– Все, что с кокой, у нас в Колумбии свято.
А отец Педро посреди обеда куда-то исчез, отсутствовал минут двадцать, а когда появился вновь, то сказал тихонько - так, чтобы Мессия услышал. Но услышали все.
– Я договорился, - вот что он сказал. - Завтра в шесть утра сеньор Гонсалес пришлет за вами машины. Он преисполнен радости и благоговения от счастья познакомиться с человеком, которому поклоняется с детства.
Сказал и уткнулся в кашу.
А Родригес икнул и резко дернул стаканчик текилы, смачно закусив лимоном.
А Марк очень внимательно смотрел на падре, как будто впервые его увидел, и что-то про себя прикидывал - не исключено, план агентурной разработки святого отца. Дело есть дело, оно должно мастера бояться даже в сонное обеденное время.
И только Иешуа, все прекрасно понявший, заметил походя:
– Успокойтесь, Марк. Отец Педро - хороший и добрый человек, таких, полагаю, немного в католической церкви. Он же сам поведал: в него даже не стреляли ни разу. Такое бывает в ваших краях?
– Чтоб не попадали - бывает, - сказал Марк, - а чтоб не стреляли... В меня, например, и стреляли, и машину взрывали, и гранату в окно кидали... Работа такая...
– А у него другая работа, - Иешуа снова взялся за ложку: ему нравилась каша из кукурузы, - и он ее, как я понимаю, делает единственно верно: не выделяет никого из своей паствы, ни черных, ни белых, ни тех, кто стреляет, ни тех, в кого стреляют. Сказано: "Уповай на Господа и делай добро; живи на земле и храни истину". Так, Педро? Ты ведь хорошо хранишь истину?
– Не знаю, Учитель мой, не мне судить о том...
– А те, кто слушает тебя и верит тебе, знают, что хорошо. Чистого душою грязь не коснется, а судить смертных - не дело пастыря, но единственно - Бога. Придет время - смерть будет пасти их всех, но время это скрыто от нас. Занятно, что это понимает простой приходской священник, справляющий службу Господу на краю земли, и не хотят понять высокие церковные иерархи, у которых отними право судить и наказывать - так они с ума сойдут от обиды... Спасибо тебе, Педро, мне легко с тобой рядом. Коли захочешь, пойдешь со мной дальше, я буду рад.
– Захочу, Учитель!
– Не спеши, - улыбнулся Иешуа порывистой поспешности немолодого, в сущности, человека, не очень образованного, не много видевшего на пути своем. Не спеши, - повторил, - нам с тобой и здесь многое предстоит увидеть, понять и сделать.
Зря он это сказал.
Насторожился Родригес. Обеспокоился Марк.
Крис вспомнил, что говорил Марк еще в Боготе: ни в Медельине, ни в Кали нет ни одного человека - будь он чиновником, полицейским или просто крестьянином, - который не получал бы денег от картеля. Когда-то картелей было два: отдельно - Медельинский, отдельно - Кали. Теперь, объединившись, они давно основали транснациональную корпорацию, монополизировав производство и распространение наркотиков в обеих Америках. Имел ли Марк в виду себя самого? Крис не знал. Может, и не имел: все-таки он - американец, сотрудник Бюро, а там, слышал Крис, достаточно жестко работает служба внутренних расследований. Продаться по мелочи - себе дороже. Правда, можно и по-крупному... Но ладно Марк! А уж Родригес точно - человек картеля, об этом Марк сам говорил, хотя и не отрицал возможности толкового сотрудничества с ним. Говорил: я же сотрудничаю и доволен; а ему так и так приходится работать на две стороны, иначе не выжить, и наркобоссы это тоже понимают, они снисходительны к людям, обремененным присягой...
– Кто такой этот сеньор Гонсалес? - спросил Иешуа.
