Больше того, мы, живя в гостинице «Славянская
беседа», должны были смотреть этот фильм ежедневно по три сеанса, потому
что окно номера выходило как раз на экран летнего кинотеатра. Под конец м
ы знали наизусть каждый кадр, если даже не смотрели в окно, а просто так, по
звуку. «Вот сейчас он перепрыгивает через забор, Ц говорил мне мой напар
ник, лежа на койке. Ц Вот сейчас выглядывает из-за угла».
Ц Значит, следы остаются. А где же сами витамины? Директор еще раз показа
л глазами наверх и смущенно улыбнулся.
Ц Впрочем, Ц вдруг заговорил он горячо, как бы в стремлении оправдать в
се эти помидоры, черешни и смородину, не умеющие сохранить в себе витамин
ы, проходя, через огонь, воды и медные трубы, Ц впрочем, есть у нас одно сыр
ье, которое, что бы с ним ни делали, не теряет ни одной капельки своих витам
инов.
Ц Несмотря на огонь, воды и медные трубы?
Ц Несмотря ни на что. Его можно сушить, кипятить, толочь в порошок, травит
ь уксусом… Наверно, вы догадываетесь, что это перец, обыкновенный красны
й перец, либо сладкий, либо лютый.
Перца в Болгарии едят очень много. В нескольких домах, где перец нам особе
нно понравился, я по своей всегдашней дотошности спрашивал у хозяев реце
пты приготовления. Из нескольких рецептов, очень похожих друг на друга, в
моем представлении сложился способ, которым я хочу поделиться.
Спелые стручки сладкого перца немного обжаривают на сухой сковороде ил
и плите, чтобы кожица прикипела и запеклась. Теперь стручок очень легко о
чистится от кожицы. Очищенные от кожицы и от семян стручки заливают холо
дным раствором: одна часть растительного масла, две части уксуса. Соль, са
хар по вкусу, чеснок. Держать в растворе одни сутки. Потом вынимать, отряхи
вать от раствора, укладывать в стеклянную посуду и доверху заливать раст
ительным маслом. Сохраняется в течение года, до петрова дня, говорила хоз
яйка. Но, конечно, у вас до петрова дня он не достоится, вы съедите его гораз
до раньше.
Жгучий, или будем говорить по-болгарски, лютый, перец заготовляют таким ж
е образом. Он теряет немного своей лютости, и его едят за обедом, вприкуску
с мясными блюдами. От семян и веточек его не очищают, именно за веточку-то
и берут во время обеда.
Я сначала откусывал по миллиметрику и ужасался, когда мои болгарские дру
зья отправляли в рот целый стручок. Это мне казалось вроде фокуса в цирке,
когда глотают шпаги, горящую паклю, пьют горящий керосин и т. д. К концу пое
здки я сам сделался таким фокусником и не мог уж съесть ни обеда, ни ужина,
не попросив себе шесть-восемь стручков лютого маринованного перца.

ЭТЮД АРОМАТИЧЕСКИЙ

Когда турки завоевали столицу Византийской империи Ц Константинополь
, им в руки достался и первый по значению православный храм Ц знаменитая
Святая Софья. Они, магометане, при их абсолютной нетерпимости к другим ре
лигиям, особенно к христианской, должны были срыть этот храм с лица земли
да еще и провести борозду плугом на месте, где он стоял.
Но турки решили сохранить великолепное здание, переосвятив его в мечеть
. Султан, между прочим, приказал омыть все здание розовым маслом, чтобы, зн
ачит, уж вовсе не пахло никаким православием. Где-нибудь можно найти (я те
перь забыл), сколько бочек или тонн понадобилось для этой санитарно-симв
олической процедуры.
Я вспомнил об этом на опытной станции под Казанлыком, после того как сотр
удница станции на прощание дала мне лоскуток бумажки величиной с ноготь
мизинца, капнув на него (вернее, помазав стеклянной палочкой) розовым мас
лом.
Бумажку надлежало спрятать в карман, чтобы в течение нескольких дней там
, в кармане, держался драгоценный аромат. Восточная пословица гласит: «Им
еющий мускус в кармане не кричит об этом: запах мускуса говорит за него».

