процедурой “специальная-девять”.
Федеральные агенты и полицейские, очевидно, уже приготовились к захвату подозреваемого. По обе стороны двухмильной взлетно-посадочной полосы аэродрома впритык выстроились машины с мигалками на крышах, а к ним стягиваются все новые и новые автомобили, стоянка перед командным корпусом бывшей военной базы, вероятно, забита до отказа. Все подъездные пути перекрыты усиленными нарядами военных. В радиусе пяти миль не осталось почти ни одного штатского. Когда-то все это пространство было охранной зоной войсковой части ВВС, и местные жители еще не успели обжиться в ней.
– Казье, вам отведена посадочная полоса два-два-левая, – передала Маккензи по рации. – Остановите самолет в ее конце и не пытайтесь никуда сворачивать.
– Вас понял, – ответил чей-то незнакомый голос. Говорил не Казье – скорее всего, второй пилот. А если Казье сбежал? Прекратив визуальное наблюдение, они могли не заметить парашютиста, выпрыгнувшего с борта L-600.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66