Действительно, полеты в вышине, над грязью и кровью полей сражений, могут создать новую знать, знать воздуха, и даже я сам, будь я сейчас в самом начале своей воинской карьеры, мог бы позавидовать им и даже пожелал бы вступить в их ряды.
Ни Хэл, ни лорд Кантабри так и не нашлись, что на это ответить, хотя Хэл и сделал жалкую попытку.
– Могу лишь надеяться, лорд Хэмил, что я оправдаю ваши надежды.
– Я в этом совершенно уверен, мальчик мой, – улыбнулся Хэмил и тут же обернулся к другому проходившему мимо лорду:
– Можно вас на два слова, лорд Деветт?
Хэл уже открыл рот, чтобы что-то сказать Кантабри, когда увидел приближающегося к ним Лоуэсса.
– А, две самые острые стрелы в моем колчане. Веселитесь, джентльмены?
Хэл решил воспользоваться моментом.
– Я был бы куда более счастлив, сэр, если бы наша экспедиция не была здесь у всех на устах.
Лоуэсс нахмурился.
– Знаю. Мне самому это не слишком нравится. Но молва ходит уже несколько недель. Говорят, где-то даже принимают ставки на то, каков будет пункт нашего назначения, и то, что о нем болтают, неприятно совпадает с нашими планами. Я предложил лорду... э-э... одной особе внести некоторые изменения в планы. Он не счел необходимым согласиться со мной, так что, похоже, я ничего не могу поделать. А жаль, поскольку на этот раз я разделю с вами вашу судьбу.
Кантабри одним глотком осушил свой бокал.
– Могу я кое о чем спросить вас, сэр? – сказал он. Хэл уловил, как тот слегка выделил слово «сэр».
– О чем угодно – в пределах разумного.
– Вы только что назвали нас двумя ярчайшими стрелами в своем колчане. Не уверен, что я понял ваше выражение.
– О, это совсем просто. Точно так же, как я поставил в известность определенных людей – а возможно, и всю нацию в целом – о бесстрашии сэра Хэла, теперь я собираюсь сделать то же самое для вас, пока мы приближаемся к... к нашей конечной цели,
– Я предпочел бы не злоупотреблять вашей любезностью, – сухо отозвался лорд Кантабри.
– Но Дирейну нужны герои, сэр. Прошу вас, не нужно ложной скромности, – резковато парировал Лоуэсс. – Героизм, которого никто не заметил и не вознаградил по заслугам, не идет на пользу нации. Боюсь, вам все же придется нести это бремя.
Кантабри задумался в поисках ответа, выдавил улыбку и кивнул.
Лоуэсс подхватил с подноса проходившего мимо слуги полный бокал и отошел от них.
– До чего же приятно находиться в обществе восходящей звезды! – подколол его Хэл.
– Черт, черт, черт! – прорычал Кантабри.
– Ну, что вы теперь скажете, лорд Кантабри, – вкрадчиво осведомился Хэл, – о том, чтобы не позволять истине стоять на пути у хорошего вымысла, как сами советовали мне не далее как несколько дней назад?
– Черт бы побрал мой болтливый язык, – простонал Кантабри. – Теперь мы оба станем всеобщим посмешищем.
Хэл усмехнулся, и в этот момент грянул гонг. Двери распахнулись, и гости потихоньку начали продвигаться к пиршественному столу.

