Как Мастеру и положено.
Но проявить умение не удалось.
И "Свободную Кубу" допить не успел, когда в холле "Плазы возник Иешуа праздный путешественник в традиционных для себя джинсах и рубахе - нежаркий май выдался на севере Фраи ции, - вполне уместный в этой вольной одежде даже в перво-классном отеле заштатного курортного городка, поскольку городок этот планомерно въезжал в туристический сезон. Да пусть хоть в водолазном скафандре заходит - лишь бы клиент...
Иешуа молча сел рядом с Петром, как будто и не было многодневного расставания, как будто отходил просто куда-то - на пару минут всего, спросил у мигом подошедшего бармена стакан "пе-рье", дождался его, медленно, со вкусом выпил газированную воду, аккуратно поставил стакан на салфеточку и только после всех этих показушных церемоний соблаговолил заметить - ну точно на пару минут отходил:
– Холодно здесь.
Вот ведь привычка какая могучая, невпопад подумал Петр, никак не реагируя на метеорологическое открытие друга, можем не разговаривать, а просто мыслить так нет, шевелим губами, сотрясаем воздух...
– Странным было бы, - сказал Иешуа, тут же подслушавший мысль Петра, если б два здоровых мужика сидели рядом и молчали. Немые, что ли?..
– Почему? - не согласился Петр. - Курорт ведь. Отдыхают люди. Чего зря языком болтать?
– Несветский ты человек, Кифа, - осудил его Иешуа.
– Есть установка быть светским?
– Есть. Сегодня в девять вечера. Шато Левенкур. Это в десяти минутах езды. Спросишь консьержа - он объяснит. Форма одежды - смокинг. Да... - Порылся в кармане джинсов, вытащил изрядно помятый конверт. - Тут приглашение.
– А как же... - начал было ошеломленный краткостью информации Петр, но Иешуа уже не слушал: встал и ушел.
Вот всегда так: пришел - не поздоровался, ушел - не простился. Но на вежливость можно и наплевать, а вот любимое свойство Иешуа ничего не объяснять до самого последнего момента - рааДР жало. Тем более что в самый последний момент у Иешуа никогда не исключались неожиданности. В том числе и малоприятные.
И еще: где Анна, то есть Мари? У родителей?.. Родители ее дут, по-видимому, здесь, в Туке...
Оборвал пустые размышления! Ну и что, если и живут здесь? Не сти же к ним идти... И, кстати, неплохо было бы заранее узнать, кому принадлежит названный замок. Иными словами: к кому с визи-следует являться в смокинге "black tie". Вытащил из конверта не менее смятый листок дорогой бумаги, развернул. На листке значилось: "Барон и баронесса Левенкур имеют честь пригласить Вас на прием". Ну и потом - про время начала приема, про "черный галстук". А по поводу чего прием - ни слова. Прием и прием. Гостепреимные они здесь, бароны... Совсем нечего делать местным наследникам былой славы Франции!.. Хотя вышеназванному рваному утаю понятно, что тут круто замешан друг Иешуа.
Допил "Кубу", подписал счет и отправился в номер. До девяти аалось навалом времени, стоило отоспаться, поскольку неиз-гно было - чем заполнится грядущая ночь. Так и сделал. Лишь предварительно заказал консьержу смокинг...
Замок, как позже объяснил тот же консьерж, действительно принадлежал наследникам древнего рода баронов Левенкур, но много лет сдавался внаем всякому пожелавшему пожить на курорте не в отеле, а в баронских покоях. Кто снял замок нынче, консьерж не знал. Хотя, конечно, на дворе - начало сезона, погодка оставляет желать лучшего - какой дурак снимет здесь замок! Так что, может, и впрямь сами Левенкуры объявились... Дорогу пока-зал на карте, смокинг добыл отличный и по размеру. Пожелал на дорожку приятного вечера.
Петр до замка добрался легко: дорога просто уперлась в итоге в высокие витые чугунные ворота, распахнутые притом, за которыми лежал приличный по размерам - ну не меньше гектара! - парк, за которым явно не ухаживали. На ухаживание деньги требуются, а у Древних баронов - если они не стали новыми богатыми французами - с денежками туго. Дом бы в целости и порядке сохранить этo тоже занятие не из дешевых, но за состояниям французских замков внимательно следят власти и штрафуют безбожно тех хозяев, кто не хочет хоть по малости вкладываться в историю страны.
Петр запарковал "порш" около замка или все-таки - так было точнее! просто большого дома в три этажа, на выложенной мраморной плиткой площадке, где стоял чей-то заляпанный грязью огромный "роллс-ройс", а рядом притулился махонький пестрый "элекг-Росмарт". И - ничего больше из автотехники, что напоминало бы о вечернем рауте. Зато поодаль, метрах в пятидесяти от площадки авто, прямо на жестком зеленом газоне паслись обыкновенные ушастые ослики, числом семнадцать - Петр прикинул, - абсолютно такие же, на которых он со товарищи время от времени, коли денеж ки позволяли, передвигался по землям древних Иудеи, Галилеи Са-марии, Идумеи, Трахонитвды... А из дома доносилась тоже древняя музыка: скрипки тянули долгий и томный менуэт.