– Большой человек, - засмеялся Марк, но почему-то несколько натянуто засмеялся, что-то его беспокоило. - Висенте Руис Гонсалес. Официально - второй президент Мега-корпорации, лидер Движения национального достоинства, почетный сенатор. Неофициально - второй человек в картеле, который и есть Мега-корпорация, а еще - сотни подпольных структур. По сути - хозяин наркобизнеса на северо-западе Южной Америки.
– Ну, не надо так, - мягко заметил Родригес. - Доказательств-то, увы, нет...
– У вас нет, вам и увы, - обозлился Марк. - А в Бюро их - выше крыши! Да хрен ли толку? Он же у вас и вправду хозяин жизни: хочет - подарит, хочет отберет. Предъяви мы доказательства - вы его отдадите?
– У него - иммунитет...
– Вот-вот. Он и сенатор, и лидер политического движения, и миллиардер, и благотворитель, и отец родной всем сирым и обездоленным. А руки у него в чем?
– Ну-ну, Марк, кончайте горячку, - успокаивающе сказал Родригес: ему не хотелось скандала. - Руки у сеньора Гонсалеса хорошо ухоженны и пахнут дорогим парфюмом. Вот и падре подтвердит.
– Не я ему руки целовал, а он мне, - спокойно сказал отец Педро.
– Интересно бы узнать: где такая идиллия имела место? - все никак не успокаивался Марк.
– В храме, господин, и нигде больше...
Иешуа встал.
– Спасибо за обед. Простите меня за поспешность, но мне надо подготовиться к встрече, подумать, посоветоваться. Педро, хорошо бы вы остались, если нет неотложных дел, хотелось бы задать вам несколько вопросов. С вами, Марк, мы созвонимся чуть позже: вы же остановились в этом отеле, да?.. К вам тоже будут вопросы и просьба. Спасибо, сеньор Родригес, за компанию, было приятно познакомиться. Полагаю, мы еще увидимся.
Раздал всем сестрам по серьгам, повернулся и ушел к лифтам. Не хочет больше слушать местные ведомственные перепалки - до свидания. Политесы - это не его стихия.
А Марк, тоже поднявшись из-за стола и подзывая жестом официанта со счетом за обед, спросил у падре:
– Как я понимаю, мне не найдется места в вашей компании? Я имею в виду завтра...
– Извините, сеньор Ригерт. - Отец Педро выглядел таким виноватым, что Мари захотелось его пожалеть: погладить по жестким черным волосам, заплетенным на затылке в косичку, потрепать по плечу. - Сеньор Гонсалес согласился встретиться только с Мессией и его учениками. Он слышал о них и видел передачу по ти-ви об избавлении детей из дьявольского плена. Сеньор Гонсалес очень набожный человек, но он редко встречается с незнакомцами. Тут просто случай такой...
– Я понимаю, - расстроенно сказал Марк.
Он и вправду понимал, что король колумбийской мафии его не только не примет - безжалостно переедет своим "хаммером", если увидит на пути. Да и ему, крупному сотруднику Бюро, не след лезть в самое логово: чего там делать? Если не арестовывать международного преступника, то и разговаривать не о чем. Но обидно было - чисто по-человечески.
Что не упустил заметить и отметить хитрый Родригес.
– Не унывайте, Марк. - Он похлопал Ригерта по плечу. - Даст Бог наговоритесь еще, когда Гонсалеса арестуют и интернируют в Штаты. Правда, сдается мне, что Бог пока - на его стороне... - И он кивнул в сторону отца Педро, тоже спешащего к лифтам вместе с Мари и Крисом.
– Наговорюсь, не сомневайтесь... - глупо сказал, по-детски, но не нашелся - что поделаешь.
С каждым случается...
