бра в ванную комнату над зеркалом 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Нет. Это ж земля обетованная! Зачем здесь снег?
Он перехватил ее взгляд - один из тех, к которым уже успел привыкнуть и который ясно давал понять, что Элизабет не в восторге от подобных шуток.
Джеймс хмыкнул.
- Подожди, Элизабет. Ты полюбишь свой дом так же, как и я.
Девушка, впрочем, и так уже влюбилась в волшебную долину, которая должна была стать ее домом. Глаза Элизабет сияли. Как хорошо! Похоже на сладкий сон... или на рай на земле.
- Дед приехал в Калифорнию в 1836 году. Еще до того, как она стала штатом, до того, как эти места называли Территорией. В те дни землей в основном владели миссии, большей частью католические, но и они порой продавали эти земли. Ну вот, старый Бен Кэган, мой дедушка, устав от холода Массачусетса - там, на востоке, тогда жила вся семья, - ну так вот, ему там надоело, и он решил двинуться сюда, на запад, потому как услышал, что в этих краях солнце светит круглый год. Взял жену, младшего сына - моего отца, перецеловал остальных детей - все они уже давно обзавелись собственными семьями и отказались тронуться с насиженных мест, - собрал вещички да и двинулся сюда.
Джеймс Кэган болтал, не умолкая ни на минуту, а Элизабет изо всех сил старалась не пропустить ни единого слова. Это было довольно трудно, ибо уже с час назад он объявил, что они едут по его собственной земле, и чем дальше, тем больше росло недоумение Элизабет. Разве может человек иметь столько земли?! И неужто она замужем за этим самым человеком?!
- ...Тогда эта земля стоила по доллару за акр. Дед купил порядка тысячи акров, а потом постепенно прикупал еще. Само собой, сейчас она стоит в тысячу раз больше, но тогда здесь не было ничего... ни города, ни людей... жили одни краснокожие, чумахи... нет, милая, они вполне миролюбивые люди, да еще несколько мексиканцев и испанцев...
«Господи, неужели им никогда не будет ни конца ни края, этим владениям Кэганов?» - про себя взмолилась Элизабет. Все тело ее затекло. Что она наделала? Как решилась выйти за него.
- …Отец сражался в Гражданскую войну, вернулся только в 1866-м, мне было уже четыре. На военных поставках-то Лос-Роблес и разбогател. И отец вдруг стал весьма состоятельным человеком. Тогда-то они с дедом и решили построить дом - самый красивый в долине. Знаешь, милая, ведь они строили его целых четыре года. Четыре года... и красивее его нет на земле!
- Да, наверное, - только и сказала Элизабет, мрачно подумав, что любая часть владений этой семьи непременно должна быть самой лучшей в мире.
- Смотри, Бет. - Он вдруг резко остановился. - Смотри, любимая. Вон он, видишь?
Элизабет взглянула в указанном направлении и увидела дом. Белый как снег элегантный двухэтажный особняк горделиво возвышался посреди долины, с королевским величием озирая толпившиеся вокруг него столетние дубы, могучие сикоморы и настоящее море полевых цветов. Темно-зеленая крыша прекрасно гармонировала с белоснежными стенами, а две гигантские каминные трубы венчали ее как башни средневекового замка, который она когда-то видела в книге.
Пожалуй, Натан Киркленд был прав.
Оцепенев от восхищения, Элизабет молчаливо любовалась своим новым домом. Наконец Джеймс двинулся вниз. Дорога, по которой они спустились к воротам дома, уходила вдаль, в холмы и поля.
За оградой оказалось еще несколько строений, но Элизабет видела только дом.
Вблизи он оказался еще роскошнее: остроконечная крыша, в тон ей бесчисленные окна с веселыми зелеными ставнями, огромная веранда с изящными белыми колоннами и с великолепной балюстрадой по всей длине дома, лестница из шлифованного камня и резные массивные двери с блестящими медными ручками. На веранде - несколько легких кресел из белого камыша, такие же качалки и гамак.