Что за чертовщина! - подумал Петр. Кого это привезли на ископаемых музейных тварях Божьих и где отыскали их в таком товарном количестве и вполне, кстати, пристойном, ухоженном состоянии? Или они предназначены для веселых прогулок по парку - гостей бала баронов Левенкур?.. И все-таки, все-таки: при чем тут Иешуа? Впрочем, последний вопрос был явно риторическим...
Петр пошел к парадным дверям замка, постоянно оборачиваясь назад. Он не Анна, того, кто внутри, у него не имелось - ни внутри, ни снаружи, но ощущение чего-то странного, может быть даже опасного, было словно рассеяно в воздухе, и Петр инстинктивно пытался поймать источник этого ощущения. Дом? Музыка? Ослики?.. Нет, не получалось, не находилось, и Петр решительно потянул тяжелую дубовую дверь за медное кольцо, вставленное в нос позеленевшему, давно не чищенному зверю, и очутился в просторном холле, из которого наверх, на второй этаж вела широкая мраморная лестница, когда-то богатая и нарядная, а сейчас, увы, потрескавшаяся, истертая за века тысячами, если не миллионами подошв вон, даже вмятины от них в мраморе образовались. Плохо, плохо с денежками у Левенкуров, не ошибся Петр...
А на самом верху лестницы возникло существо мужеского пола в красном камзоле до колен, белых чулках, в золотых туфлях на высоких и широких каблуках и с золотыми же буклями на голове, возникло, стукнуло черным жезлом об пол и провозгласило профундо:
– Его Высокоумелость Мастер-три!
И менуэт сменился тушем.
Обалдевший от непонятного идиотизма произнесенного титула, Петр поднялся по ступеням, перешагивая сразу через две, и мигом оказался у входа в зал, который занимал, по-видимому, почти всю площадь второго этажа. В зале имели место колонны ч того же ископаемого мрамора, что и ступени, стены с лепниной У потолка в виде венков и корзин с фруктами, а также хрустальны люстры, легко звенящие от каждого шага по тоже вытертому, местами потрескавшемуся, но все же тщательно натертому и оттого сверкающему паркету.
Туш закончился, раздались аплодисменты.
Хлопали присутствующие в зале мужчины, четырнадцать персон. Все в смокингах, как и было ведено. Одного Петр увидел разу, просто мозг автоматически вычленил его из черно-белой толпы, поскольку Петр подсознательно искал его. Иешуа. Тоже, повторим, в смокинге и галстуке-бабочке, непривычных на нем донельзя: этакий маэстро на гастролях, оставивший в соседней комнате скрипку Страдивари или рояль Беккера - уж на чем этот длинноволосый и бородатый интеллектуал пробавлялся концертами в провинциальной Франции.
Иешуа подмигнул Петру: мол, все схвачено, Кифа, за все уплачено, я ситуацию под контролем зажал мертво.
И тогда Петр, чуть успокоившись, поспешил заметить остальных тринадцать тоже, кстати, до боли родных и знакомых. Мастера это были, коллеги по странствиям во времени - тринадцать штук ровно. Вот прямо вышли из кабинета Иешуа в стране Храм, вот прямо долетели до курортного местечка на берегу пролива Па-де-Кале, вот прямо переоделись в смокинги вечерние, двести франков в сутки прокат, и явились на бал. С перерывом на... на что?.. да на перерыв с перерывом. На перерыв, во время коего они дол-хны были прибыть к месту службы, то есть в Службу и прибыть, и терпеливо ожидать приказаний Большого Босса по имени Майкл Дэиис. А они - вон как, оказывается! - на бал... Очень, однако, приятно, давно не виделись, а где же девушка наша, где хорошая, где единственная?..
И других прекрасных дам на бал не пригласили, и столов в зале не накрыли, и не сновали мышами официанты, разнося гостям ледяное шампанское "Dom Perignon" в высоком хрустале на серебряных подносах, да и музыкантов с их занудными менуэтами куда-то засунули, скрыли от глаз - быть может, в другую комнату чли в другое измерение.
Ладно было Петру ерничать про себя, прикрывая не то чтобы стыдливое недоумение, а прямо целый ворох крутых непоняток, пленных целиком театральной от чугунных ворот до тонкого сукна прокатных смокингов - ситуацией в замке славных баронов евенкур, которую Иешуа мертво зажал под контролем.
Размышление не к месту и не ко времени: коли зажал - мертво, то как ей дальше развиваться?..
– Всем привет, - глупо сказал Петр, терпеливо дослушав аплодисменты.
Но ответа ни от кого не получил. Мастера как стояли так м продолжали стоять - молча и строго, всем своим гордым видом т начал, что пришли сюда не танцы устраивать и не икру с шамлан ским метать, а делать что-то важное - вроде очередного исполнения очередного же параграфа раритетного Кодекса собственной чести
К слову, похоже было на то, только подходящий случаю параграф не вспоминался... Какому, кстати, случаю?..
