Он печально покачал головой:
– Я же сказал, что вы не знаете и половины случившегося. Никого у нас нет. Да и какой командир межпланетного класса будет торчать в этом болоте?
– Вы могли бы полететь сами, сэр. «Гибернии» нужен настоящий командир.
– Говорю же вам, мистер Сифорт. Никого у нас нет. Знаете, как я попал на Надежду? Я отбыл в должности лейтенанта вместе с женой Маргарет. И рассчитал так, чтобы срок моей службы закончился, когда мы прилетим сюда. Семь лет я вообще не служил, но, отослав командира Итона с «Телстаром», адмирал Йохансон снова зачислил меня на службу как единственного обладавшего межзвездным рейтингом.
В чем дело? Форби решил переложить на меня свои проблемы?
– Вы могли бы назначить вместо меня моего лейтенанта. Старшего лейтенанта, сэр. Он устало ответил:
– Вы так и не поняли. Адмирал Йохансон присвоил мне звание командира, лишь когда вторично зачислил на службу. То есть 6 июня 2195 года, сэр.
– Нет! – Я вскочил на ноги, перевернув стул. Перед глазами возник Таук, он тянулся ко мне сквозь перегородку в тот момент, когда я наконец почувствовал себя в безопасности.
– Да, сэр. Вы старший офицер в системе «Надежда».
23
Я уныло сидел у окна, не замечая, как на планету тихо опускается вечер.
Мы чуть ли не сто раз пересмотрели уставы, но выхода я не видел.
– Губернатор Уильямс…
– Он гражданский служащий, сэр, и не имеет юрисдикции над Военно-Космическим Флотом. – Должно быть, командир Форби, как и я, в свое время изучил все буквы устава, надеясь избежать ответственности, и, обнаружив, что в должности командира межзвездного класса я находился дольше, чем он, испытал облегчение. – У губернатора Уильямса столько же прав назначать командиров, сколько у вас устанавливать ограничения скорости движения на планете, – добавил он.
– Я понял вас, сэр, – не без раздражения сказал я и, спохватившись, уже мягче добавил: – Я могу сложить с себя полномочия.
– Разумеется, сэр. Никто не вправе вам запретить это. Легко говорить. Отказаться от должности можно лишь по причине болезни, ранения или умственной неполноценности, во всех остальных случаях это будет расценено как пренебрежение своими обязанностями. А я присягал на верность уставу, и мой долг представлять власть Правительства на корабле до тех пор, пока меня не сместят вышестоящие власти, или же до моей смерти, или же до признания моей неспособности к управлению.
И все-таки никто не мог помешать мне нарушить клятву.
– Я протестую! Должен же быть на Надежде хоть кто-то с межзвездным рейтингом, черт побери! – С горя я даже выругался, о чем тотчас же пожалел.
– Боюсь, что нет, сэр. Не сомневайтесь, это уже проверенный факт.
– У вас есть командиры межпланетного класса, и все они старше меня по рангу.
– В общем-то да, сэр. Но командир межзвездного класса рангом выше командира межпланетного класса. Надеюсь, вам это известно.
– Не вам мне указывать, что я обязан знать! – огрызнулся я.
– Простите, сэр, – ответил он примирительно. Мы помолчали. Потом я сказал:
– Я не могу управлять «Гибернией». Нельзя подвергать корабль опасности. Вы сказали, что «Телстар» исчез. Вполне возможно, что он так и не добрался до Окраинной колонии. Наш корабль не может задерживаться. Мы везли груз, в котором там очень нуждаются.
Форби сложил на груди руки:
– Вполне согласен с вами.
– Собираетесь искать «Телстар»? Он удивленно посмотрел на меня:
– Это ваша обязанность, вам и решать. Я вскочил и сжал кулаки.
– Вы самый старший по рангу, – вырвалось у него. – И я ничего не могу сделать. Военно-космическая база у вас в подчинении.
– Клянусь всеми… Я… О Господи… – Мне стоило большого труда говорить связно. Продолжайте командовать военно-космической базой, как будто меня здесь не было. Это приказ. Понятно?
– Да, сэр. Есть, сэр!
– Вы собираетесь искать «Телстар», Форби? – Я был слишком расстроен, чтобы называть его ранг.
– Нам некого посылать за ним, сэр. Наши корабли не оснащены двигателями синтеза.
Таким образом, ни о каких поисках или спасении не могло быть и речи.
Но нельзя же проигнорировать исчезновение «Телстара». Необходимо сообщить в Адмиралтейство на Луне. Однако «Гиберния» была первым судном, которое должно было вернуться, и фактически единственным кораблем в системе, оснащенным двигателями синтеза. Голова у меня шла кругом. Это значило, что я должен…
Нет, хватит.
– Именем Господа Бога я слагаю с себя полномочия.
– Вы действительно это сделаете, сэр? – спросил он каким-то бесцветным голосом.
– Да. Прямо сейчас. Дайте мне мой журнал. Я сделаю запись.