Именно бумажка-то, чуть-чуть помазанная розовым маслицем, и натолкнула м
еня на сопоставление. Если уж такая капля розового масла кажется драгоце
нной и чуть-чуть перемаслить бумажку считается расточительством, каков
же был размах у турецкого султана, омывшего маслом самое грандиозное зда
ние Константинополя.
У каждой страны при всем богатстве или, скажем, при всем разнообразии бог
атств и ярких особенностей всегда найдется какая-нибудь особенная особ
енность. Ну там, допустим, русская икра, французское вино, чешское пиво, ав
стралийская шерсть, исландская селедка, голландский сыр, греческие масл
ины, швейцарские часы, финские лыжи, норвежские рыболовные крючки, немец
кая оптика, венские вальсы, неаполитанские песни.
Для Болгарии Ц розовое масло. Оба раза я был в Болгарии осенью (в последни
й раз на грани осени и зимы) и, разумеется, знаменитой Розовой долины в ее п
олном, цветущем, благоуханном блеске не видал. Больше того, когда мы спуст
ились с Шипкинского перевала вниз, к городу Казанлыку, долина оказалась
припорошенной первым (очень временным, впрочем) снежком. Какие уж тут роз
ы! Все же нельзя было совсем не поинтересоваться, проехать мимо.
Вот сотрудница опытной станции и показала нам неоглядные дали, занятые п
од розовые плантации. Кусты растут ровными, убегающими вдаль рядами, как,
скажем, чай в Грузии или как росла бы черная смородина.
Надо заметить, что пышно цветущие, декоративные розы, так сказать, розы-ар
истократки (а их ведь сотни сортов), почти совсем бесполезны с точки зрени
я розового масла. Казанлыкская роза Ц роза-скромница, роза-труженица. Та
к ведь очень часто бывает в жизни Ц либо красота, либо польза. Напоминая о
б этом, я вовсе не хочу принизить какую-нибудь одну сторону. Каждый из нас
ни разу, может быть, не видел, не держал в руках ни грамма розового масла и н
е страдал от этого, но зато десятки и сотни раз наслаждался красотой цвет
ов. Мне, во всяком случае, легче представить мою жизнь без зеленоватой жид
кости, заключенной в стеклянный сосуд, чем без мудрого разнообразия цвет
ов на земле, без их великой облагораживающей красоты. Отдавая должное ве
сьма полезной казанлыкской розе, не будем упрекать желтые, чайные, махро
вые, черные, белые и прочие розы за то, что «недостаточно эфироносны», за т
о, что существование их на земле в некотором роде попахивает тунеядством
и пора бы-де заставить их производить розовое масло.
Страничкой раньше я сказал про розу: «кто» вместо «что», то есть как если б
ы про одушевленный предмет. Это я под влиянием сотрудницы, провожавшей н
ас, под влиянием ее отношения к розе. Сотрудница, например, говорила:
Ц Когда роза цветет, она хочет, чтобы было много влаги в воздухе. Особенн
о ей нравится туманное утро. Поэтому наша казанлыкская роза цветет с кон
ца мая до двадцатого июня. Свои бутоны она раскрывает рано утром. Надо обр
ывать лепестки до восхода солнца. Потом масло начнет улетучиваться. Вы ж
е знаете, как пахнут розы на солнце.
Обрывают розовые лепестки только руками, никакая механизация невозмож
на. С одного гектара мы собираем две с половиной тонны розовых лепестков (
вот это сырье!); из трех тонн лепестков мы получаем один килограмм масла, о
дин килограмм масла стоит пять тысяч левов (около шести тысяч рублей на н
аши новые деньги). Розовое масло идет исключительно на экспорт. В 1917 году в
Болгарии было 9 тысяч гектаров розовых плантаций. В 1944 году Ц пять гектаро
в. Теперь около трех с половиной тысяч.
Сначала производили исключительно розовую воду. Она идет в медицину, в к
ондитерскую промышленность, в косметику. Потом заметили, что на розовой
воде плавают капельки масла. Теперь вода Ц вторичный продукт.
Опытная станция изучает болезни, вредителей, агротехнику. Собственно, дв
е главных половины вопроса: во-первых, зачем и где образуется масло и, во-в
торых, каким способом получать его побольше. Я не уточнял, но, сдается, что
вторая половина вопроса решается успешнее первой.
Аппаратура несложная, перегоночная: котлы, трубы, пар, его охлаждение, кап
ельки драгоценной жидкости.
Когда происходило вручение упомянутого мной лоскутка бумажки, разгово
р расширился, захватив краем эстетическую сторону розового цветка. Я всп
омнил о том, что садоводы, как ни бьются, не могут вывести голубого сорта р
озы. Сотни, многие сотни оттенков и сортов, а голубой не дается в руки, разж
игая азарт, возбуждая энергию любителей.
Ц У нас есть голубая роза, Ц возразила мне девушка.
Ц Не может быть! Ц Почва подо мной заколебалась. Дело в том, что на этой г
олубой розе, вернее, на невозможности вырастить ее, я построил одно свое с
тихотворение. Зачеркивать его было очень жалко.
Ц Ну да, Ц убеждала девушка, Ц есть голубая роза.
Мы подошли к кусту. Но роза теперь не цвела, и наш спор никак не мог бы решит
ься. Но тут вспомнили, что на станции есть альбом. Скорее раскрыли его на н
ужной странице.
«Вздох облегчения вырвался из моей груди», Ц как написали бы в старинно
м романе. Роза была вовсе не голубой, а сиреневой, лиловой, скорее даже фио
летовой.