И весь этот пафос многозначительности (или многозначительность пафоса...) - вкупе с пасущимися в парке ослами, грязным "роллс-ройсом" и ливрейным мажордомом - так не вязался с унылой обветшалостью бального зала локально знаменитого шато Левенкур, где в хрустальных люстрах не хватало электрических лампочек, что Петр нагло решил нарушить церемонию: пушечно чихнул, трубно высморкался в носовой платок, извлеченный из кармана смокинга, отодвинул тяжелую оконную штору и уселся на подоконник с ногами. Только тогда заметил, что впопыхах не сменил носки: из-под черных с шелковыми лампасами штанин выглядывали серые в стрелочку - бытовые. Позор-то какой, однако...
– Ну что, коллеги, так и будем молчать? - спросил он у Мастеров ритуала. Или помер кто? Или мы здесь пьеску из средневековой жизни репетируем? Так моя роль какая? Объяснил бы кто-нибудь, пожалел дурака...
"Слезь с окна, - услышал он Иешуа, - и встань рядом со всеми. Жди, не выступай зря... Да, ты прав - это спектакль. И ты в нем - только актер. Как и мы все. А какая у тебя роль?.. Ну, допустим, пудель Артемон из сказки... Вот только носки... ох, Кифа... спросонья ты их надел, что ли?.."
Про носки Петр пропустил мимо ушей, на пуделя не обиделся - лишь отметил, что Мессия, оказывается, когда-то ухитрился найти время, обнаружить книгу или файл в каком-нибудь сайге для детей - с какого глузду он в него залез? - и прочесть старую добрую, хотя и ворованную (сейчас скажут: remake, обычное дело...) сказку про золотой ключик. Диапазон интересов у него, однако... Соскочил с подоконника, послушно встал в толпу таким же многозначительным истуканом и запасся терпением ждать. Невесть чего. Явно - не Второго Пришествия, оно-то уже состоялось. Вот только прав пришедший: мир его не заметил, вернее, не сам мир - сильные мира сего (а они-то и есть этот мир!..) сделали вид, что никакого Пришествия нет и не было. Но будет, господа, не волнуйтесь, непременно будет, Книга Книг не врет. Надо только верить и ждать...
Книга Книг, к сожалению, слишком часто выдает желаемое за действительное, а действительное - за несуществующее. Или - в лучшем случае! - за несущественное. Это логично, поскольку она - книга, литература, а значит субъективна по определению. Но сказано в ней - у пророка Иакова: "Вера без дел мертва". Дела Мессии в двадцать втором веке должны были - как им самим задумывалось - оживить ее, умиравшую. Оживили? В чем-то, как-то где-то... Чуть-чуть - самая точная оценка. Чуть-чуть - это если в масштабе всей Земли. Но сказанное "чуть-чуть" - это только начало процесса. Смертельно больной не выздоравливает в секунду. Медицинские чудеса Иешуа в древней Иудее вряд ли даже сравнимы с чудом исцеления самой Веры, которую, как много раз повторялось, добивали веками. Но ведь оно заметно и невооруженным глазом - это "чуть-чуть"! Есть сделанное, есть делаемое... Как писал библейский Иоанн-богослов, весьма чтимый теми самыми сильными мира:
"Когда не верите Мне, верьте делам моим". Но одно дело чтить написанное, другое - признать рядом живущее. Мертвые не мешают, а живые то и дело путаются под ногами, лезут во все дыры со своим непременным: "Я знаю, как надо!"... А кому нужно чужое знание, когда собственное преотлично работает и, как в свое время утверждалось, "дает стране угля"? Никому не нужно. Поэтому всезнающих лучше всего убрать подальше, а в оптимальном варианте - не замечать. Собака лает, а караван идет...
Дэнис хотел стать самым сильным в этом мире, единственным, кто "знает, как надо" и может рулить. Кроме того, он единственный в среде сильных знал, что называющий себя Иисусом Христом в действительности им и является, знал и верил делам его - спасибо Иоанну за формулу. Поэтому он и хотел заполучить себе устройство с шильдиком "Мессия", которое сам заказал и дождался исполнения и прибытия заказа в срок. Одна беда: не по адресу устройство прибыло! Вот Дэнис его и не получил. Вот и остался сильным, да не самым. Выходит, просто сильные более правы: не замечать - оно как-то спокойнее...
Одно знал Петр: Дэнис не умел и не терпел проигрывать. А зна-чк!, тишина в стране Храм - это не мир, а вынужденное перемирие.
Но и другое знал Петр: лишь единожды Иешуа отступил от мысленного: когда не удалось ему разрушить Храм в Иершалаиме - той страшной ночью во время Песаха. Но отступил, верну ся, ведомый Петром, к канонической версии - и выиграл.
Зато потом, перелопатив тысячи компьютерных "страниц" гоя дущей истории христианства, решил, что личный выигрыш его стал началом проигрыша Веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77