Сделать тебя ее тенью – это был иронический выверт, который мне нравился. Она обещала, но я знал, что она лжет. И даже при этом я готов был мириться, если только она будет держать тебя подальше от Каламака.– Но я же не лей-линейщица, – сказала я тихо, чтобы голос не дрогнул. Я вообще могла говорить беззвучно, и он бы услышал. – Почему тогда?Он не дышал с той минуты, как перестал говорить. Носками ног он опирался на пол. Икры напряжены. Почти, подумала я, сдвигая пальцы к горловине сумки. Он почти готов. Чего он ждет? – Ты дочь своего отца, – сказал он, и кожа вокруг его глаз натянулась. – Трент – сын своего отца. Порознь вы – мелкая докука. Вместе… вместе вы можете стать проблемой.У меня перед глазами все поплыло, потом зрение вернулось, когда я встретила его взгляд и поняла, что на лице у меня написан ужас. Фотография моего отца и отца Трента рядом с желтым лагерным автобусом. Пискари убил их. Это был он.У меня кровь сильно и тяжело забилась в висках. Тело требовало что-нибудь сделать, но я сидела, зная, что на мое движение он ответит своим.Он пожал плечами – рассчитанное движение, которое отвлекло мои глаза на блеск янтарной кожи под халатом.– Они слишком близко подошли к решению эльфийской загадки, – сказал он, наблюдая за моей реакцией.Я сохранила бесстрастное лицо, и это дало ему понять, что я тоже знаю драгоценный секрет Трента. Очевидно, так и надо было сделать.– Я не хочу, чтобы вы выяснили, докуда они добрались, – добавил он, зондируя.Я ничего не сказала. В животе у меня перекатывался ком. Пискари их убил. Отец Трента и мой были друзьями. Они вместе работали. Работали против Пискари.Пискари стал неподвижен:– Он тебя уже посылал в безвременье?Я со страхом в глубине души глянула на него. Вот оно. Вопрос, на который он хочет услышать ответ, один из многих, чтобы я не знала, какой. И как только я на него отвечу, я перестану жить.– У меня нет привычки нарушать конфиденциальность работы с клиентами, – сказала я пересохшим ртом.Его холодная бесстрастность дала трещину, он задышал. Едва заметно, но это было.– Посылал. Ты нашла ее? – спросил он, удержав себя, чтобы не податься вперед. – Достаточно сохранная, чтобы прочесть? Ее? Что прочесть? Я ничего не сказала, отчаянно желая скрыть бьющийся в шее пульс, но хотя у него глаза почернели, моя кровь его не интересовала. И это было слишком страшно, чтобы в это поверить. Я не знала, что отвечать. «Да» – это будет спасение или гибель?Он нахмурился, рассматривая меня в течение долгой-долгой секунды, а я слушала стук собственного сердца, и пот выступил у меня на ладонях.– Я не могу истолковать твое молчание, – сказал он несколько раздраженно.Я вдохнула.Пискари бросился.Адреналин больно ударил в кровь. Я в дикой панике оттолкнулась от стола и упала назад вместе со стулом.Пискари отшвырнул стол с дороги – он перевернулся набок, и моя нетронутая чашка кофе оставила на белом ковре фантастический узор.Я отползала спиной вперед, босые ноги проскальзывали по кафелю, поскрипывая. Пальцы нашли ковер, я вцепилась в него, перекатилась и бросилась прочь.Он схватил меня за руку, я дико завизжала, вцепилась в него когтями – он глазом не моргнул. С бесстрастным лицом он провел ногтем по моей правой руке, следуя ходу голубой вены. Палец оставил огненный след, распарывая кожу, а потом – ощущение блаженства. Молчаливо и яростно я пыталась освободиться, а он держал мое запястье, недвижный, как дерево. Выступила кровь, и я почувствовала растущий во мне пузырь безумия. Нет, только не это, не могу я, чтобы меня снова растерзал вампир! Он посмотрел на мою кровь, потом мне в глаза. И свободной рукой размазал кровь у меня по коже.