https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Lemark/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Засаженные злаками полоски земли зеленели после недавних дождей. Вскоре они оставили вдалеке высокие горы Уэльса, а вместе с ними всякую надежду на возвращение домой. Они не получили ни слова в ответ от Эиниона – он не оставил им надежды и не объяснил, что же именно расстроило его планы освобождения Элейн. Ронвен часто поглядывала на Элейн, ехавшую на буланой кобыле в нескольких шагах за своим мужем, одетую по случаю ливня в плащ, и гадала, какие же мысли сейчас занимают ее дитя.
С каждым шагом путешествие все больше отдаляло их от родного дома, от земли предков; оно вело их к новой, незнакомой жизни. Всю дорогу Элейн молчала, лишь изредка бросая взгляд то направо, то налево, чтобы подметить ту или иную особенность пейзажа, открывавшегося по пути. Ее переполняло чувство безысходности, быстро сменившее первоначальное радостное возбуждение, с каким они отправились в путь. За те долгие дни, что она сидела в седле, пока они медленно, но неумолимо ехали на юг, а потом на восток, тяжкое бремя легло на ее хрупкие плечи, и у нее было время все обдумать. Ее неоступно преследовали образы, мучившие ее и прежде: красивое лицо сэра Уильяма в постели ее матери и печальная улыбка, с которой он шел на казнь. Знал ли он? Знал ли он о том, кто предал его?
Вновь и вновь она старалась не думать о том ужасе, силилась побороть чувства вины и раскаяния, переполнявшие ее. И вновь ей это не удавалось. Час за часом – или, быть может, так казалось Ронвен – лицо Элейн становилось все более измученным и бледным, а круги под ее глазами – все темнее.
XII
Замок Фозерингей. Июль 1230
– Я получил письмо от твоего отца. – Спустя три недели после приезда в Фозерингей лорд Хантингтон позвал Элейн к себе.
У него был все еще усталый вид после долгого путешествия, но боль и страдание, которые он читал в глазах девочки, заботили его гораздо больше, чем ухудшение собственного здоровья. Ее лицо на миг озарилось, когда он упомянул об отце, и она с готовностью подошла к нему. В конце концов, ведь он так же скучает по ней, как и она по нему, и, должно быть, зовет ее вернуться домой. Вперив глаза в лицо мужа, Элейн ждала, что он вручит ей письмо, но он лишь помахал им в вытянутой руке. Оказалось, что в длинном послании нет ни известий для дочери Ливелина, ни каких-либо новостей из дома, о которых он мог бы рассказать ей. Кроме одной.
– Отец пишет, что твой брат Даффид вскоре возьмет в жены Изабеллу де Броуз, – сказал он после короткой паузы. – По-видимому, для этого брака нет никаких препятствий. Она только что приехала в Абер.
– Изабелла? – Казалось, новость поразила Элейн. – Я хотела бы побывать на ее свадьбе. – Где-то в глубине души у нее еще теплилась надежда, что отец смягчится и позволит ей приехать на свадьбу, о которой они с Изабеллой так долго мечтали и строили планы.
– Уверен, ты вскоре ее увидишь. – Вместо того чтобы передать письмо Элейн, лорд бросил его в ящик и запер на ключ, а затем с улыбкой повернулся к ней. – Ну как тебе нравится эта часть Англии? – спросил он.
– Очень нравится, милорд. – Она удрученно отвела глаза от ларца, в котором исчезло письмо, стараясь скрыть свое разочарование, и выдавила из себя скромную улыбку. До сих пор она так мало видела. Все время лили дожди, так что она не могла ездить верхом, но комнаты, в которых разместили ее, Ронвен и горничных, показались Элейн очень удобными и богато обставленными. Фозерингей, один из главных замков во владении дома Хантингтон, представлял собой большую каменную крепость, построенную на берегу реки Нин в Нортгемптоншире, стоявшую в обширных владениях графов: это были пойменные луга, чарующие просторы полей, болот и лесов. Вблизи стен замка была маленькая деревушка с церковью и клюнийским женским монастырем.
В Фозерингее было порядочное поместье, и вскоре хозяйственные дела вошли в свою обычную колею. Лорду Хантингтону принадлежали богатые поместья; хозяйство его превосходило владения его отца, но все это казалось странным и чуждым Элейн. Помимо присутствия Ронвен, единственным утешением для нее оставалось то, что ее муж пока не выказывал ни малейшего желания увлечь ее в постель. Ее комнаты располагались вдалеке от комнат лорда.
По его предложению она стала осматривать замок – иногда с горничными, иногда в обществе Лунед, а иногда одна. Она нашла путь к конюшне и к стенам замка, откуда открывался красивый вид на окрестности, наблюдала, как густой предрассветный туман парным молоком стелется по заливным лугам и из общей белизны едва заметно выделяются заросли ивняка и ольшаника. Элейн обследовала башни и жилые комнаты, застенчиво улыбаясь мужчинам и женщинам, встречавшимся ей, пока она заглядывала то на кухню, то в пекарню, то в пивоварню, то на склады, то на крепостные валы, то в часовню. Она вязала, читала и рассеянно играла в игры с Лунед, время от времени ездила верхом. Вестей из Абера больше не поступало; Элейн оказалась словно в другом мире.
