* * *
3 ОКТЯБРЯ, ЕЛИСЕЕВСКИЙ ДВОРЕЦ, ПАРИЖ
Восемь человек, собравшихся в кабинете президентского дворца, чувствовали себя почти карликами под величественными сводами в окружении массивной мебели. Каждый из восьми руководил одним из наиболее влиятельных министерств Франции. Они представляли собой как бы группу избранных, и, когда дело доходило до практических действий, именно они фактически управляли французским правительством. Кресло самого президента Франции сейчас пустовало.
– Всеобщая забастовка? Сейчас? Неужели они это серьезно? – Генри Наварр, министр внутренних дел, был ошеломлен.
В лицах остальных людей, сидящих за столом, как в зеркале, отражалось его замешательство. Более десяти лет поддержка профсоюзов помогала их партии оставаться у власти. Голоса, которыми располагали лейбористские конфедерации, были залогом победы в любых выборах при тайном голосовании. А в последние годы все выборы проводились при тайном голосовании.
– Они предельно серьезны, – спокойно, без эмоций подтвердил новый начальник разведки Жак Морин. – Все сведения наших информаторов подтверждают это. Приготовления к всеобщей забастовке идут полным ходом. Наши коллеги из Германии прослеживают те же тенденции. Ведь так, господин министр иностранных дел?
Новый министр иностранных дел Франции Никола Десо одобрительно кивнул в знак согласия. Это он организовал назначение на пост начальника разведслужб своего бывшего заместителя. Это давало ему фактический контроль за разведкой и сотрудничающими с ней агентствами.
Он наклонился вперед и обвел взглядом сидящих за столом коллег.
– То, что говорит Морин, правда. Я не думаю, что мы достигнем чего-то, пряча головы в песок. Слова радикалов – не пустые угрозы.
– Может, нам следует вступить с ними в переговоры... прийти к какому-то соглашению... – Наварр осекся, увидев, что Десо нахмурился. Престиж маленького и сутулого министра внутренних дел последние несколько недель стремительно падал в результате его полной неспособности контролировать полицейские войска и подразделения по борьбе с массовыми беспорядками.
– Переговоры? Это невозможно! – Десо презрительно покачал головой. – Их требования абсурдны и оскорбительны. Если принять даже минимум из того, на чем они настаивают, обанкротятся наши самые большие и самые прибыльные компании. Я также не вижу никаких достоинств в самой идее передать контроль из рук правительства банде механиков и продавцов.
– Тогда что конкретно вы предлагаете, Никола? – Широкоплечий Мишель Гюши, министр обороны, слегка стукнул рукой по столу, как бы подчеркивая важность своих слов. – Если жандармы и спецвойска не могут навести порядок сейчас, как мы можем положиться на них во время забастовки? Большая часть этих негодяев состоит в профсоюзах!
Остальные сидевшие за столом, подобно эху, повторяли один за другим вопрос Гюши. Даже в лучшие времена на заседаниях кабинета велись иногда жаркие споры. Теперь же все были на пределе, все были вымотаны волной забастовок, массовых беспорядков и падающих экономических показателей в последние месяцы и все боялись ближайшего будущего. Франция просто-напросто не могла себе позволить ни допустить общенациональную забастовку, ни принять немыслимые требования профсоюзов. Промышленность страны, поддерживаемая непомерными субсидиями, и так была практически на грани банкротства.
Десо сделал непроницаемое лицо, стараясь не выдать своего раздражения. Он слишком тяжело и слишком долго работал на то, чтобы добиться влияния среди этих людей, чтобы сейчас потерять контроль над собой. К тому же, он, кажется, видел возможность выхода из этого кризиса – кризиса, к которому отчасти и сам приложил руку.
Десо задумчиво пожал плечами. Становилось окончательно ясно, что он недооценил последствий переброски иностранных рабочих на предприятия. Он ожидал массовых вспышек недовольства в Восточной Европе – но не такой ярости по поводу происходящего у себя на родине.
И тем не менее, в сложившейся ситуации были свои положительные моменты. Конфронтация с рабочими организациями назревала годами. Так же как и ненависть общества к иммигрантам. И его первая попытка решить эти проблемы-близнецы – провокация на шопронском заводе – была как бы попыткой разжечь встречный пожар. Возможно, теперь пришло время выдвинуть обе эти проблемы на первый план. Убить двух зайцев одним декретом президента Особенно если сделать это таким способом, который не будет противоречить его видению будущего Франции – более могучей и единой страны.
Десо остановил глаза на министре обороны. Для его плана поддержка Гюши могла оказаться решающим фактором.
– Я предлагаю, мой друг, принять меры, адекватные той опасности, перед лицом которой мы стоим – Глаза его сузились. – Решительные меры.
