Это будет невиданная крутота.
В этот момент седой снова вынырнул из чащи и быстрым шагом
направился к ним. Подойдя ближе, он со странным выражением лица
посмотрел на Снупи, и, поколебавшись немного, проговорил
просительным тоном:
- Послушай, Снупи! Ты извини, у тебя не найдется этак пятнадцати
юксов на месяц, а? А то у нас на пищалке диффузор полетел. И потом,
аппарат заводится, мы бы с первой игры отдали...
Снупи лихорадочно пошарил по карманам, но поиск не дал ничего.
Тогда он протянул просителю золоченую пуговицу:
- Вот все. Мы тут на днях купили вкладку к "Приходам", так что сами
сидим без капусты. Приходится слушать. Это крутота и вумат. А вы-то
скоро играть будете?
Седой музыкант обреченно махнул рукой:
- Эх, аппарат - лажа: фонит, да вот тут на днях фузз с кваком
обещали дешево. С получки купим. Тогда и играть будем. Вот диффузор
починим и будем.
Он посмотрел на пуговицу, и, подумав, взял.
- Спасибо, Снупи. Я ее на колонку приколочу. Пусть висит для пущего
облома. А ведь это круто будет - пуговица на колонке! Такого еще
ни у кого не было. Да мы их всех этим забьем! Они у нас еще
поторчат. Ну, спасибо, спасибо.
Воодушевленный, он убежал. Снупи торжественно проводил его
взглядом, полным преклонения перед музыкантами и гордости за свою
пуговицу. А Винкль осторожно осведомился:
- А как тут у вас с музыкой?
Тут же ему пришлось пожалеть о своем неосмотрительном вопросе.
Снупи вытаращил глаза, судорожно задергался и стал испускать
ошеломленное шипение, производя впечатление человека, которого
укусил за ногу собственный книжный шкаф.
- Снупи, Снупи, я пошутил, - попытался было исправить положение
Винкль, но все было бесполезно - его молодой приятель глубоко впал
в ту малоисследованную область, которую часто называют ломами и
крюками. В это темное место на глобусе человеческой психики не
заходил еще ни один первооткрыватель, ни один отважный ученый не
поднял над ним черное знамя науки, ни один естествоиспытатель не
смог составить его карту или перейти его вброд с тем, чтобы познать
его глубину. Лишь заблудившиеся путники время от времени отчаянными
криками возвещают о том, что есть еще ломы на свете. Когда из
темного леса жизни доносится вопль попавшего в этот плен,
заботливые мамы, склонившиеся над колыбельками, успокаивают
младенцев, говоря им:
- Торчи не так круто, детка, а то придут крюки и возьмут тебя!
Тогда ребенок перестает плакать, пытаясь представить себе эти
загадочные крюки, и мирно засыпает за этим бессмысленным занятием.
Маловеры и еретики говорят, что ломы - вовсе не река, не чащоба, а
всего-навсего лужа, в которую успешно падают обдолбанные
путешественники по жизни. Пусть их! У каждого века были свои
убедительные доводы, предназначенные для маловеров. Думаю, этих
доводов хватает и теперь, а достойные люди, не слушая болтовни
маловеров, лежат себе в лужах, простите - бродят в
возвышенно-таинственной чащобе, испуская веселые крики. Последуем
же за ними, проследим их запутанные пути.
Итак, вернемся к нашим героям. Прошло не так много времени,
и Снупи вновь стал способен воспринимать происходящее. И только
было он пустился в нечленораздельные объяснения, только было он
начал заваливать Винкля плохо понятной информацией о музыкальной
стороне леса, как что-то засвиристело в листве над ними, и на мох
упал медный начищенный самовар. Еще не успев удивиться этому, Уинки
почувствовал довольно ощутимый удар по голове. С плеча его
скатилось велосипедное колесо, в самом центре которого находился
внимательно смотревший на Винкля глаз. Снупи неожиданно быстро
среагировал, и, вскричав что-то, потащил Уинки из опасного места.
Следом продолжали катиться разнообразные и странные предметы:
швейная машинка на семи колесах с надписью "Ищу зонтик", светящаяся
буква "С", которую с натугой тащили два привязанных к ней карлика,
пронзительно свистящие черепашки, прыгающие кубики и прочая
многоногая, шумящая, расползающаяся во все стороны нечисть.
- Господи, ломы-то какие, - сказал Снупи, утащив Винкля достаточно
далеко от извергающегося дерева. - Сигареты вот у меня чуть было не
рымпельцировались.
Слегка ошалевший Уинки ничего не стал возражать, и продолжал
следовать за Снупи, боязливо поглядывая на близлежащие деревья.
- Да, - спохватился вдруг Снупи, - так ты знаешь, куда мы идем?
Когда Уинки выразил свою неосведомленность об истинном пункте их
назначения, Снупи с жалостью посмотрел на него, и, остановившись,
торжественно заявил:
- В ФАН-КЛУБ МИСТЕРА КРЮКА И ЕГО ПСИХОДЕЛИЧЕСКОЙ ВОДОНАПОРНОЙ
БАШНИ!