– Нет! – заорала я.Он выпустил мою руку, я рухнула на ковер, дыша тяжело и отрывисто, ползком попятилась. Кое-как встав на ноги, с гудящим в ушах адреналином, я направилась к лифту.Пискари дернул меня обратно.– Сукин сын! – крикнула я. – Пусти меня, не лезь!Он дал мне пощечину, от которой у меня искры из глаз посыпались.Я съежилась у его ног, тяжело дыша, а он стоял надо мной, держа в руке амулет, и мазал его моей кровью. Амулет засветился красным. Руку Пискари обернуло красным туманом, и он еще дальше отпихнул упавший стул на вырезанный кругом ковер. Я подняла голову, взглянула из-под волос – узор плиток на полу образовывал идеальный круг: круг голубых плиток вокруг белого камня, одним куском мрамора. Круг вызова.– Господи, помоги! – шепнула я, поняв, что сейчас будет, когда Пискари бросил амулет точно в центр круга. У меня на глазах энергия безвременья выплеснулась защитным пузырем. От ощущения силы другого колдуна у меня загудела кожа, будто зажглась от крови. Пискари готовился вызвать своего демона. Глава двадцать восьмая Пискари поднес руку ко рту слизать остатки моей крови – и дернулся.– Святая вода? – Его бесстрастное лицо скривилось мимолетной гримасой отвращения. Полой халата он стер с себя мою кровь, только ладонь осталась слегка красноватой. – Такой ерундой мне можно разве что слегка досадить. И не тешь себя иллюзиями, я не собираюсь тебя кусать. Ты мне даже не нравишься, зато тебе было бы приятно. Вместо этого ты умрешь медленно и мучительно.– Давай, зови его, – прохрипела я, валяясь у него в ногах. Перед глазами все плыло.Он отодвинулся на эти сволочные восемь футов, встал между мной и лифтом и начал тщательно произносить латинские слова. Некоторые из них я узнала – эти слова произносил Ник. С участившимся пульсом я лихорадочно оглядела белую плюшевую просторную комнату, ища хоть чего-нибудь. Так глубоко под землей мне не найти лей-линии. А сейчас здесь будет Алгалиарепт. Пискари меня ему отдаст.Он произнес имя демона, и я похолодела. Язык обволокло вонью жженого янтаря, в круге вызова образовался красный туман безвременья.– Смотри-ка, демон, – прошептала я, подтягиваясь к упавшему столу и вставая. – Все лучше и лучше.Покачиваясь, я смотрела, как туман раздувается, превращаясь в шестифутовую фигуру. Краснота безвременья втянулась внутрь, и открылось атлетическое тело янтарного цвета в набедренной повязке с каменьями и цветными лентами. У Алгалиарепта оказались голые мускулистые ноги, невероятно тонкая талия, великолепная скульптурная грудь, которая заставила бы позеленеть Шварценеггера. А сверху – шакалья голова с остроконечными ушами и длинной свирепой мордой.У меня отвалилась челюсть. С портрета египетского бога смерти я перевела глаза на Пискари, с новым пониманием разглядывая внешность вампира. Он что, древний египтянин?Пискари нахмурился:– Я тебе велел не являться передо мной в таком виде, – сказал он сухо.Маска смерти осклабилась, как будто была живой частью демона.– Забыл, – протянул он невероятно низким голосом, от которого у меня кишки зарезонировали. Между зубами шакала высунулся тонкий, красный язык и облизал морду. Щелкнули зубы.У меня застучало сердце, и Алгалиарепт, будто услышав, повернулся ко мне.– Рэйчел Мариана Морган, – сказал он, насторожив уши. – И сюда успела.– Заткнись, – сказал Пикари, и глаза Алгалиарепта прищурились щелками. – Что ты возьмешь с меня, чтобы допытаться у нее о ходе работ Каламака?