Тут есть все, рекомендую друзьям 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


«Пришли ее ко мне, – написала она в письме. – Я уже говорила и прежде: свежий воздух Даунса вернет ей здоровье».
Джон показал Элейн письмо и улыбнулся, заметив внезапное оживление в ее глазах, когда она глянула на него.
– Мне можно принять приглашение?
– Конечно, можно. Проводи лето с сестрой, а потом осенью мы вернемся в Фозерингей вместе.
Он не высказал мысли, пришедшей ему в голову: «А потом, Элейн, ты станешь моей женой по-настоящему».
IX
Замок Брамбер, Суссекс. Июль 1232
Когда Элейн проехала мосты, охранявшие замок Брамбер с холма, в лучах летнего солнца он показался Элейн очень большим и богатым; Брамбер высился на берегах одного из рукавов реки Адур. Расположенный в шестидесяти милях от Лондона, большой замок царил над этой областью Суссекса и смотрел на набережные, где кипела работа и швартовались несколько судов, пришедших сюда во время прилива. На расстоянии мягкие очертания холмов Даунса терялись в мареве солнечного света.
Элейн бросилась в объятия Маргарет, и после бурных приветствий та наконец высвободилась из объятий сестры. Высокая, рыжеволосая, как и Элейн, энергичная Маргарет заражала Элейн своим возбуждением.
– Идем, я познакомлю тебя с моим Джоном. – И она повела ее к крепостной башне.
Джон де Броуз, двадцатипятилетний мужчина, который был всего на год старше жены, ждал наверху лестницы.
– Леди Хантингтон, – промолвил он и, наклонившись, официально поцеловал ей руку, а затем выпрямился и дружелюбно улыбнулся ей.
Сердце Элейн почти остановилось: те же глаза, тот же поворот головы. Он так походил на своего покойного кузена Уильяма, что от неожиданности она едва не потеряла дар речи.
– Элейн? – Маргарет взяла ее за руку. – С тобой все в порядке? Иди сюда, я познакомлю тебя с мамой Джона, Матильда, леди де Броуз. – И она вложила руку Элейн в руку дамы, стоявшей позади Джона. – Мама, это моя знатная младшая сестра!
– Я рада, что ты навестила нас, моя дорогая. – Матильда де Броуз улыбнулась. Ее обрамленное белоснежным покрывалом лицо было еще не старым, а глаза – темными и живыми. Тепло обняв Элейн, она взяла ее под руку со словами: – Пойдем в дом и выпьем прохладительного, а потом можешь сплетничать с сестрой, сколько пожелаешь!
– А у тебя приятная свекровь, – скромно сказала Элейн, как только леди де Броуз оставила их наедине. – Я боялась, как бы она меня не возненавидела.
– Возненавидела тебя? – Маргарет удивленно воззрилась на нее.
– Кузина твоего мужа, Изабелла, винит меня в смерти сэра Уильяма. – Элейн, поникнув, стояла перед своей сестрой, сняв мягкие перчатки для верховой езды.
– Но почему? – Маргарет задумчиво посмотрела на нее.
Теперь была очередь Элейн удивляться.
– За то, что я застала их в постели. – Она с вызовом подняла голову. – Это ведь я сказала обо всем отцу.
– Понятно. – Маргарет задумчиво закусила губу. – Я так плакала, когда узнала, что папа посадил маму в тюрьму. Она была ему всегда так верна, так покорна. И в любви тоже. Было трудно поверить, чтобы она была способна на что-либо подобное. Конечно же, в этом виноват Уильям, должно быть, это он так очаровал ее.
Она слегка наклонилась и поймала руку Элейн.
