– Я, честно, не хотел, я имею в виду, позже…
– Оставайтесь. – Я набрал код сейфа. Иногда неплохо быть старшим по рангу.
17
Кошмары ушли, но одиночество осталось. Однажды вечером после ужина я обнаружил, что спустился на второй уровень и направляюсь по восточному коридору к каюте Аманды Фрауэл. Нерешительно постучал в люк. Внутри звучал головид.
Она открыла дверь, и мы неожиданно оказались лицом к лицу.
– В чем дело, командир Сифорт? – Холодный тон больно ранил меня.
– Хотелось бы поговорить. Она помедлила:
– Я не могу запретить вам войти, командир, но говорить с вами не имею ни малейшего желания.
– Если не хочешь, я не буду входить, Аманда.
– Почему же? Сила – главный ресурс Военно-Космического Флота.
Я вздохнул. Мне и без того было тяжело.
– Не пора ли забыть о случившемся? Я хотел… Мне надо с кем-нибудь поговорить.
– Я никогда не забуду о случившемся, командир. Пока жива. – В ее голосе появились металлические нотки.
– Ты так уверена, что я поступил неправильно?
– Уверена! И вы тоже можете в этом не сомневаться. Извините, я закрою дверь.
Люк захлопнулся у меня перед носом. Я постоял немного и, ошеломленный, ушел. Не желая возвращаться на мостик и боясь одиночества в каюте, я побрел дальше по коридору. Словно по наитию спустился на третий уровень со смутным желанием увидеть шефа, услышать его голос, который всегда меня успокаивал.
Идя по круговому коридору третьего уровня, я услышал впереди смех. Из-за поворота несся мяч. Матросы иногда собирались по вечерам поиграть в футбол, хотя это считалось нарушением правил. Я инстинктивно отбил мяч и пошел за ним.
– Давай, врежь, Мори! Представь, что это голова командира Кида! – Послышался смех.
– Молчи, пока он и тебя не достал, – раздался чей-то насмешливый голос.
– Смирно! – крикнул кто-то. Мяч ударился о стенку и, отскочив, покатился ко мне. Я поставил на него ногу.
– Продолжайте. – Матросы больше не стояли по стойке «смирно», но ждали, когда я уйду. Я кожей ощущал их враждебность. Не следовало им мешать. Пойди я в другую сторону, не наткнулся бы на них.
– Когда-то я тоже играл в футбол. – Жаль, что ни у кого не хватало храбрости пригласить меня погонять мяч. В наступившей тишине кто-то вежливо спросил:
– Правда, командир?
– Это было давно. Можете продолжать, – сказал я и ушел так быстро, как позволяло мне мое положение. По пути к машинному отделению я не услышал больше ни звука. Макэндрюс находился внизу, в шахте синтеза, контролируя процедуру профилактического обслуживания клапана. Пришлось вернуться на первый уровень. Но на сей раз я выбрал западный коридор, минуя кубрики матросов.
Пройдя мимо мостика, я направился в сторону пустующих лейтенантских кают и кубрика гардемаринов. Я не решался постучать и стоял перед дверью, когда вдруг она распахнулась и появился улыбающийся Сэнди. Увидев меня, он невольно попятился и, перестав улыбаться, замер по стойке «смирно». Алекс вскочил с койки и тоже встал «смирно».
Дерек, скрестив ноги, сидел на палубе, держа в руках пару башмаков. Своей очереди ждали еще три пары. Он отложил в сторону крем и щетку и ловко поднялся.
– Вольно! – скомандовал я. Все вернулись к своим занятиям. – Как дела, ребята?
– Отлично, сэр. – Так хотелось, чтобы Алекс по-прежнему назвал меня мистером Сифортом.
– Где Вакс? – спросил я просто так, чтобы поддержать разговор.
– Мистер Хольцер ушел в кают-компанию пассажиров, сэр, – ответил Сэнди почти дружески, не то что Алекс, который не мог расслабиться.
– А чем занимается кадет?
Наступило неловкое молчание. По традиции офицеры не замечают кадетов. В разговор вмешался Сэнди.
– Мистер Хольцер сказал, что его туфли не блестят, как положено. Вот он и тренируется на наших, – Все было в пределах нормы.
– Хорошо. – Я осмотрелся. После капитанской каюты кубрик казался совсем маленьким. Я с трудом сдержался, чтобы не приказать заправить мою собственную койку.
Алекс бросил взгляд на свое плохо заправленное одеяло и отвел глаза.
– Спокойно, мистер Тамаров, это не проверка. – Я был очень обязан ему, поэтому добавил: – В последнее время я доволен вами, мистер Тамаров, впрочем, как и остальными.
– Благодарю вас, сэр, – последовал быстрый и вежливый ответ Алекса.
Надо было поощрить и Дерека.
– Вас это тоже касается, мистер Кэрр. Он быстро поднял глаза, убедился, что я не шучу, и, успокоившись, ответил:
– Благодарю вас, сэр. – Это прозвучало вполне искренне.
Пора было уходить. Заводить разговор или обмениваться мнениями не положено. Только любезностями.