Обед начался с тоста, предложенного Лоуэссом.
– За нашу победу – и за величайших дирейнских воинов, собравшихся здесь сегодня.
За это, естественно, выпили одни лишь женщины, искусно рассаженные между гостями.
Следующий тост провозгласил лорд Хэмил:
– Смерть нашим врагам!
За это уже выпили все, и Хэл первый, хотя он едва пригубил свой бокал с вином, поскольку в последнее время почти не пил и полагал, что благородному герою не к лицу заблевывать скатерти своего гостеприимного хозяина.
В зале были собраны старинные живописные полотна и шелковые гобелены. За ширмой негромко наигрывал квартет музыкантов, а волшебник с двумя помощниками создавали забавные иллюзии, которые появлялись на муслиновой занавеси, натянутой на одной стене, и снова исчезали, уступая место все новым и новым.
Все иллюзии были на патриотические темы: образы величайших воинов, перемежавшиеся сентиментальными сценами из дирейнской жизни. Хэл с кривой усмешкой заметил, что все они представляли богачей и их владения. Не так уж это было и неразумно, подумалось ему. Ведь в этом зале не было ни одного человека, исключая Хэла, кто происходил бы из бедной семьи.
Его усадили рядом с леди Хири Карстерз, которая, как ему показалось, становилась все красивее с каждым разом, когда он видел ее.
– Я хочу извиниться, – сказала она.
– За что?
– Я вижу, вы расстроились из-за того, что я осведомлена о... об определенных делах.
– Расстроился, – не стал отпираться Хэл.
– Я что, похожа на рочийскую шпионку?
– Мне еще не доводилось видеть ни одного шпиона, у которого это было бы написано на лбу.
Она улыбнулась.
– Может быть, вы и не шпионка, – продолжил Хэл. – Но кто поручится вон за того официанта, который только что подал нам блинчики с рыбой?
– Это, мой невежественный солдат, вообще-то икра... рыбьи яйца. Со сметаной.
– А... – Хэл прожевал. – Пожалуй, она мне нравится. Но нам, невежественным солдатам, нравится все что угодно, лишь бы оно не пыталось нас съесть.
– Прекратите пытаться быть остроумным, – она надула губки. – Оставьте это Тому Лоуэссу.
Они продолжили болтать – почти обо всем, обходя стороной одну лишь войну, и Хэл нашел Хири восхитительной собеседницей.
«Ну еще бы ты не нашел, – осадила его какая-то часть рассудка. – Она ведь соглашается со всем, что бы ты ни сказал».
Следующим блюдом был превосходный бифштекс под соусом из зеленого перца, за которым последовали запеченные с травами ломтики картофеля, пряное овощное пюре, салат из жерухи с цикорием с горчично-лимонной заправкой, а на десерт – торт из меренг. К каждому блюду обязательно подавали свое вино, к которому Хэл, как и прежде, едва прикасался.
– О, да вы трезвенник, сэр, – заметила она.
– Временами, – согласился Хэл. – Когда не хочу на следующее утро встать с тяжелой головой.
– Ну, об этом не стоит беспокоиться, – сказала она, склоняясь к самому его уху и оглядываясь, чтобы убедиться, что никто их не слушает. – Вы не отправитесь в плавание до тех пор, пока не пройдут предсказанные магами зимние бури, а это случится не раньше чем через четыре дня.
Хэла грубо вернули к реальности. И Хири снова это заметила.
– Ох, простите, – почти проскулила она. – Неужели я должна вести себя как круглая дура и не говорить вообще ни о чем?
Хэл хотел попробовать объяснить ей, потом решил, что если уж она до сих пор ничего не поняла, то не поймет уже никогда.
Но Хири осознала свою ошибку и начала расспрашивать его о повадках драконов. Хэл, с радостью ухватившись за повод сменить тему, принялся увлеченно рассказывать, но потом спохватился, сообразив, что, похоже, превращается в застольного зануду.
Он уже хотел извиниться, как вдруг понял, что Хири скинула вечернюю туфельку и, скрытая от осуждающих взглядов длинной скатертью, поглаживает своей шелковистой ножкой его икру над голенищем форменного полуботинка.
Он отпустил какой-то бессмысленный комментарий насчет одной иллюзии – солдата и его возлюбленной, рука об руку гуляющих по кружащемуся саду.
– Вы женаты? – поинтересовалась Хири.
– Нет, – ответил Хэл.
– Но у вас есть возлюбленная.
– Э-э... да. – Хэлу стало стыдно за секундное колебание. – Откуда вы узнали?
– Вечно у самых лучших мужчин уже есть какая-нибудь возлюбленная, – удрученно сказала Хири. – Расскажите мне о ней.
К собственному удивлению, Хэл обнаружил, что пустился рассказывать о Сэслик, а Хири, казалось, затаила дыхание.
Бокал Хэла опустел, а Том Лоуэсс снова встал.
– Благодарю вас всех за то, что удостоили присутствием мою вечеринку, – сказал он. – Лодки уже ждут вас у причала, и я думаю, что тем, кому нужно возвращаться на корабль, пора уезжать, поскольку погода, по всей видимости, ухудшится в течение ближайшего часа. На нас действительно надвигается обещанный шторм.
Хири проводила его до пристани, дрожа на пронизывающем ветру.
– Прошу прощения, сэр Хэл, что не остаюсь дольше, но этот кошмарный ветер проморозил меня до косточек.
Прежде чем он успел что-нибудь ответить, она прильнула к нему и поцеловала в губы, на миг пробравшись между ними своим язычком. Он инстинктивно потянулся к ней, но она уже отстранилась, залившись звонким смехом, и взбежала по ступенькам в особняк Лоуэсса.
Возвращаясь по неспокойному морю обратно на «Авантюриста» Хэл еще долго ощущал на своих губах вкус этого поцелуя.

Ураган, как и предсказывали, разразился в ту же ночь, и корабли, хотя и отдали дополнительные якоря, беспокойно раскачивались, сопротивляясь порывам ветра и потокам дождя.
Хэл, как и все остальные всадники, вместе с обслугой дневал и ночевал у драконов. Они делали все возможное, чтобы те не волновались, и подкармливали их всяческими лакомствами из отбросов, от которых коки были только рады избавиться.
Он пытался подумать над способом улучшения своих зажигательных бутылок при помощи магии или лучших материалов, но перед глазами у него постоянно вставало лицо Хири.
Сэслик подступилась к нему с вопросами, отчего он такой грустный, и Хэл грубо осадил ее, а потом принялся торопливо извиняться.
Она странно на него взглянула, но ничего не сказала.