– У Уильяма де Броуза было мало друзей в Брамбере, Элейн, так что тебе здесь нечего бояться. Его отец Реджинальд завладел наследством Джона, а Джон и его мать много лет боролись, чтобы вернуть его. После смерти дедушки и бабушки Джона, когда семья была восстановлена в правах, король вернул земли де Броуза дяде Джона, епископу Гилу, поскольку Джон был еще малолетним и находился под опекой отца Мэтти. Но после смерти епископа король их передал Реджинальду, а не законному наследнику Джону. Это было несправедливо. – Она состроила гримасу. – Но как бы то ни было, на сегодня довольно разговоров о семье. А теперь познакомься с моим сыном, Уиллом. – Она вновь обняла Элейн. – Подумать только, ему почти девять! Я чувствую себя такой старой оттого, что у меня такой взрослый сын и наконец выросла моя малышка сестра!
А выросла ли она? Тем вечером Элейн сидела в комнате, которую отвели ей и ее горничным в большой сторожевой надвратной башне крепости, и внимательно всматривалась в отполированный металл зеркала, вынутого Лунед из ее ларца.
В тот день Джон де Броуз встретил ее, едва она вышла из большого зала после обеда. Он взглянул на нее с тяжелой улыбкой.
– Я и не думал, что у Маргарет такая красивая сестра, – мягко произнес он, – и как только лорд Хантингтон мог отпустить вас?
– Мой муж ожидает приезда короля в Вестминстер. Он встретит меня там, – вспыхнула Элейн.
– Вот как. – Джон насмешливо осмотрел ее. – Тогда он глупец. Если бы вы были моей женой, я бы с вас глаз не спускал. – Он мягко, но твердо положил руку ей на плечи. Она нервно сглотнула, непривычная к такому откровенному флирту, отчасти смущенная, отчасти возбужденная его вниманием.
Сэр Джон, как и его кузен, сэр Уильям, был мужчиной хорошего сложения, сильным, мужественным, полным энергии. Внезапно Элейн привиделся любовник ее матери, склонившийся над ее телом, и она закрыла глаза, почувствовав легкое головокружение от противоречивых и странных чувств, овладевших ею.
Он заметил ее колебание, почувствовал легкую дрожь, охватившую ее с приливом воспоминаний.
– Вам плохо? – Он снял руку с ее запястья и подставил ей локоть. Сквозь шелковую ткань рукава она почувствовала силу и тепло его пальцев.
– Со мной все в порядке. Где Маргарет? – Голос Элейн казался странно безжизненным.
Он улыбнулся.
– Она чуть отстала и идет вместе с мамой. Или вы боитесь оставаться наедине со мной? – поддразнил он ее, и она вновь покраснела.
– Конечно, нет…
– Я вижу, мне следует держаться подальше от вас, маленькая сестрица. – В его тихом голосе чувствовалось восхищение. – Вы почувствовали свою силу соблазнительницы и теперь собираетесь испробовать ее на мне.
Не обращая внимания на ее протест, он взял ее под руку, и они остановились, ожидая, когда из залы выйдут его жена и мать.
Интересно, он и вправду считает ее красивой или только дразнил ее? Элейн встала перед зеркалом так, чтобы лучше разглядеть лицо. Она увидела пару больших зеленых глаз с темными ресницами и широкими раскосыми бровями, носик, вздернутый, как у ребенка, но уже свидетельствовавший о сильном характере; на скулах играл румянец. У нее была длинная, тонкая и белая шея, скрытая вуалью, широкий и гибкий рот, готовый то рассмеяться, то рассердиться. Элейн нахмурилась и заметила, что становится хуже видно; затененная комната за ней погрузилась в темноту, и нечеткое отражение в зеркале ее не показывало, однако в сумраке она заметила какое-то движение. Отложив в сторону зеркало, Элейн обернулась. В комнате была только Лунед, низко склонившаяся над сундуком и убиравшая какие-то вещи. В углах комнаты никого не было.