– Возвращайтесь к своим занятиям, – Я открыл люк.
– Благодарим за визит, – выпалил Алекс. Это уже было кое-что.
– Последний. – Я просматривал список параметров со всеми отметками о проверке и замечаниями. Пилот кивнул:
– Да, сэр. На тысячу четыреста параметров всего девять «клопов».
Я поежился, вспомнив о воздухообменниках. Дарла вполне могла всех нас угробить.
– Хорошо, мы исправим их завтра.
Я снял с ночного дежурства пилота и главного инженера и сам тоже ушел, чтобы утром на свежую голову проверить каждую напечатанную команду.
В тот вечер я едва поборол искушение зайти в лазарет за очередной таблеткой. Я приказал бы дать ее мне, если бы даже доктор Убуру заколебалась. При одной мысли об этом я уснул как убитый.
Когда Рики принес завтрак, я сказал ему:
– Как только закончим с ремонтом, вы сможете принять присягу, мистер Фуэнтес. Он просиял, широко улыбнулся:
– Ну, я просто тащусь! Благодарю, командир! А скоро это будет?
– Завтра станете кадетом, как мистер Кэрр. А через месяц, надеюсь, дослужитесь до офицера! Он понимал, что я шучу, и сказал:
– Так быстро не бывает, сэр. Но я буду изо всех сил стараться. И через несколько месяцев, может, стану соответствовать. – Он помолчал. – А что, сэр, обязательно надо плакать?
Он меня озадачил.
– Что ты имеешь в виду, Рики?
– Ну, как Дерек. Когда он идет на склад, то всегда плачет. Мне тоже надо будет плакать?
– Да нет, по-моему, не надо. Ты слишком счастлив, чтобы плакать.
В голове у меня замелькали разные мысли.
– А откуда ты знаешь о Дереке?
– Я видел его, сэр, и слышал, как он плачет. Но ничего не сказал ему об этом.
– И не говори. Это приказ. Вы свободны, мистер Фуэнтес. Идите и учите присягу. Не выучите – не назначу вас.
– Есть, сэр! – Он выбежал почти вприпрыжку. Ах, если бы все проблемы решались так же легко!
Мы с главным инженером и пилотом заперлись на мостике, перевели Дарлу на ввод команд с клавиатуры, отключили системы безопасности, которые ранее восстановили, и приступили к работе. Я печатал на клавиатуре очередное исправление, главный инженер и пилот проверяли, и лишь после этого я нажимал клавишу ввода. Нам предстояло заменить всего девять параметров, но на это ушло около часа. Я хотел быть абсолютно уверен в том, что не допущена ошибка.
И вот мы закончили. На всякий случай я сделал новую копию входных параметров, и мы проверили каждый пункт, в который внесли поправки. Исправленные цифры появились на экране головида.
– Как вы считаете, джентльмены, можно включить ее «в линию»?
Пилот и главный инженер переглянулись.
– Мы выполнили все-пункты инструкции, – заметил мистер Хейнц. Главный инженер кивнул.
– Отлично.
Шаг за шагом мы восстановили Дарлу, реактивировав механизмы защиты и безопасности. Теперь оставалось вернуть ей индивидуальность. Я напечатал на клавиатуре:
«Восстановить сегмент речевого общения».
«Подтверждение: сегмент речевого общения восстановлен».
«Отменить выдачу ответов только в символьно-цифровой форме».
«Наконец-то! Подтверждаю: выдача ответов только в символьно-цифровой форме отменена».
Я напечатал:
«Отменить вывод ответов только на экран. Восстановить речевые функции».
– Есть восстановить речевые функции, командир, – Услышать снова ее голос было все равно что встретиться со старым другом.
«Отменить ввод команд только через клавиатуру», – напечатал я.
– Ты меня слышишь, Дарла?
– Конечно, слышу, мистер Сифорт. Зачем вы усыпили меня?
– Надо было кое-что проверить, Дарла. Пожалуйста, запусти тест самопроверки.
– Есть, сэр. Минутку. – Она помолчала. Мы ждали. – Проверка закончена, командир. Все нормально.
– Уф. – Напряжение постепенно спало. – Спасибо, шеф. И вам спасибо, пилот. Отлично сработано. Главный инженер встал:
– Если мы намерены входить в синтез, мне необходимо закончить профилактику.
– Вы свободны, и еще раз спасибо. – Он уже повернулся, чтобы уйти, когда у меня мелькнула мысль. – Дарла, какова базовая масса корабля?
– 215, 6 стандартной единицы, – раздраженно ответила она. – Сколько раз можно об этом спрашивать? – Главный инженер застыл на месте в нескольких метрах от люка. У меня волосы встали дыбом.
– Попытайся ответить еще раз, Дарла. Возьми данные из входных переменных.
– 215, 6 стандартной единицы. – Тон ее стал более холодным. – Как бы то ни было, масса является фиксированным, а не переменным параметром.
Глаза у меня полезли на лоб. Пилот выглядел так, как будто увидел привидение. Я сглотнул:
– Какова скорость обмена углекислого газа?
– Это вы меня спрашиваете, командир? 38, 9 литра. Все это есть в таблицах.