В этот миг сильные руки Джеймса обхватили Элизабет за талию, и она смело взглянула в лицо своему мужу. В ответ глаза его весело блеснули. Осторожно сняв жену с седла, он улыбнулся и поставил ее на землю.
- Добро пожаловать в Лос-Роблес, Элизабет! Джеймс улыбался, а сердце Элизабет почему-то сжалось от страха. По спине ее побежали мурашки. Еще раз кинув взгляд на дом, она с недоумением посмотрела на мужа. Такого она не ожидала.
- Я... - начала она и потихоньку попыталась высвободиться.
- Джим! Эй, Джим! Ты вернулся!
Кэган обернулся и разжал объятия. Будто из-под земли появились четверо мужчин. Элизабет молча смотрела, как они обмениваются рукопожатиями, смеются и хлопают друг друга по спине. Она же старалась унять бешеный стук своего сердца. Ей не хватало воздуха, от страха сводило мышцы, в глазах потемнело. Этот дом, эта земля... как она могла?..
Она вдруг вздрогнула, почувствовав, что наступила тишина: мужчины с интересом стали ее разглядывать. Значит, Джеймс им все сказал, и теперь, точно так же, как недавно Натан Киркленд, они на мгновение онемели. Ладони Элизабет вдруг стали влажными, сердце отчаянно затрепыхалось. Когда же муж обернулся, она смущенно отвела глаза в сторону. Не ответив на его улыбку, она до боли стиснула зубы и заиграла желваками. Лицо ее помрачнело, поджатые губы превратились в бескровную полоску.
- Вот она, - сказал Джеймс, обняв ее за плечи. - Парни, это и есть Элизабет. Миссис Джим Кэган. Моя жена. Бет, познакомься с моими ребятами. Зах Роулендс, мой управляющий, Антонио Лопес... - мужчины, все как один почтительно сдергивали шляпы и смущенно бормотали «мэм», - Денни Содлер и последний - Стен Бреч.
А Элизабет, едва касаясь натруженных ладоней, которые те почтительно протягивали ей, не менее смущенно повторяла:
- Мистер Лопес, мистер Содлер...
Наконец взаимные представления закончились и повисло неловкое молчание. Потупив глаза, все смущенно переминались с ноги на ногу. Один только Джеймс, так и не дождавшись поздравлений, озадаченно переводил взгляд с одного человека на другого.
А для Элизабет это мгновение было моментом величайшего одиночества, какого она еще никогда не знала, да, пожалуй, и не узнает. Даже спустя много лет она не без содрогания вспоминала эту минуту - пугающую пустоту внутри, которая с ужасающей быстротой охватила все ее существо. И пока столпившиеся вокруг мужчины с любопытством разглядывали ее, Элизабет вдруг с неотвратимой отчетливостью поняла - она осталась совсем одна. Мать, отец, Фрэнк, Джон, Грейс - их лица на миг будто вспыхнули и пропали. Все они мертвы. Теперь перед ней только незнакомые лица, лица тех людей, среди которых ей предстоит жить и в чьих глазах нет ни радости, ни теплоты. А за их спиной высится дом - огромный, чужой, безмолвный; в нем ей отныне предстоит жить. И мужчина - высокий, красивый, которого ей, Элизабет Бек, теперь предстоит любить и почитать.
- О, сеньор Кэган! О, вы вернулись! Gracias a Dios! Как же долго вас не было!
Толпившиеся во дворе с облегчением обернулись на этот чистый, как серебряный колокольчик, голос, так вовремя прервавший неловкое молчание. Темноволосая смуглая незнакомка, судя по всему, была на последних месяцах беременности. Ухватившись за перила одной рукой, другой она поддерживала свой огромный живот.
Зах Роулендс стремглав бросился к ней.