Той ночью, лежа в постели, она думала о Джоне де Броузе, сравнивая его сквозь сон со своим мужем. Этот Джон самоуверен, нахален и без всяких усилий привлекателен и кокетлив. Он знал, как соблазнить и как польстить. Ее Джон был совсем другим: спокойным, серьезным, но добрым. Он был жестче, но и нежнее, и по-своему красивее. Тайно обняв себя под ночной сорочкой, она закрыла глаза и попыталась вообразить, как будет ее целовать – по-настоящему целовать – Джон де Броуз, но внезапно открыла глаза и содрогнулась от нахлынувших воспоминаний о ее матери и Уильяме. Она постаралась загнать их обратно и снова прижалась к подушке. Когда ее глаза закрылись, она поклялась, что никогда, никогда не будет проделывать это ни с кем.
Однако во сне ей все же кто-то привиделся, и он держал ее на руках и целовал. Этот кто-то был частью ее самой, без него ей было бы очень одиноко. Лицо его не напоминало ни Джона Шотландского, ни одного из братьев де Броуз, и наутро она совершенно забыла об этом сне.
X
Элейн было холодно. В маленькую беседку на окраине сада ярко светившее солнце еще не проникло. Она посмотрела на небо, но в его ярко-голубой лазури не было ни облачка. Где-то теплая дымка уже дрожала на холмах Даунса. Элейн отложила рукоделие на скамейку возле себя и огляделась по сторонам. Маргарет и Мэтти были заняты в гардеробной, просматривая месячные счета вместе с управляющими. Уилл занимался с воспитателем, так что она могла нежиться на солнышке под предлогом занятия вышиванием. Джона нигде не было видно. За последние несколько недель она привыкла искать его, заигрывать с ним, проверяя, возникает ли в его присутствии странное чувство волнения, удивительно схожее с переживаниями, которые охватывали ее рядом с сэром Уильямом. Но все же это были другие, более бурные и пугающие чувства. Она чувствовала, как румянец заливает ее щеки даже здесь, в саду, и решительно отбросила все мысли об этом. Ведь де Броуз был мужем ее сестры. Она любила свою сестру и ее сына, с которым часто играла. Она восхищалась Мэтти де Броуз, с теплом и нежностью относившейся к одинокой девочке. (Ведь Элейн и в самом деле была одинокой, хотя, к ее удивлению, с возрастом она все больше полагалась на силу и дружбу своего мужа.)
Элейн задумчиво взглянула на вышивку, лежавшую у нее на коленях. Сначала она думала, что им всем очень хорошо живется в Брамбере, но со временем стала чувствовать всю подоплеку того напряжения, которое возникало из-за нее. Мэтти волновалась и расстраивалась из-за сына. Уилл был просто испорченным и изнеженным мальчиком, а Маргарет и Джон, внешне такие внимательные к ней, внутри все же были несколько отстраненными. Маргарет не особенно делилась с ней своими секретами – они расстраивались, что у них не было детей после Уилла, что Джон заигрывает с другими женщинами. Последнее замечание смутило Элейн и бросило ее в краску. Заметив ее, Маргарет рассмеялась и заключила ее и объятия.
– Считай это комплиментом, Элли. Он проявляет интерес лишь к самым красивым женщинам. – После недолгой паузы она взяла сестру за руку. – Ты счастлива с лордом Хантингтоном? По твоим словам, он производит впечатление доброго и чуткого мужчины. По твоим рассказам выходит, что он добрый и чуткий. – Тон, которым она произнесла эти слова, немного говорил о ее собственном муже. Элейн спросила себя, не переоценивает ли она сама Джона де Броуза. Он казался таким привлекательным, таким деликатным.
– Маргарет, а ты любишь своего Джона? – Элейн с тревогой посмотрела на сестру.
Маргарет засмеялась.
– Конечно, я люблю его, – с готовностью ответила она. – И я счастлива. Все ведь могло быть гораздо хуже. Я слышала, что лорд Хантингтон часто болеет, Элли. Это правда?
Эллен кивнула, не осознавая, что, когда она думает о нем, глаза выдают ее тоску.