Джон предоставил ей, как ему казалось, достаточно времени, чтобы обустроиться на новом месте и привыкнуть к нему. Затем он послал за Элейн.
– Со временем ты осмотришь все мои замки, но пока что пусть все идет своим чередом. Мое хозяйство ведут толковые управляющие. Они могут одновременно научить этому и тебя. Можешь продолжать свои прежние занятия, читать и, конечно, выезжать верхом, когда тебе захочется.
Через всю залу он подошел к огню, тускло тлевшему в очаге, на мгновение посмотрел на него, стараясь как можно осторожнее выбирать слова.
– Пока мы наедине, я хотел бы кое о чем поговорить с тобой, Элейн, – сказал он, нахмурясь. – Мне говорили, что тебя мучают ночные кошмары. Что беспокоит тебя? – Он подождал, надеясь, что она доверится ему и ответит.
– Кто сказал вам об этом? – Она побледнела.
– Одна из твоих горничных говорила об этом моему лакею. – Он повернулся к ней с нежной улыбкой. – Здесь сложно хранить секреты, особенно те, которые, уверен, у вас были в Абере.
Он думал, что успокоит ее, но его слова произвели обратный эффект. Девочка стояла, будто парализованная, и не мигая смотрела ему в лицо.
– Если все дело в… – Он поколебался, в растерянности подбирая слова. Он заметил, как она отстранилась от его прикосновения, и почувствовал ее физический страх перед ним как мужчиной. – Если все дело в том, что тебе предстоит стать моей женой, то не стоит беспокоиться. – Эту тему мужчины обычно не склонны обсуждать, но ее беспомощность до глубины души тронула его. – Мы не станем по-настоящему мужем и женой, пока ты не будешь к тому готова, – промолвил он с улыбкой, ободряюще глядя на нее.
На мгновение она посмотрела прямо в его глаза, и к чувству облегчения, вызванному смыслом его слов, примешалось что-то еще, что-то, сразу ставшее потаенным.
– Не раньше, чем я буду готова, милорд? – повторила она за ним. – Но Ронвен говорила мне, что я должна отдаться вам, когда бы вы этого ни пожелали, когда вы поправитесь.
Вся прислуга в замке втайне думала, что именно слабое здоровье графа не позволяло ему делить постель со своей девочкой-женой.
Он покачал головой.
– Я согласен ждать, Элейн. Мы будем спать вместе тогда, когда оба почувствуем, что ты к этому готова. А пока я не буду этого от тебя требовать. – Он сел, и его поза выдавала явное напряжение. Он и помыслить не мог о том, чтобы взять это дитя с плоской, мальчишеской фигурой, с лицом девочки, а не женщины. Он не был охотником до девочек, его привлекали женщины зрелые, умные, он влюблялся в их разум, прежде чем позволял себе касаться их тел. В этом он был необычен, если не уникален, это он понимал, но не мог ничего с этим поделать. Он не льстился на животный, мускусный запах, чувственные изгибы тела и накрашенные губы придворных дам, с которыми спал, и связи с ними длились не дольше, чем связи с дочками фермеров или горничными.
От этих мыслей графа отвлекло удрученное маленькое лицо стоявшей перед ним девочки. У него было так мало возможностей наедине поговорить с Элейн, пока рядом не было этой вечно бдительной леди Ронвен, которая при всех своих заверениях о том, что Элейн следует отдаться своему мужу, как только он того захочет, зорко следила за тем, чтобы новобрачные не проводили слишком много времени наедине.
– Быть может, тебя угнетает что-то еще? – проговорил он нежным голосом, будто уговаривая маленького зверька. – Ты можешь и должна рассказать все своему мужу, Элейн. Ведь это теперь и его забота, – сказал он спокойно, с еле скрываемой усмешкой: ведь более опытная супруга, услышав такой комментарий, должно быть, настороженно и вопрошающе подняла бы брови. – Я только хочу помочь тебе.
С подавленным выражением она закрыла глаза, явно борясь с собой.
– Иди сюда. – Он протянул ей руку, и она неохотно подошла. Подавляя в себе желание притянуть ее к себе на колени, он нежно обвил ее рукой. – Скажи мне. Как только ты все мне расскажешь, твои кошмары прекратятся.
Внезапно Элейн потеряла самообладание. Она рассказала ему все: о своих видениях, о снах, о странных смутных воспоминаниях, о человеке с рыжими волосами, о встречах с Эинионом и первом страшном уроке в пропитанной дымом лачуге, где она увидела сэра Уильяма с петлей на шее и не узнала его. Слова ее прерывались едва сдерживаемыми рыданиями.
Христос и Пресвятая Дева! Он не мог поверить всему тому, что услышал. Элейн всегда ходила с ним к мессе в часовне замка и, насколько он мог судить (а он внимательно наблюдал за ней), она всегда производила впечатление набожной девочки. А на самом деле она – язычница, ведьма, колдунья и ясновидящая! А она еще не все ему поведала. Оказывается, Элейн застигла сэра Уильяма в постели матери и рассказала об этом отцу.