Я перевел взгляд с главного инженера на пилота, потом на клавиатуру. Пилот кивнул.
Я подошел к пульту и как мог спокойно сказал:
– Ввод команд только через клавиатуру, Дарла. Ответ выдавать на экран.
Мы не знали, что делать.
Убедившись, что Дарла нас не слышит и реагирует только на клавиатуру, мы стали совещаться, но на всякий случай отошли в самый дальний угол.
– Мы ведь сменили параметры, верно? Все это видели. – Я нуждался в поддержке.
– И они были восприняты, командир, – ответил пилот. – Я сделал новую распечатку. Взгляните. Мы перевели базовую массу из фиксированного параметра в переменную и одновременно сменили начальное значение.
В чем же дело? Меня била дрожь.
– У нее серьезные неполадки, – сказал Макэндрюс. – После активации она не видит сделанных нами изменений. Это серьезнее, чем просто порча входных данных.
– Сможем ли мы ее починить? Пилот покачал головой:
– Я даже не уверен, что удастся обнаружить причину.
– Хорошо, а как она запоминает параметры? – спросил главный инженер.
– В особом файле, – ответил Хейнц.
– В каком? Я вмешался:
– У вас есть идея?
Главный инженер пожал плечами:
– Когда мы просим ее вывести на дисплей переменные, она читает содержание файла. Нельзя ли проникнуть поглубже и посмотреть структуру файла?
– Попытаемся, – ответил я.
Мы снова осторожно раздели Дарлу. Это оказалось не очень трудно. И через час проникли на нужный уровень.
С руководством в руках пилот начал изучать банки данных Дарлы в поисках файловых директорий. Экран заполнили незнакомые мне символьные, шестнадцатеричные и десятичные величины. Лишь изредка появлялись привычные слова: эмоции/сегменты или переменные/ ввод. Они обозначали названия файлов в директориях.
Пилот рыскал по области памяти, указанной в руководстве. Наконец он остановился на двух файлах: параметры/ввод и переменные/ввод. Расшифровав последующий код, он определил файловые сектора и напечатал на клавиатуре полученные адреса.
Файл был длинным, около тысячи четырехсот входных величин. Он высвечивал каждую из них на экране и быстро переходил к следующей. Входные данные сопровождались английскими названиями: «Длина корабля – 412, 416 метра». Я никак не мог сосредоточиться, пока мы скользили по бесконечному массиву. Вдруг на экране появилась надпись: «Конец фаськи, Джори»!
– Черт возьми, что это значит? – испуганно воскликнул я.
Пилот закусил губу:
– Господи Боже мой, понятия не имею. Он нажал на клавишу. На экране появилось: «Неплохо для землянки, а?»
– Давайте назад.
Пилот послушно вернулся назад.
«Диаметр шахты 4, 836 метра. Смотри, какие си».
Главный инженер выругался. Я внимательно выслушал его, стараясь запомнить новые комбинации слов, которые в будущем могли оказаться полезными. Потом сказал:
– Выведите все три вместе.
Пилот Хейнц вывел на экран все три записи. «Диаметр шахты 4, 836 метра. Смотри, какие сиконец фаськи, Джори! Неплохо для землянки, а?»
– О Христос, – пробормотал пилот. – Вы только посмотрите! Они написали поверх метки конца файла!
– Объясните, – резко произнес я. – И хватит возмущаться!
Пилот Хейнц покраснел:
– Простите, сэр. В навигационной операционной системе «Навдос» данные хранятся в файлах, обычно в буквенном представлении, прямо как их записали. Компьютеры работают так быстро, а языковые интерпретаторы настолько совершенны, что в компрессии нет никакой нужды. Программистам намного легче проводить проверки, если им остается только выводить данные на экран и читать их.
– Ну и?..
– Все файлы кончаются меткой «конец файла». Кто-то сделал эти надписи поверх метки конца файла. Фиксированные параметры Дарлы хранятся как раз перед переменными. Из-за отсутствия метки она не могла отличить одни от других. И чокнулась! Ничего удивительного!
– Но кто это сделал? – спросил я. – И зачем? Главный инженер сердито сказал:
– В перерывах между путешествиями автоматический журнал Дарлы пересылается системным программистам в Луна-Централь. Если возникают какие-то модификации, постоянные параметры могут измениться. Программисты заносят новые данные в журнал, а потом ретранслируют его назад. В тот день они, должно быть, повеселились. – Лицо главного инженера, пока он говорил, заливалось краской.
– Программисты Военно-Космического Флота? – не поверил я своим ушам.
– Да, они, – выплюнул он. – Проклятые хакеры!
– Шеф! – возмутился я. С тех пор как Лига молодых хакеров проникла в банки данных Главной штаб-квартиры Объединенных Наций и стерла половину мировых налогов, слово «хакер» стало чуть ли не ругательным.
– Хакеры они и есть хакеры! – в сердцах ответил он. – Пусть Господь Бог проклянет их!
Это было богохульством, если, конечно, не понимать сказанное буквально. Что я и сделал, и произнес «аминь», дав понять, что воспринял его слова как молитву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57