– Шесть секунд с тобой вне этого круга.От неприкрытого желания убить Пискари, прозвучавшего в этом голосе, у меня будто лед по спине прополз.Пискари покачал головой, не теряя ни капли хладнокровия.– Я ее тебе отдам. Мне все равно, что ты с ней сделаешь, лишь бы она больше не ходила по эту сторону лей-линий. Взамен ты заставишь ее мне рассказать, насколько продвинулся Трент Каламак в своих исследованиях. До того, как унесешь. Согласен? Только не в безвременье, только не с Алгалиарептом! Собачья морда демона довольно улыбнулась:– Рэйчел Мариана Морган в уплату? М-м-м, согласен. – Египетский бог сцепил руки и шагнул вперед, остановившись у границы круга. Шакальи уши насторожились, собачьи брови приподнялись.– Не имеешь права! – возмутилась я, чувствуя, как колотится сердце. Я посмотрела на Пискари. – Так нельзя. Я не согласна. – И снова Алгалиарепту: – Он не владеет моей душой и не может тебе ее отдать!Демон глянул на меня мимоходом:– Он владеет твоим телом. Кто владеет телом, держит в руках душу.– Так нечестно! – кричала я, но никто меня не слушал.Пискари подошел к кругу, встал в агрессивной позе, упираясь руками в бока.– Ты не станешь, – заговорил он с нажимом, – пытаться меня убить или каким бы то ни было образом ко мне прикоснуться. А когда я скажу, ты немедленно исчезнешь и вернешься в безвременье.– Согласен, – сказала шакалья голова.Струйка слюны упала с клыка и зашипела, упав на разделяющее их безвременье.Не отводя взгляда от глаз демона, Пискари большим пальцем ноги разорвал круг.Алгалиарепт выскочил наружу.Я ахнула, попятилась. Мощная рука схватила меня за горло.– Стой! – крикнул Пискари.Задыхаясь, я пыталась отодрать от горла золотистые пальцы. Три кольца с синими камнями впились мне в кожу. Я извернулась, пытаясь ударить ногой, и Алгалиарепт сжал сильнее, уходя от удара. Из моего горла донесся влажный хрип.– Брось ее! Она не твоя, пока я не получил, что хочу!– Я добуду эту информацию иным способом, – сказал шакал, и рокочущий его голос слился с шумом крови у меня в ушах. Голова, казалось, вот-вот взорвется.– Я тебя вызвал, чтобы ты добыл информацию от нее, – сказал Пискари. – Если ты ее сейчас убьешь, ты нарушишь условия вызова. Мне нужно это знать сейчас, а не через неделю или через год.Пальцы у меня на горле разжались, я рухнула на ковер, ловя ртом воздух. Сандалии на демоне были кожаные, с толстыми лентами. Я медленно подняла голову, ощупывая горло.– Всего лишь передышка, Рэйчел Мариана Морган, – сказала шакалья голова, причудливо вращая языком. – Сегодня ты будешь согревать мою постель.Я стояла на коленях, мучительно втягивая воздух и стараясь не думать, как я буду согревать ему постель, если буду мертва.– Ты знаешь, – просипела я, – мне это уже сильно надоело.Сердце стучало, когда я встала на ноги. Он согласился на работу – он снова может быть вызван.– Алгалиарепт! – отчетливо произнесла я. – Я призываю тебя, собакоголовый убийца, сукин сын, пес смердящий!У Пискари лицо вытянулось от удивления, а Алгалиарепт – могу поклясться – мне подмигнул.– А можно мне явиться в виде того, в коже? – сказала шакалья голова. – Бойся его, я люблю им быть.– Да чем хочешь, – сказала я, стоя на трясущихся коленях.Мигом явились черные кожаные мотоциклетные перчатки, поза собакоголового египетского бога из скульптурно-жесткой стала уверенно-развязной. Передо мной стоял Кистен, с головы до ног одетый в черную кожу, в черных ботинках на толстой подошве. Звякнули цепочки, пахнуло бензином.