Через четыре дня буря улеглась, небо окрасила льдистая голубизна, а море стало спокойным, как озерная гладь.
На мачтах взвились сигнальные флаги, подняли якоря, и огромный флот медленно и осторожно двинулся в открытое море.
Хэл стоял рядом с сэром Лоуреном, Вэдом Феччиа и Минтой Гарт, потрясенный немыслимым количеством кораблей, когда Лоурен вдруг махнул рукой.
– Глядите!
Мимо них под всеми парусами, с вьющимися на ветру флагами пронеслись полдюжины военных фрегатов – стройных трехмачтовиков со столпившимися у фальшбортов пехотинцами, – ощетинившихся таранами и катапультами.
Гарт глядела им вслед с горящими глазами.
– Теперь понимаешь, как ты сглупила, завербовавшись к драконам, вместо того чтобы плыть сейчас на одном из этих красавцев и покрыть себя славой? – со злой усмешкой подколол ее Вэд Феччиа.
Гарт смерила его взглядом с ног до головы, но ничего не сказала.
Хэл решил, что Феччиа следует непременно отправить в наряд, и лучше в такой, чтоб был связан с драконьим дерьмом.

Ветер усилился – похоже, надвигалась еще одна буря. Хэл заметил, как моряки молились в небольшой нише за грот-мачтой «Авантюриста», и подумал, что на бесчисленных мелких суденышках должны сейчас возносить молитвы с еще большим усердием.
Но ветер утих еще до рассвета, и флот снова продолжил плавание.

Хэл каждый день поднимал своих драконов в воздух, не удаляясь от конвоя и скрупулезно подчиняясь приказу не улетать от кораблей на юг, к суше. Последние следы Дирейна остались далеко за кормой, а сэйджинская береговая линия по большей части так и виднелась размытым силуэтом, к которому они никогда не приближались.
Потом корабли свернули к югу, и даже самые недогадливые солдаты поняли, что севера им можно не опасаться.
Боевой дух и настроение быстро поднялись.
Они подошли чуть ближе к суше, и к конвою присоединились еще два десятка сэйджинских кораблей с эскортом. Дирейнские солдаты и моряки с воодушевлением приветствовали их, и ответом им было дружное «ура!».
Флот был полностью собран.

Ночью Хэл вышел на полубак. Один из вахтенных офицеров мерил палубу шагами всего в нескольких ярдах от него.
Что-то на суше привлекло его взгляд, и он попросил моряка одолжить ему свою подзорную трубу.
Показалась темная громада – Сэйджин. Он пристально вглядывался в нее, пока не заметил огонек, который становился все ярче и ярче, потом начал мигать.
– Что это такое? – спросил он у офицера. Тот забрал у него подзорную трубу и пригляделся.
– Вот дерьмо! – пробормотал он.
– В чем дело? – спросил Хэл. Офицер передал трубу ему обратно. Мигающий свет снова вспыхнул, потом угас.
– Два пальца от правого борта, – сказал моряк, и Хэл вперился взглядом туда.
Еще один огонек вспыхнул и замигал.
– Навигационные маяки? – предположил Хэл.
– На картах они не отмечены, – сказал моряк. – Скорее, сигнальные костры.
– И о чем они сигналят? – спросил Хэл, и тут до него дошло. – Ох...
– Вот именно, – хмуро сказал офицер и поспешил в капитанскую каюту доложить о том, что за ними следят.

Ураган с готовностью взвился в воздух, ликующе протрубив. Драконы были чертовски недовольны своим пребыванием на судах в качестве пассажиров. Хэл только диву давался – огромные существа могли как лодки плавать на поверхности воды и при этом не выносили этих деревянных сооружений. Потом решил, что виной тому неприятный запах людей или, возможно, качка.
Он послал Урагана ввысь, и два других дракона последовали его примеру, с наслаждением паря в воздухе.
Ветер был западно-юго-западный и почти теплый, даже здесь, в тысяче футов над водой.
Хэл чуял другой ветер – ветер битвы.

Моряки закидывали за борт длинные неводы и ловили рыбу – разноцветную, незнакомую дирейнцам.
Коки выставили жаровни прямо на палубу и жарили улов в масле, поливая соком припасенных в Сэйджине лимонов. Хэл считал, что проглотил рекордное количество этих маленьких хрустящих рыбок, пока не увидел Фаррена Марию, все еще продолжавшего пиршество. Тот в два приема заглатывал каждую рыбку, с наслаждением хрустя костями, как дикий зверь.
– Я наверстываю свое за полное лишений детство, – пояснил Фаррен.
– Ты, наверное, хотел сказать, полное излишеств? – предположила Сэслик.
– И это тоже.
Драконы тоже не отказывались от рыбы: ее скармливали им в сыром виде – бельевыми корзинами.


* * *

С флагманского корабля сигнальными флагами передали приказы на «Авантюрист», и Хэл, подняв половину своего звена в воздух, отправился на восток, выполняя приказ лорда Хэмила.
Из моря, обточенные бешеным океанским прибоем, вздымались голые скалы, которые, если верить карте, были самой западной точкой Сэйджина.
Хэл оглянулся назад и увидел, что флот медленно поворачивает на запад, собираясь идти вдоль побережья на Роче.
Он что-то заметил и, нарушив приказ, махнул Сэслик рукой, чтобы та следовала за ним.
Ураган сложил крылья и спикировал вниз, пока Хэл снова не потянул поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52