Затем, тоном человека решительного и полностью уверенного в том, что говорит, Никола Десо изложил, какие, по его мнению, шаги спасут Францию, буквально поднимут из руин ее экономику.
Спор, начавшийся после его выступления продлился половину ночи.
* * *
4 ОКТЯБРЯ, АЭРОПОРТ ЛЕ-БУРЖЕ, ПАРИЖ
Солдаты регулярной армии в полном боевом снаряжении окружили небольшой самолет, стоящий прямо у главной посадочной полосы Ле-Бурже Они были частью оцепления, окружавшего аэропорт Власти приняли все возможные предосторожности, чтобы избежать неприятных неожиданностей. Ничто не должно было помешать именно этому самолету вылететь точно в намеченное время.
– Внимание!
Солдаты встали по стойке "смирно", отдавая честь блестящему черному лимузину "ситроен", свернувшему с боковой дорожки и сейчас как раз подъезжавшему к самолему, ждущему на посадочной полосе. Над черным капотом "ситроена" развевались трехцветные флаги.
Задняя дверца лимузина распахнулась, и оттуда вылез высокий мужчина с крючковатым носом с черным кожаным "дипломатом" в руках. Из другой дверцы вышел помощник с дорожной сумкой и сложенным зонтиком. Облака, которые гнала к западу новая система нагнетания давления в России, грозили дождем в течение нескольких последующих дней.
Пока капитан подразделения, обеспечивающего охрану, отдавал честь, оба мужчины быстро прошли к трапу и исчезли внутри тускло освещенного шикарного салона самолета. Протяжно завыли двигатели, набирая полную силу.
Через пять минут навигационные огни самолета мигали на черном небе. Лайнер, несущий в своем чреве Никола Десо, набирал высоту и брал курс на восток – в сторону Германии.
Глава 5
Миротворцы
6 ОКТЯБРЯ, ШТАБ 19-й МОТОПЕХОТНОЙ БРИГАДЫ, АХЕН, ГЕРМАНИЯ
Подполковник Вильгельм фон Силов, Вилли, смотрел из окна штаба на площадь под окном, кишащую людьми и машинами. Отряды солдат в серо-зеленой полевой форме входили в двери склада, где получали оружие и амуницию. На всех были темно-зеленые береты и серебристые значки со скрещенными ружьями – эмблемой немецких механизированных частей – мотопехоты.
Дневной свет под затянутым тяжелыми тучами небом казался каким-то серым. Свет этот чуть окрашивал, а не освещал стальные бока стоящих тут же БМП "Мардер" и бетонных бараков и гаражей. Уже включили наружное освещение, но было еще слишком рано, чтобы они могли как следует осветить всю эту сцену военного беспорядка.
Хаос, царивший снаружи, как бы продолжался внутри помещения штаба бригады. Были заняты все телефоны и сразу несколько офицеров резкими голосами требовали немедленных действий, как будто их крик мог помочь делу. Фон Силов заметил молодого капитана, который, казалось, вот-вот задохнется от крика. Подполковник подозвал капитана, спокойно, но жестко отчитал его, а затем послал с поручением. Небольшая прогулка по холодному воздуху поможет ему немного охладиться. И, что еще важнее, это послужит предупреждением для остальных. Хорошие солдаты остаются спокойными даже в момент кризиса.
Выговор достиг желанного результата. В наступившей тишине фон Силов вернулся к собственной работе, пытаясь одновременно собрать собственные мысли и придумать, как навести порядок в бригаде.
Они были брошены в действие неожиданным, явно отданным второпях приказом из штаба 7-й бронедивизии в Мюнстере: немедленно мобилизовать всю бригаду для выполнения своих обязанностей по поддержанию гражданского мира и спокойствия. Фон Силов сам принял телефонограмму, после того как дежурному офицеру удалось убедить его, что это не шутка.
Вспоминая об этом, подполковник нахмурился. Майор Фейст из штаба дивизии каким-то непонятным образом умудрился говорить одновременно высокомерным и обеспокоенным голосом. Он безапелляционно отверг все возражения Вилли.
– Нет, герр подполковник, я действительно имею в виду всю бригаду. Да, нам известно ваше положение с топливом. Да, мы знаем, что у вас не хватает горючего и людей. Мне очень жаль, герр подполковник, но мы не можем послать подкрепление. У нас здесь тоже свои проблемы. Нам необходимо, чтобы к полуночи ваша бригада находилась на пути в Дортмунд. Ситуация очень тяжелая. Анархисты засели в нескольких пустующих зданиях. Они используют их как базы, откуда совершают налеты и поджоги в соседних кварталах, а также сводят счеты с враждебными бандами. Полиция старается изо всех сил, но сделать ничего не может.