Пора покончить с этим безумием. Пусть Адмиралтейство привлечет меня к ответственности за пренебрежение долгом. По крайней мере не будут больше из-за моей глупости гибнуть члены экипажа и пассажиры. Если по уставу я обязан оставаться командиром, значит, в уставе что-то не так. Лучше прислушаться к голосу совести.
Я подвел головид к одной из последних записей, нажал на клавишу:
– «Я, Николас Эвинг Сифорт, командир, настоящим уведомляю…»
Я остановил запись. Волосы у меня встали дыбом. Я медленно обернулся, словно ощутив дыхание отца, наблюдавшего когда-то за тем, как я делаю уроки.
Холодными уэльскими днями сражался я с текстами, стараясь почерпнуть из них новые слова и мысли или ища ответа в старых тетрадках, которые давал мне отец. Не успевал я справиться с одной задачей, как он тут же давал вторую. Если я делал ошибку, он говорил:
– Неправильно, Николас. – Указывал страницу и терпеливо ждал, когда я обнаружу и исправлю ошибку.
Однажды я хватил о стол тетрадкой, пестревшей помарками, и с горечью крикнул:
– Конечно, все плохо! Все не так! Как всегда.
Он молча повернул меня к себе лицом, влепил пощечину, снова поставил стул к столу и сунул мне в руки книгу. И все это в полном молчании. Сдерживая слезы, я снова стал заниматься. Щека горела. Сидел я до тех пор, пока не справился с заданием. И тотчас же получил следующее.
Здесь, в кабинете Форби, никто не стоял у меня за спиной, однако мне чудилось чье-то легкое дыхание. Я вздрогнул, прогнав воспоминания, и повернулся к головиду.
– «…настоящим уведомляю о своей отставке, действующей с момента подачи заявления». – Я положил острие карандаша на экран, чтобы расписаться под заявлением.
Время шло.
Я выронил карандаш, и он скатился на пол.
Я не мог этого сделать. Не мог нарушить клятвы. Хотя бы в память об отце.
– Я, Николас Эвинг Сифорт, клянусь соблюдать законы Генеральной ассамблеи Объединенных Наций, хранить верность Военно-Космическим Силам Объединенных Наций и соблюдать все уставы и правила, да поможет мне Господь Бог наш. – Я принимал клятву от Паулы Трэдвел и Дерека Кэрра. И повесил бы их, посмей они ее нарушить.
И все же меня не покидали сомнения. Вправе ли я рисковать «Гибернией» и ее экипажем? Ради самоуважения? Даже ради спасения души? Отец! Ты ждешь от меня ответа, и я клянусь скорее умереть, чем нарушить данную мной клятву. Клятва для меня превыше всего.
Непрошеные слезы покатились по щекам, и я прикрыл лицо руками. Потом наконец овладел собой, озаренный внезапным светом, и стер свое заявление. Командир Форби сидел не шелохнувшись.
– Простите меня. Простите. Он понимающе кивнул.
– Не стоит больше об этом говорить. – Мне было тяжело, но я это заслужил, – Я возвращаюсь на свой корабль. Проследите, чтобы нас снабдили провизией и всем необходимым для полета. Свяжитесь со мной в случае необходимости. – Я встал.
– Есть, сэр. – Он тоже вскочил. – Если я смогу вам чем-нибудь помочь…
– Мне нужны опытные офицеры. Хотя бы два лейтенанта. Ищите их где хотите.
– Есть, сэр. – Когда я выходил из кабинета, он взял в руки микрофон. – Подготовьте шаттл для командующего Адмиралтейством.
Через два часа я ступил через сомкнутые шлюзы на «Гибернию». Меня ждал Вакс Хольцер:
– Все в порядке, сэр? – Он был явно взволнован. – Они приняли ваш доклад?
– Все нормально. – Я стал подниматься по лестнице.
– А как же расследование?
– Расследования не будет.
– Вам известно, кто вас заменит, сэр? Вот привязался.
– Мистер Хольцер, не лезьте не в свое дело, убирайтесь отсюда!
Вакс, вне себя от обиды и удивления, осекся:
– Есть, сэр. – Его будто ветром сдуло. Я пошел на мостик и буквально рухнул в кресло. Вакс предан мне, а я выплеснул на него всю свою злобу. Когда же я наконец поумнею? Где та грань, которую нельзя переступить, если хочешь поставить человека на место, не вызывая в нем ответную грубость и злость?
Я подписал подготовленное шефом расписание увольнений экипажа на берег. Во время нашей запланированной тридцатидневной стоянки на Надежде всех членов экипажа доставят на берег. Останется лишь несколько человек для дежурств, однако и они согласно установленному графику получат достаточно выходных. На борту будет всегда находиться по крайней мере один офицер, но, разумеется, не на вахте.
Все пассажиры уже сошли на берег, даже те, кто направлялся на Окраинную колонию.
– Мистер Тамаров, явитесь на мостик. – Я положил микрофон и стал ждать. Через несколько минут пришел Алекс. – Вы дежурите по графику на третьей неделе, – объявил я ему. – Таким образом, у вас есть две недели, начиная с сегодняшнего дня, и потом еще одна в конце срока.
– Есть, сэр! – Глаза его радостно заблестели.