– А зачем ты ему об этом рассказала, дорогая? Почему не сохранила тайну? – Наконец он, казалось, разгадал, почему она испытывает чувство вины.
– Потому что ненавидела его! – Она даже топнула ногой и гневным голосом продолжала: – Он был отцом Изабеллы, и мы с ним дружили. Он разрешал мне кататься на Непобедимом. – Крупные слезы катились по ее щекам и падали на мягкий, прошитый золотом бархат ее накидки. – Я ненавидела свою мать. Она украла его у меня. – Она не добавила, что ненавидела свою мать всегда. Эта мысль также вызвала ее гнев.
– Ты так ненавидела их, что желала им смерти? – испытующе спросил он нежным голосом.
– Да! Нет… Не знаю… – Она так осипла, что перешла почти на шепот. В отчаянии она положила голову ему на плечо, доверительно и нежно, и тем тронула его до глубины души.
– Был ли с тобой кто-то, когда ты их застигла? – Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы придать твердость голосу.
– Только Ронвен.
– А, Ронвен, – сухо произнес он и немного помедлил. – И что же она сказала?
– Что это измена, – ответила Элейн едва слышным шепотом.
– Так и есть. Жена не должна никогда изменять мужу, Элейн. Твоя мать не только осквернила брачное ложе, но и сделала это с мужчиной, который был врагом ее мужа, а потом был его гостем. Она виновата трижды.
– Но мне не следовало говорить отцу, – настаивала она.
– Если не ты, так кто-нибудь другой сделал бы это. И правильно, ему следовало знать об этом.
– А почему тогда он так сердился на меня? – закричала она. – Почему отослал меня? В чем он обвинял меня?
Ее голос был полон отчаяния. Он покрепче сжал ее рукой, пытаясь успокоить, и заметил, что Элейн больше не отстраняется от него.
– Это был лишь его ответ. Он был уязвлен и выплеснул на тебя часть своего гнева. Это пройдет.
– Правда? – с сомнением посмотрела она на лорда.
– Конечно, пройдет. Принц Ливелин известен своей любовью к детям.
– А видения? Теперь они прекратятся?
– Уверен, – как можно доверительнее произнес граф. О Господи, конечно, в ее возрасте ребенок должен заниматься куклами, а не таким кошмарным спутанным клубком из любви, ненависти и смерти!
– С тех пор у тебя были какие-либо еще видения? – постарайся спросить он как можно непринужденнее.
– Нет, больше не было.
– Прорицатель твоего отца делал зло, когда учил тебя этому, Элейн. Понимаешь? – осторожно продолжил он свою мысль. – Это совершенно противоречит учению святой матери-церкви.
– Эинион же не ходит к мессе. – Она пожала плечами.
– Нет, не думаю. Но я думал, что твой отец добрый христианин, Элейн.
– Это правда, – сказала она, краснея.
– Но тогда почему он допускает, чтобы в его владениях поклонялись древним богам и духам?
– Не думаю, чтобы он знал об этом.
– Кто сказал Эиниону, что ты можешь предсказывать будущее, Элейн?
– Ронвен, – промолвила она едва слышным шепотом.
XIII
– Мне бы хотелось, чтобы вы вернулись в Уэльс, мадам, – процедил Джон сквозь сжатые губы.
Ронвен внимательно посмотрела на него, у нее все похолодело внутри.
– Почему, мой господин? Я чем-то не угодила вам? – В ее глазах читался вызов.
– Мне кажется, вы оказываете нездоровое влияние на мою жену, леди Ронвен.
Подтянув повыше на плечи накидку, он стал прохаживаться перед длинным столом.
– Вы невольно познакомили ее с обрядами, не совместимыми с нашей христианской верой, – промолвил он, сузив зрачки. – С ересями, которые я не намерен терпеть под своей крышей.
– Нет. – Ронвен не хотелось сталкиваться с ним взглядом. – Это не так.
Он наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза.
– Вы считаете, что моя жена лжет?
– Что она вам сказала? – Ронвен посмотрела на него с вызовом. Ее пальцы мяли богатый голубой шелк юбки. Она почувствовала, как холодный пот струится по ее спине.
– Она сказала, что вы подтолкнули ее пойти к барду ее отца, Эиниону Гвеледидду, который… – он осекся от гнева, – который провел с ней своеобразный обряд посвящения. Это правда?
– Он всего лишь помог ей. Она говорила вам об этом? – К Ронвен быстро вернулось мужество. Она наклонилась вперед и положила руки на стол, разделявший их. – Элейн рассказывала вам о своих снах? О видениях, которыми она одержима? О том, как они терзали ее? – Ронвен помедлила, не сводя глаз с лорда.
– Она сказала мне, что видела казнь сэра Уильяма де Броуза задолго до того, как она произошла, – сказал он задумчиво и посмотрел на Ронвен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72


А-П

П-Я