– Вот это красиво, – сказал демон, блеснув клыками и приглаживая светлые волосы. Из-под руки они вышли мокрые и пахнущие шампунем.Мне тоже показалось это красивым. К сожалению.Медленно выдохнув, копия Киста покусала нижнюю губу, чтобы она покраснела, мелькнул язык, оставивший на ней влажный блеск. У меня пробежала дрожь по телу – я вспомнила, какие мягкие у Киста губы. Будто прочитав мои мысли, демон вздохнул, сильные его пальцы опустились вниз, к штанам, привлекая мой взгляд. Над глазом появилась царапина, недавно полученная Кистом.– Чертовы вампирские феромоны, – прошептала я, отталкивая воспоминание о лифте.– Не в этот раз, – ухмыльнулся Алгалиарепт. Пискари смотрел, недоумевая:– Я тебя вызвал! Ты будешь делать, что я сказал!Копия Киста повернулась к Пискари и нагло показала ему палец:– И Рэйчел Мариана Морган тоже меня вызвала. У нас с этой ведьмой существуют неурегулированные долговые обязательства. И если у нее хватит хитрости победить после вызова демона без круга, то я их буду выполнять.Пискари скрипнул зубами и бросился на нас.Я ахнула, отпрянула. Потом возникло какое-то мучительное ощущение, и я увидела, как Пискари налетел на стену безвременья и свалился кучей рук и ног. Поняв, что это Алгалиарепт поставил собственный круг, я похолодела.Густой красный туман пульсировал и гудел, давил на меня, хотя я была в двух футах от него. Пискари встал, оправил на себе халат. Я коснулась барьера пальцем – его поверхность пошла рябью, и ледяная струйка холода побежала у меня от пальца вверх. Никогда не видела такого мощного, толстого слоя безвременья. Ощутив на себе взгляд Алгалиарепта, я убрала руку и вытерла палец об штаны.– Не знала, что ты такое умеешь, – сказала я, и демон засмеялся. Если подумать, то это понятно. Он демон, он в безвременье живет. И знает, конечно, как с ним работать.– Я научу тебя, как работать с такими массами безвременья и оставаться в живых, Рэйчел Мариана Морган, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – За свою цену, конечно.Я покачала головой:– Может быть, позже.С криком бессильной ярости Пискари схватил проволочный стул и хряснул им о барьер. Я вздрогнула, во рту пересохло.Алгалиарепт бросил на разъяренного вампира скучающий взгляд. Пискари оторвал от стула ножку и попытался пронзить ею барьер как шпагой. Демон презрительно облокотился на барьер круга, обернувшись ко мне тугими ягодицами в кожаных штанах.– Проваливай, старая перечница. – Он в точности изображал британский акцент Киста, отчего Пискари взбесился еще больше. – Солнце скоро встанет, через три минуты у тебя будет шанс.Я вскинула голову. Три минуты? Восход уже так близко? Пискари в бешенстве швырнул отломанную ножку – она поскакала, вертясь, по ковру. Глаза его превратились в черные ямы, и он начал медленно, мерно кружить вокруг нас в предвкушении.Но пока что, в круге Алгалиарепта, я в безопасности. И что же в этой картинке не так? Заставив себя опустить руки, я посмотрела на фальшивое окно Пискари, увидела солнечный блик на самом высоком здании. Три минуты. Я приложила пальцы ко лбу.– Если я тебя попрошу убить Пискари, сравняет ли это наш счет?Он обернулся вполоборота:– Нет. Хотя убить Птаха Амона Финеаса Хортона Мэдисона Паркера Пискари входит в список моих дел, все равно это просьба, и она увеличит твой долг, а не освободит тебя от него. Кроме того, если ты пошлешь меня против своего врага, он сможет сам меня вызвать, как ты сейчас, и мы вернемся к тому, с чего начали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58