- Осторожно, дорогая. Я сейчас помогу. - Подхватив ее под руку, он не спеша подвел ее к собравшимся, да так бережно, будто женщина была сделана из драгоценного фарфора.
- Роза! Вот это да! - Джеймс расцеловал ее в обе щеки. - Да ведь меня и не было всего только месяц! Похоже, твой постреленок растет не по дням, а по часам!
- Да не месяц, ужасный вы человек! - с притворным гневом воскликнула женщина. - Вас не было целую вечность! - От возмущения она перешла на ломаный испанский. - И если вы еще хоть раз устроите нечто подобное, возьму самую большую палку вашей матушки и хорошенько отколочу вас, так и знайте!
- Ладно, ладно, - засмеялся Джеймс. - Только сначала познакомься с моей женой!
- Женой?! Так вы взяли себе жену, сеньор? И Кого же? Вон ту малютку? - Темные ласковые глаза обратились на Элизабет, и незнакомка приветливо протянула к ней руки. Элизабет вдруг с пугающей отчетливостью поняла, насколько холодной и неприступной кажется она сама рядом с этой щедрой добротой. Молодая мексиканка просто излучала тепло, и Элизабет без сопротивления позволила обнять себя. Ласковая, сияющая улыбка и доброта этих карих глаз наполнили ее покоем.
- Боже милостивый! Да вы, никак, ума лишились, сеньор?! Бедная крошка сама не своя после целого дня в седле, да еще по таким горам! - Роза окинула укоризненным взглядом взмыленных лошадей. - Пойдемте в дом, сеньора Кэган, я вам помогу.
Элизабет почувствовала величайшее облегчение. Она уже сделала было шаг, как вдруг муж крепко схватил ее за руку.
- Я сам покажу дом Бет, - заявил Джеймс. - И с этого дня тебе уже больше не надо заниматься хозяйством. Теперь обо всем станет заботиться Элизабет, а ты думай только о себе и о малыше. И о Захе. - Он с улыбкой кивнул управляющему, который не сводил тревожного взгляда со своей жены. - Да, Бет, на тот случай, если ты не поняла: Роза - жена Заха.
- Рада... - начала было Элизабет, но Джеймс уже потащил ее за собой к двери, которую Роза оставила открытой.
На пороге он замешкался, и Элизабет вдруг с трепетной надеждой подумала: а что, если сейчас он подхватит ее на руки и внесет в дом, как положено после свадьбы? Конечно, надеяться на это глупо, но все-таки...
Джеймс тем временем еще крепче сжал ей руку и потянул вглубь, в прохладную темноту дома.
- Добро пожаловать домой, Элизабет Кэган. Небольшой коридор вел дальше, в жилые комнаты, но гулкая пустота только подчеркивала царивший здесь нежилой дух. Окна везде задернуты шторами, отчего в комнатах стоял полумрак. Вся мебель была заботливо укрыта чехлами, и все равно в комнатах пахло пылью и затхлостью. Похожий на огромный щербатый рот камин дышал холодом и пустотой.
- Боже, ну и кошмар, верно? - вдруг вздохнул у нее за спиной Джеймс. - Но так было не всегда. Видела бы ты эту гостиную, когда еще были живы и мама, и бабушка!
- Конечно, - согласилась Элизабет. «Господи, - подумала она, - да ведь весь наш дом в Теннесси запросто уместился бы в этой комнате!»
- Остальные помещения совсем другие, - пояснил он, потянув Элизабет через открытую дверь на свет. - Просто здесь давно никто не жил, вот и все. Смотри, вот столовая. - Элизабет едва успела окинуть взглядом еще одну огромную комнату, обратить внимание на великолепную мебель и слабое мерцание серебра, как он уже потянул ее дальше. - А вот эта дверь ведет на кухню. Тебе здесь наверняка понравится, милая. - Он втолкнул ее внутрь. - Смотри! Признайся честно, Бет, ведь ты никогда и мечтать не смела о такой кухне?