ЭТЮД ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ


Михаил Михайлович Пришвин однажды написал, что долгое время в его жизни
был небольшой пробел: все не удавалось вместе с археологами покопаться в
земле. Ну там курганы, древние захоронения, черепки, кости…
У каждого из нас, наверно, есть такие пробелы. Каждый человек умирает, не у
видев на земле большую часть того, что есть, не прикоснувшись к большей ча
сти дел, которыми занимаются люди.
Мне, например, не приходилось до сих пор бывать в настоящих пещерах. Читал
в книгах про сталактиты и сталагмиты, подземные озера и реки, про заманчи
вые путешествия в глубь земли. В книжках, читанных в детстве, все эти пещер
ы были связаны с тайнами, с кладами, с таинственным исчезновением людей, с
о скелетами, находимыми в глубине пещер. Красота пещер была между прочим.

Люди живут на земле, редко думая о том, что у них под ногами, под деревнями, л
угами, пашнями, рощами, реками или даже морями скрывается что-то такое, чт
о может быть интересным или даже красивым. Полезные ископаемые Ц это по
нятно. Где-то внизу залегают каменный уголь, нефть и железные руды. Но что
бы сказочные дворцы…
Правда и то: находясь в настоящей пещере, забываешься и с трудом представ
ляешь, что наверху суетятся в изнурительной суете миллиарды живых сущес
тв, руководящихся в своем поведении все больше минутными да часовыми стр
елками. Иногда поглядывают даже и на секундную.
Здесь своя мера времени. С каменного свода, с высоты, допустим, двадцати ме
тров падает капля. Через некоторое время (не имеет значения, через какое) о
на упадет вновь. Можно поручиться только в одном Ц промежутки между кап
лями абсолютно одинаковые. Капли падают восемнадцать миллионов лет. В не
й, крохотной капельке воды, растворена крупица (ну какая там крупица, моле
кула!) извести. Упала капля на каменный пол подземного зала, разлетелась в
дребезги, растеклась в мокрое пятно. Так бы и не было навеки ничего, кроме
мокрого пятна. Но, чу, точно на это же место падает новая капля. Не было бы ни
чего и теперь, упади хоть сто капель, хоть тысяча. Разве что продолбилась б
ы со временем в камне маленькая ямка, исходя из пословицы Ц мала капля, но
камень долбит.
Происходит нечто противоположное. На месте падения капли появляется бе
ленький бугорок. Микроскопическая частица извести, растворенная в капл
е, умудрилась зацепиться за камень, остаться на месте падения капли. Торо
питься некуда, если, допустим, восемнадцать миллионов лет. И вот посреди с
ерого, черного даже, каменного зала вырастает ослепительно белая, как бы
вся в инее каменная сосна высотой и размахом ветвей с настоящую земную с
осну, выросшую на отшибе от леса на солнечном и ветровом приволье.
В том месте, откуда капля падает, тоже начинает расти причудливое образо
вание вроде сосны, но только острием книзу.
«Кап да кап» работает время-зодчий, куда ему торопиться. Здесь по-новому
осмысливается выражение, которое я однажды услышал от профессора-геоло
га: «За последние 7Ц 8 миллионов лет, Ц сказал профессор, Ц на земле ничег
о существенного не произошло».
Снаружи обыкновенный каменный холм серого тона, редкая трава. Узкого, тр
еугольного хода внутрь земли сразу и не заметишь. Пригибаемся и пролезае
м в темноту. Ноги слышат резкий, скользковатый уклон вниз. Впрочем, вот сту
пеньки. Пещера благоустроена для посещения туристов.
Испокон веков люди отправлялись в пещеры с факелами. Говорят, совсем дру
гое дело, когда факелы и красные отблески, пляшущие на белых причудливых
колоннах подземных дворцов, в то время как своды и все впереди и все позад
и тонет во мраке, устоявшемся за миллионы лет. И тишина здесь тоже устоявш
аяся, и совершенно неподвижный, миллионы лет неподвижный воздух, всегда
одной и той же температуры Ц 13 градусов (для той пещеры, в которой мы были,
разумеется). Попадалось и пещерное озеро, по-новому играли в нем черно-кр
асные факелы.
Говорили, что можно было попросить устроителей экскурсии, и они могли бы
устроить прогулку с факелами. Но мы не догадались попросить, путешествов
али вполне современно и цивилизованно.
Экскурсовод, шедший рядом с нами, шарил рукой впотьмах, ища переключател
ь, впереди раздавался легкий гулкий щелчок, как бы крохотный взрывик, и вд
руг, именно вдруг, как может быть только в сказке, из кромешной (на этот раз
уж безо всякой метафоры кромешной) тьмы возникало волшебное царство, кот
орое ни в сказке рассказать ни пером описать: дворцовый зал метров тридц
ать, а то пятьдесят в длину, метров пятнадцать-двадцать в высоту.
Лампы были устроены так, что их самих вовсе не было видно. Они лишь подсвеч
ивали то стены пещерного зала, то наиболее красивый сталагмит. Иногда он
и подсвечивали сталактиты и сталагмиты сзади, причудливые образования
виделись силуэтно.
Когда мы миновали один зал, свет в нем гас. На некоторое время мы оставалис
ь в полной пещерной темноте и тишине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17