– И вот еще что. – Он перестал улыбаться. – Как старший гардемарин вы должны позаботиться о кадетах. Я не собираюсь удерживать их на борту, однако мы не можем оставить Рики и Паулу без присмотра в чужой колонии. Придется вам взять их с собой.
– Есть, сэр.
Он сразу скис от такой перспективы, и я попытался исправить положение:
– Необязательно вам везде таскать их с собой. Ходите, куда вам захочется. Но время от времени присматривайте за ними. Или оставляйте спать дома, когда куда-нибудь соберетесь. Главное – верните их на корабль в целости и сохранности.
Он повеселел:
– Есть, сэр. А вы сами когда собираетесь на берег, сэр?
– Завтра.
– Надеюсь, мы еще встретимся до того, как вас переведут? – Нормальный вопрос. Если бы меня сместили, то приписали бы к другому судну до прибытия следующего межзвездного корабля, чтобы я не мозолил глаза новому командиру «Гибернии».
– Конечно, встретимся, – буркнул я, ощутив неодолимое желание поскорее отправить Алекса. – Вы свободны.
Посидев какое-то время в своем кресле на опустевшем мостике и осознав, что делать мне здесь нечего, я побрел на второй уровень. Там у воздушного шлюза группами стояли матросы. Веселые, улыбчивые, они перебрасываясь шутками в ожидании увольнения на берег. Избегая встречи с ними, я снова поднялся по лестнице и, пройдя мимо кубрика гардемаринов и каюты Вакса, в которой когда-то жила мадам Дагалоу, остановился перед каютой лейтенанта Мальстрема. Я с трудом подавил желание войти внутрь и разложить шахматную доску.
Мой друг теперь в вечном плавании по пустынному космосу, в то время как я благополучно прибыл в спокойную гавань Надежды. На память пришли наши планы: я собирался угостить его выпивкой, а он – взять меня с собой в горы Вентура. На глаза навернулись слезы. Так все и будет, решил я. Утром спущусь на планету, зайду в первый же бар и закажу «астероид» со льдом. Потом разузнаю, как обстоят дела с транспортом, и отправлюсь в горы Вентура.
По пути в каюту я вдруг подумал, как трудно проводить отпуск в полном одиночестве. Мгновение я колебался, потом обругал себя, вернулся к кубрику и постучал.
Мне открыл Рики и тут же вытянулся по стойке «смирно».
– Вольно! Занимайтесь своим делом. Все.
Рики и Паула паковали чемоданы, на кроватях была разложена одежда. Дерек Кэрр уже все собрал и сидел на койке в ожидании шаттла.
– Мистер Кэрр, разрешите с вами поговорить? Он согласился, но держался отчужденно. Я увел его в коридор.
– Знаете, – начал я, – меня тянет попутешествовать, э-э, в горы Вентура. Мне не чужд романтизм. Кое-кто хотел взять меня туда с собой. – Я снова заколебался и наконец решился: – Не хотите ли отправиться вместе со мной?
– Благодарю вас, командир, – холодно ответил он. – У меня другие планы. Я собираюсь побывать на плантациях отца, а затем посмотреть Централтаун. Сожалею, сэр. – В его тоне звучал вызов. Дерек доказал, что способен выдержать все, на что решился. Только не унижение. И он никогда не простит мне бочки, потому что это было несправедливо. Гордость ему не позволит.
– Как угодно, мистер Кэрр. Желаю весело провести отпуск. – Я повернулся, чтобы уйти.
– Спасибо, командир, – бросил он мне вслед и добавил: – Вам тоже.
От этих слов мне стало немного легче.
На следующее утро «Гиберния» напоминала потерпевшую крушение «Селестину». Свет горел, но в коридорах не было ни души. Ни единый звук не нарушал тишины. Где-то на корабле, возможно, в своей каюте, находился главный инженер. Всю первую неделю ему предстояло дежурить. Члены экипажа почти все сошли на берег за исключением нескольких рабочих с камбуза и кое-кого из обслуживающего персонала.
Повесив на плечо сумку, я прошел через воздушные шлюзы и по коридорам станции, где сновали по своим делам служащие, направился к небольшому кабинету командующего.
– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил капрал, оторвавшись от компьютера.
– Мне нужен шаттл, который доставил бы меня на землю.
– Да, сэр. Минутку. – Спустя немного времени меня проводили в кабинет генерала Хо. На этот раз он оказался куда приветливее.
– Можете подождать здесь, командир, пока шаттл приготовят к отлету. Кофе? – Мы выпили с ним по чашке и поболтали.
– Сообщите, если вам еще что-нибудь понадобится, – сказал он на прощание. Генерал вел себя со мной, как с равным по рангу. И отвечал любезностью на любезность.
Шаттл оказался гораздо больше того, на котором я летел в первый раз, и на нем, кроме меня, не было пассажиров. Видимо, маленький шаттл улетел, а генералу Хо не хотелось меня задерживать. Пилот был тоже другой и не такой разговорчивый.
Очутившись на земле, я набрал полные легкие чистого свежего воздуха. По-утреннему ярко светило солнце, щедро даря тепло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57