Иешуа беседовал с отцом Педро долго, почти два часа, и один на один. Даже Мари с Крисом не пустил в номер. Падре ушел счастливый и просветленный, как заметила Мари, коротающая время в холле за бокалом мартини. Она не очень понимала, что значит "просветленный", но отец Педро прямо-таки парил над мраморным полом, легко подметал его черной сутаной, а черные глаза его странно горели, будто Иешуа во время беседы вкрутил туда пару лампочек от карманного фонаря.
Коли Педро ушел, Мари сочла для себя возможным подняться на этаж и позвонить в номер к Учителю. Там уже были Крис и Марк.
Иещуа сердито сказал Мари:
– Где тебя носит? Я звонил в номер - пусто.
Мари не оправдывалась, села в кресло, стала слушать. Обсуждали меры безопасности, которые не волновали Иешуа, но весьма беспокоили Марка и Криса.
– Возьмете радио, - говорил Марк, - Крис возьмет, вы не хотите мараться не марайтесь. Я буду держать наготове вертолеты и людей.
– Зачем? - спрашивал Иешуа терпеливо.
– Я не верю ни вашему святоше, ни тем более Гонсалесу.
– Напрасно. Педро - чистый человек, можете мне поверить. А Гонсалес... Что он мне может сделать?
– Например, убить.
– Зачем? Окотитесь, Марк, Гонсалесу просто-напросто любопытно пообщаться с тем, кого называют Иисусом Христом. Педро сказал: он очень набожен. Для набожного католика встреча с Сыном Божьим - представляете, Марк!.. Нет, нам там ничего не грозит. И потом, я всегда могу защитить себя и своих друзей.
– От автоматов?
– От чего угодно.
– Ах да, я ж забыл: Эфиопия, Нью-Йорк... Но послушайте, Учитель, я по службе не имею права рисковать человеком, который прилетел ко мне по рекомендации моего босса. Согласитесь с этим и возьмите радио.
– Давайте, - вмешался в бессмысленный спор Крис, - я возьму. Только нас там для начала обыщут и найдут все ваши радиопримочки. Вы еще предложите нам пару "глоков"...
Сошлись на трех микростанциях, которые Марк собирался поутру вживить в одежду гостей. Уверил:
– Они сами себя экранируют. Найти их вряд ли можно...
– Как быть с Родригесом? - спросил Крис.
– А что Родригес? - удивился Марк. - До Гонсалеса ему - как до Бога. Что тот решил, для Родригеса - истина в последней инстанции. Ну, пошлет в Боготу донесение о вашей встрече, это по правилам, пошлет и ляжет спать. Гонсалес нормальный служака нашим и вашим, обычная история в Колумбии. Хорошо хоть не мешает работать...
На том и разошлись спать.
А ровно в шесть утра, пока солнце еще не было горячим, как раскаленная сковорода, пока еще дул с гор ночной ветерок, отправились в путь на двух "хаммерах", пунктуально присланных Гонсалесом, на двух могучих пожирателях дорог, road gluttons, выкрашенных по местной тропической моде в белый цвет: Иешуа и Мари - в одной машине, Крис и отец Педро - во второй. Сопровождающих было тоже двое - здоровенные индейцы в полотняных грязно-белых штанах, в просторных рубахах навыпуск. И - никакого оружия на первый взгляд. Хотя, быть может, оно было скрыто как раз под рубахами.
Индейцы молча поклонились Иешуа и отцу Педро, одинаково низко поклонились, не разделяя для себя реального и хорошо зна-емого местного священника и неведомого Мессию, как говорят - Сына Божьего. Гость - это серьезно, необходимо блюсти вежливость, а падре - это близкий человек, издавна уважаемый. Народу на Пласа де ля Либертад в этот час было мало, отъезд прошел практически незаметно, только Марк Ригерт снимал его из окна своего номера, а звук писали радиомикрофоны, тщательно и хитро вшитые в одежду всех троих путешественников.
Ехали по вполне приличной дороге на юг от Медельина в сторону Ла-Эстрельи. С одной стороны дорогу сжимали рыжие горы, с другой - деревья, но ни те, ни другие не посягали на ее ровное полимерное полотно.