Из кустов высунулась чья-то рука, помахала в воздухе двумя
поднятыми пальцами и сонно упала обратно.
- Да, - снова сказал Снупи, явно наслаждаясь возможностью привлечь
в ряды поклонников мистера КРЮКА нового человека, - именно туда, к
поклонникам наикрутейшей команды вселенной! Тогда Уинки допустил
еще одну неосторожность, чуть было не ставшую для него роковой:
- А что это за команда? - спросил он.
Снупи остановился. Снупи раскрыл рот. Снупи позеленел, завращал
выпученными глазами и перестал дышать. Потом медленно и осторожно
скосил один глаз на Винкля, и лицо его стало постепенно принимать
осмысленно-радостное выражение.
Потом он сказал:
- Что?
Лес замер. Все жители и мирно гуляющие обитатели замерли на одной
ноге,, не успев опустить вторую на твердую землю. Снупи со все
более и более расплывающейся на лице улыбкой закричал:
- Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!
Уинки упал на мох, зажав уши руками. С деревьев посыпалась
разноцветая листва. Один ствол метрах в десяти от них покачнулся и
замер в положении, опровергающем все законы физики. Такого крика с
тех пор, как рассеяный третьим словом повелителя Акстер
провозгласил начало великой битвы Цефиаков, никто не слышал. Но
тогда это кричала страшная армия воителей, непреклонных бойцов,
закованная с ног до головы в горделиво блестевшие самовары и
вооруженная мечами-самопилами в комплекте с испорченными точилками
для карандашей. А здесь... Уинки, все еще лежа, опасливо отнял руку
от уха и прислушался.
Вроде все было тихо. Птицы и лягушки снова начали квакать и петь.
Гуляющие возобновили свою прогулку, и упавшее дерево вернулось на
свое место. Только из большой стеклянной банки высунулась усатая
голова и спросила:
- Что за дела?
- Этот человек не знает мистера КРЮКА и ПСИХОДЕЛИЧЕСКУЮ
ВОДОНАПОРНУЮ БАШНЮ! - объяснил пришедший в себя Снупи с блаженной
улыбкой на лице. - Теперь я веду его в наш клуб.
- Крутота! - весело откликнулась голова и снова скрылась в банке.
Снупи схватил Уинки за руку, поднял его на ноги, и, бормоча
"пойдем, пойдем", поволок его вперед.
Глава четвертая
Первое, что бросилось ему в глаза - огромный яркий плакат на
противоположной стене, гласящий в три цвета:
К У З Н Е Ч И К И О Ш И З Е Л И
Сия странная надпись сопровождалась изображением женской ноги, из
которой выезжал мотоцикл. Чуть ниже, под гнилым бревном, на котором
люминисцентной краской было выведено: "Топ всего попа",
красовалась грифельная доска с этим топом:
1. Кам он, мистер Юкс СЮПРИМ ПСИХОДЕЛИК ЛАЖА
2. Прикид, прикид НИШТЯКИ
3. Чаво ты Смотрешь? ВЕЛИКАЯ ЧУГУННАЯ НАКОВАЛЬНЯ
4. Бэби, я обторчался в черняк СУПЕРФАК
5. Ан-А-Кон-Да-По-Видло THE КРЕСТЬЯНЕ
Придя в себя от накатившихся на него волн гама и дыма, Уинки
попытался врубиться в обстановку. Крутая торчальня, она же Фан-клуб
мистера Крюка и Психоделической Водонапорной Башни, представлялась
огромной и прокуренной до основания. Там и сям висели плакаты,
призывающие заниматься разнообразными странными делами и сообщавшие
о малопредставимых вещах. Под ними сидели, курили, говорили и
молчали волосатые люди неконформистского толка, каковой выражался
преимущественно в надевании на себя вещей, для этого явно не
приспособленных, и в отказе от буржуазной привычки хотя бы изредка
мыться, а также в убеждении, что табачный дым лучше воздуха, а
алкогольные напитки - лучше воды.
Пока Уинки озирался кругом, Снупи, пробормотав что-то, исчез в
клубах табачного дыма. Неожиданно из беспорядочного скопления тел
вылетел человек, одетый в весьма живописную рыболовную сеть, после
чего скопление разразилось ревом то ли восхищения, то ли
возмущения. Рыболов подскочил к Уинки и, протянув вперед руку,
спросил:
- Что это за дерево, о молодой леопард, которое я ласкал,
возвращаясь?
- Советую спросить у Бретона, - скромно сказал Уинки, вспомнив
детство.