Да. Да, конечно, согласилась она, окидывая взглядом огромную комнату. Окна, казалось, занимали целую стену, и солнечный свет заливал кухню щедрым теплом. В самом центре стояли большой деревянный стол и стулья, справа всю стену от пола до потолка занимали различные полки и шкафчики, слева - раковина и еще шкафы, длинный разделочный стол, а поодаль - огромная, сверкающая, как серебро, плита; задохнувшись от восторга, Элизабет была вынуждена признать, что такой плиты ей еще не доводилось видеть. «Смогу ли я управляться с ней?» - с ужасом вдруг подумала она, только-только сообразив, что теперь пользоваться ею придется каждый день.
- Ну как, нравится? - окликнул Джеймс, проследив за ее взглядом. - Лучше не бывает. Я выписал ее с востока.
- Совсем новая, - отозвалась Элизабет, осмелившись наконец дотронуться до сверкающего чуда.
- Так оно и есть, - неожиданно резко откликнулся он с горечью. - Новая - это ты верно заметила. Пошли отсюда, Бет. - Джим снова потянул ее за собой, но она сразу почувствовала, что от прежнего радостного настроения в нем не осталось и следа. - Я покажу тебе остальное.
Он провел ее по всему дому. Они заглянули в кладовую, чистую и прохладную, которая оказалась совсем рядом, полюбовались ванной, где великолепные сверкающие трубы и огромный калорифер сразили Элизабет наповал, побывали в прачечной с новехонькой стиральной машиной и прессом для отжимания и наконец поднялись на второй этаж - там располагались спальни.
- Шесть спален, милая, - объявил Джеймс, пока они поднимались по лестнице. - Пять пустуют - ждут не дождутся, когда мы наполним их ребятишками.
К этому времени Элизабет совсем притихла и испуганно вскрикнула, когда он вдруг повернулся и заключил ее в объятия. Его слова о спальнях и их будущих детях не сразу проникли в ее усталое сознание, а к тому времени, когда она поняла, что он имеет в виду, руки Джеймса уже сомкнулись вокруг нее. Элизабет тотчас невольно уперлась ему в грудь, пытаясь высвободиться.
- Ты разве не заглядывала так далеко, Бет? Ты разочарована?
Она вдруг обмякла, ибо сопротивляться было бесполезно.
- Чудесный дом, мистер Кэган, но я...
- Вот и хорошо. Я позабочусь о том, чтобы ты здесь была счастлива. - Это вырвалось с какой-то яростью, будто Джеймс давал клятву. Элизабет испуганно сжалась, хотя гнев его был направлен вовсе не на нее. - Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня.
Джеймс выпустил ее так внезапно, что она едва не упала. Впрочем, он молниеносно ее подхватил.
На полдороге к холлу он вдруг толкнул какую-то дверь.
- Это моя комната, - сказал Джеймс, и Элизабет с любопытством переступила порог. - То есть теперь наша, я полагаю. Если захочешь что-то изменить, не стесняйся.
Джеймс подошел к туалетному столику у кровати и, взяв какую-то фотографию, долго смотрел на нее, а потом со вздохом спрятал в ящик.
Когда он повернулся, лицо его было мрачным. «Может быть, это из-за меня», - с раскаянием подумала Элизабет. Наверное, он разочарован той сдержанностью, с которой она отозвалась о его доме, ведь он так гордился им.
- Дом и в самом деле великолепный, сэр, - проговорила она, изо всех сил стараясь справиться с терзавшей ее тревогой. - Никогда в жизни не видела такого. Настоящий дворец!
Джеймс, казалось, ее не слышит. Он резко приблизился, и его горячее дыхание коснулось ее лица.
- Мы обязательно будем счастливы, Элизабет. Обязательно! Я тебе обещаю!
«Еще ни один мужчина никогда не целовал меня», - вдруг промелькнуло у нее в голове, когда губы Джеймса нежно прижались к ее губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44


А-П

П-Я