Стараясь, судя по тону, приободрить его, Фейст пожелал подполковнику удачи и повесил трубку.
Фон Силов знал, что положение было удручающим, но он не думал, что дела настолько плохи, чтобы требовалось вызывать части регулярной армии.
По спине Вилли побежали мурашки. Когда-то давно он служил в немецкой группе войск ООН по поддержанию мира в Югославии и с ужасом наблюдал, как гражданская война привела к краху целой нации. Необходимость разнимать воюющие группировки обошлась войскам ООН в сотни жизней и миллионы марок. Этот месяц стал для него сплошным кошмаром, состоявшим из неожиданных кровавых схваток, а также постоянного ощущения, что все здесь ненавидят тебя и в любой момент могут подстрелить и с той, и с другой стороны. И вот сейчас ему практически сообщали, что его собственная страна стоит на пороге такого же кошмара.
Боевой опыт, однако, безусловно пошел Вилли на пользу. В любой мирной армии продвижения по службе были крайне редки. Его произвели из майоров в подполковники, потому что он показал себя хладнокровным человеком, на которого можно положиться даже под огнем. И фон Силов прекрасно понимал, что никаким другим способом ему не удалось бы добиться продвижения. Его опыт и та подготовка, которую прошел Вилли еще до объединения в восточногерманской армии, делали его более чем соответствующим новому званию, но "осси", те, кто родился в Восточной Германии, не пользовались успехом в объединенном Бундесвере, армии Федеративной республики. Большинству коллег Вилли пришлось снова облачиться в гражданскую одежду, или же они прозябали на постах, не суливших повышения никогда в жизни. И всегда имелась перспектива, что через несколько лет ему придется присоединиться к ним. "Весси" вовсе не нужны были в высших армейских эшелонах презираемые ими солдаты с востока.
Военная служба не была уже таким привлекательным занятием, как когда-то. После того, как российскому медведю практически выдрали клыки, главной задачей Бундесвера оставалось поддержание мира. По меньшей мере половина их тренировочных заданий имитировала "гражданские конфликты", и по всей армии довольно быстро распространялась тактика поведения в таких случаях, когда-то так тяжело познававшаяся в Загребе и Сараево. И столь срочная переброска в Дортмунд, возможно, была первым сигналом, давала возможность ощутить вкус того, что ждет их всех в дальнейшем.
Беспорядки и столкновения с полицией стали теперь почти что повседневной рутиной в каждом немецком городе. Показатель массовой безработицы топтался где-то около отметки двадцать процентов, медленно поднимаясь вверх по мере того, как экономика приходила во все больший упадок. А для молодежи показатели были даже выше. Но безработица была не единственной проблемой. Неуклонно возрастала национальная напряженность, по мере того, как страна наводнялась все большим и большим количеством беженцев из Восточной Европы, пытавшихся сбежать от еще более убыточной экономики, не считаясь с пограничными кордонами.
Трудно представить себе, что может быть хуже. Крупные промышленные центры Германии были ареной ежедневных баталий – опасные группировки правых фанатиков, левых анархистов и безработных боролись друг с другом, с полицией, с владельцами магазинов. Они хотели работать и есть. Увы, и еды и работы в стране оставалось слишком мало.
Вилли знал, что станет еще хуже, если профсоюзы приведут в исполнение свою сумасшедшую угрозу организовать всеобщую забастовку. Даже самые тяжелые проблемы, с которыми столкнулась страна в последнее время, померкнут и побледнеют перед тем, что может последовать за остановкой работ по всей стране.
Во время нескольких визитов в Хамм, ближайший городок, и в район Эссен-Дортмунд фон Силов был поражен зрелищем одетых в лохмотья людей, бесцельно бродящих в поисках подаяния или работы. Улицы полны праздношатающимися, большинство магазинов закрыто. Обычным явлением стали полицейские заслоны на улицах, а привычный шум городской жизни казался каким-то унылым и приглушенным. Конечно, на всем сказывалась правительственная программа рационального использования топлива, но главной причиной был экономический спад, поразивший весь континент.
Фон Силов никогда не видел такого бедственного положения людей даже в Лейпциге, перед тем, как пала Берлинская стена. "Коммунистические хозяева Восточной Германии знали, как управлять ситуацией", – мрачно подумал он. Они поддерживали цены на хлеб на низком уровне и заботились об обилии спиртного. Хлеба и зрелищ, на российский манер. Фон Силов резко одернул себя. Размышления о прошлом были пустой тратой времени. Особенно после того, как за "мир" в Восточной Германии было заплачено такой высокой ценой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116