- О, Бретон, - простонал человек, все еще протягивая руку, и,
продолжая стонать, выскочил на улицу, придерживая волочащийся за
ним шлейф. Сразу же после этого к Уинки подошел очень мрачный,
очень худой юноша с ведром на голове и предложил продать ему набор
игл, годящийся для стереомашины с любым количеством голов. Уинки
вежливо отказался, сославшись на отсутствие у него рук, после чего
юноша, еще более утвержденный этим отказом в своей мизантропии,
вернулся на свое место под криво висящим плакатом:
Самоубийство - это множество оглушающих звонков
Тем временем к Уинки приблизился устойчиво-бухой человек лет
сорока, по бороде которого можно было уверенно сказать, что он ел
за последнюю неделю.
- Вы молодые, все хиппари, да моднари, - прохрипел он, одобрительно
глядя сразу в несколько сторон. - Эт-та хррашо! А я вот - старик.
Старый битник. Таких, как я, больше нету. Пррально? Ты меня не
облажаешь, чувак? - доверительно спросил он, совладав, наконец, со
своими глазами и заставив их уставиться на Уинки. - Пррально, -
похлопав Уинки по плечу, он направился к выходу, во все горло читая
малопонятные, но трудновоспринимаемые стихи. Уинки улыбнулся.
Давно ему не приходилось бывать в такой обстановке. Фан-клуб
мистического леса навеял на него воспоминания детства. "Интересно,
как они похожи друг на друга, - подумал он, - и этот престарелый
битник, и мрачный продавец торчева, и веселые обдолбанные
поклонники сюрреализма. Я их видел раньше. Давно... Хотел бы я
знать, где тут молодой я?"
И под покровом дыма он двинулся вперед, рассматривая обитателей
избы-торчальни. Миновав трех полуголых молодых людей, сидящих во
вместительной бочке и спорящих о преимуществах старого ботинка
перед настольной лампой (на спине одного из них виднелась
полустертая надпись "Жди меня, и я умру"), очень грязного
курильщика трубки, который был погружен в рассматривание своего еще
более грязного колена, и двух голых девушек в зеленых валенках,
увлеченных чтением Радхакришнана, Уинки присел около существа в
белой хламиде в облаке длинных светлых волос. В руках его находился
причудливой формы музыкальный инструмент с неопределенным
количеством струн, из которого юноша (как это выяснилось, когда он
приподнял голову) извлекал звуки индийской раги. В этом человеке
было что-то, выделявшее его из остальных, может быть, увлеченность,
или что-то еще. Во всяком случае, Уинки почувствовал к нему
внезапную симпатию. Послушав немного музыкальные упражнения своего
нового друга (не перемолвившись словечком, Уинки понял, что они
друзья. Почему? Кто может объяснить, как рождается дружба?), он с
сожалением оторвался от звуков и двинулся дальше.
Обойдя парочку, занимавшуюся объеданием початка кукурузы, Винкль
увидел несколько одетых в разодранные фраки молодых людей, деловито
разглядывающих диски. Заглянув через плечо одного из них, можно
было полюбоваться на живописно оформленную обложку с надписью:
Доктор Крюк и Психоделическая Водонапорная Башня.
Восемнадцать приходов квартирьера сломанной березы,
включая хит-сингл "Узник желтой лужи"
Однако, при приближении Винкля джентельмены во фраках прервали свои
несомненно высокоинтеллектуальные разговоры о качестве вкладок,
конвертов, песка, дерибасов, массы, пакетов, а также о прайсе и
сайзе, и поспешно спрятали диски. Пожав плечами, Уинки двинулся
дальше. Миновав ряд неподвижно лежащих тел, павших жертвами крутого
прихода, он собрался было подойти к волосатому художнику,
занимавшемуся своим черным делом неподалеку, как в фигуре одного из
лежащих что-то привлекло его внимание. Уинки всмотрелся, и, не
доверяя своим глазам, сделал несколько шагов. Потом, все еще не
веря, подбежал к нему и перевернул на спину. Проглотил комок в
горле:
- Господи, Дэви!
Дэвид невидящими глазами смотрел в потолок. Уинки, беспомощно
оглянувшись вокруг, взвалил на себя тело своего самого близкого
друга и поволок его к выходу.
Глава пятая
Длинный человек с чуть надменным лицом и маленькой бородкой сел к
пианино и стал настраивать гитару, которая, как маленький красный
зверь, притаилась у него на коленях. На возвышении, служившем
чем-то вроде сцены, появился меланхоличный ударник с сигаретой в
зубах. Он опустился на одно колено и стал поправлять басовый
барабан. Затем, обойдя установку, склонился над гущей барабанов, и
зал огласился привычным заклинанием:
- Раз, два... Раз, два... Раз, два...
Дэвид ухмыльнулся. Легко поднявшись, человек с красной гитарой тоже
подошел к своему микрофону, и глубокий низкий голос его раздался из
черных потертых тумб, стоящих по краям сцены.
Появился пианист в длинной широкой вельветовой куртке, похожий на
какого-то бога, одевшегося модным художником. Он тронул клавиши,
развернулся и воззрился в зал. Оттуда вылез кто-то с болезненным
лицом, взял гитару и воткнул штекер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9