– В последний раз заболела я, но вообще он много болел. Хотя знаешь, когда я уезжала, он был здоров.
Маргарет улыбнулась.
– Тогда давай помолимся Пресвятой Богородице, чтобы она сохранила его здоровье, как я ежедневно молюсь о своем муже. – И она опустила глаза. – Король обещал мне, что если что-то, не приведи Пресвятая Богоматерь и все святые… если что-то случится с Джоном, – ее охватила дрожь, – то король не будет заставлять меня выходить замуж за кого-то, кто мне не нравится. Ты должна добиться того же, Элейн. Если что-нибудь случится с твоим Джоном, пусть наш дядя Генрих не заставит тебя выходить замуж против твоей воли.
– Но ведь это ужасно. Словно я ожидаю его смерти. – Элейн вздохнула.
– Мужчины ведь умирают, если не от болезни, то в битвах, Элейн. Так же, как женщины умирают в родах. На то воля Божия, и лучше всего быть готовым к тому. – Маргарет пожала плечами.
Элейн неохотно взяла иголку и зажмурилась от яркого света, когда начала ровными маленькими стежками вышивать по мягкому голубому шелку. Ей нравилось это спокойное место: с высоты холма, на котором возвышался замок Бамбер, она могла видеть весь Дауне. И хотя эти холмы нисколько не походили на большую гору Ир-Виддфа, они смотрелись веселее, чем равнинные земли, составлявшие большую часть владений ее супруга. А южнее, за оживленными гаванями и широким изгибом Адура с его приливами и отливами, было море. Сейчас она почти чувствовала острые солоноватые брызги, несмотря на отлив, превративший полноводную реку в узкий ручеек, в котором парусные и гребные суда, стоявшие у пристани, ждали следующего прилива.
На ее вышивание упала тень. Вновь холодное дыхание коснулось ее кожи, хотя на небе не было ни облачка. Какое-то мгновение она сидела неподвижно, потом воткнула иглу в свое рукоделие и опять убрала его; сердце ее часто билось. Похоже, что здесь, в пустом саду, рядом с ней находился кто-то еще. Элейн закрыла глаза под наплывом переживаний, захвативших ее: это были беспокойство, гнев, любовь, страх – самый настоящий страх.
– Что это? Где вы? Кто вы? – Она заметила, что заговорила вслух. В ответ лишь колыхнулась тишина.
Элейн огляделась вокруг. Подле нее слегка заволновались аккуратно подрезанные кусты тимьяна и иссопа, зашевелились бледные листья калуфера.
– Что это? – прошептала она испуганно. – Кто ты?
Стояла напряженная тишина, и даже крики и суета во дворе замка за живой изгородью улеглись.
– Пожалуйста… – Элейн отодвинулась со скамейки: руки ее дрожали. – Прошу вас, скажите, что вы хотите от меня?
Ответом была все та же тишина.
– Что с тобой, Элейн, дорогая? С кем ты разговариваешь? – Шелестя расшитой цветами юбкой, Матильда пронеслась через квадратную изгородь, огораживающую сад, и осмотрелась.
– Простите. Я думала… я думала, что здесь кто-то есть… – Мертвенно-бледная Элейн посмотрела на нее.
Вверх по мостовой проехала повозка, гул тяжелых колес перекрывал голоса возчиков. Видение оставило маленький сад.
Мэтти подвела девочку обратно к скамье и села рядом с ней. Она поднесла к глазам вышивание Элейн и критически рассмотрела его.
– Ты хорошо вышиваешь. Славная работа. – Аккуратно сложив его, она взяла Элейн за руку. – Ну и кто же, по-твоему, был в саду?
– Не знаю. Было какое-то странное ощущение… – Элейн пожала плечами. Она застенчиво посмотрела на пожилую женщину, горя желанием кому-то довериться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72


А-П

П-Я