– Интересно, давно существует трасса? - вроде бы в никуда задала вопрос Мари.
И сопровождающий их индеец неожиданно ответил на скверном английском:
– Два года. Дорога идет до Боготы и дальше - в Кали. Ездить приходится часто, сеньор Гонсалес не любит летать.
– Сеньор Гонсалес построил дорогу для себя? - не отставала Мари, вежливо перейдя на испанский.
– Для всех, - уже по-испански пояснил индеец. - За проезд по ней не берут денег, а пользуются ею все, у кого есть транспорт. Сеньор Гонсалес считает, что благосостояние страны можно определить по тому, какие у нее дороги. В Колумбии теперь много хороших дорог.
И умолк. Вежливо уел нахальную иностранку.
Иешуа положил ладонь на руку Мари: помолчи, мол. Она замолчала. И терпела до самого финиша, когда свернули с основной трассы вправо - на такое же хорошее шоссе, через пяток километров упершееся в шлагбаум с вышкой на обочине и с колючкой Бруно, тянущейся по верху бетонного, чужеродно смотрящегося здесь забора, в лес - вправо и влево. На вышке торчали два стража, вооруженные крупнокалиберным пулеметом Томпсона, а внизу машины встречал целый взвод одетых в камуфляжную форму бойцов с тяжелыми "ингремами".
Индеец высунулся в окно, что-то сказал встречающим на незнакомом языке, старший из них ответил, махнул рукой. Тут же подкатили большое горизонтальное зеркало на колесах, оснащенное датчиками, подсунули его под днище первого "хаммера", потом - второго, старший опять что-то сказал, опять махнул рукой, шлагбаум взлетел вверх, и машины помчались дальше.
– Магдалена-Торрес, - почтительно произнес индеец. - Резиденция сеньора Гонсалеса.
Приняли к сведению. Пока никакой резиденции видно не было - джунгли и джунгли. Но минут через пять "хаммеры" вырвались из полутьмы леса на залитое солнцем пространство, которое оказалось гигантским стриженым газоном, буквально - огромным полем для гольфа, холмистым, с флажками, обозначающими лунки, с забытым электрокаром на горке, с живописно бегущей дорогой, повторяющей рельеф местности, явно вырубленной в джунглях, явно созданной рукотворно. И Мари ошалело подумала: сколько ж труда вложено в смешную и довольно вздорную идею создать кусочек Англии посреди колумбийского тропического леса!
А на тоже рукотворной горке виден был розово-белый дом о трех этажах, этакое милое швейцарское шале, помещенное на кусочек Англии посреди Колумбии, а вокруг него росли стриженные под бобрик кусты, цвели розы, пели птицы, на высокой мачте перед домом ветер легко трепал желто-сине-красный колумбийский флаг и ниже - еще один: голубой с золотым гербом посередине. Скорее всего хозяйский.
"Хаммеры" промчались по дороге мимо стриженых кустов, выскочили на совсем не крохотную площадь, разбитую перед шале - с фонтаном посередине, с мраморными белыми статуями - что твой фонтан Треви в Риме. Он фуговал метров на десять в небо, мелкие струи постреливали по периметру, а на мраморных ступенях дома стоял невысокий поджарый человек, седой, коротко стриженный, в таких же белых полотняных брюках, как у индейцев-провожатых - только в чистых и аккуратно отглаженных, в такой же свободной рубахе, в сандалиях, приветливо махал рукой, улыбался, дымил гигантской сигарой, а рядом стояли две женщины: одна постарше, другая - совсем юная, одетые в одинаковые белые платья до полу и в немыслимо широкополые шляпы с немыслимыми же цветами на полях. А ступенькой ниже сидел юный колумбийский гражданин лет семи, ковырял в носу одной рукой, а другой держал мороженое на палочке, которое не забывал лизать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77