– Хорошо. – Карелла щелкнул выключателем, нажал другую кнопку и сказал: – Боб, оставайся с ним, пока он не придет домой. Потом позвонишь Питу, он пришлет тебе сменщика из сто второго. Он хочет держать этот дом под наблюдением всю ночь.– А если он не пойдет домой? – спросил О'Брайен.– Что я могу тебе сказать. Боб?– Пропади все пропадом! Я сегодня вечером собирался на бейсбол.– А я в кино. Ничего, думаю, к восьми все кончится.– Для стрелка все кончится к восьми, это да. Но ведь Пит считает, что этот тип связан с Самалсоном?– Он сам в это мало верит. Боб. Так, страхуется на всякий случай. Все-таки версия Самалсона – слегка сомнительная.– Ты что, думаешь, убийца побежит к парню, которого допрашивали копы? Да это ни в какие ворота не лезет!– Сегодня жаркий день. Боб. Может, у Пита не все колесики крутятся.– Конечно, только куда... О-ох, появился этот ублюдок. Позвоню позже. Слушай, сделай мне одолжение.– Какое?– Расколи этот орех до восьми. Я ужас как хочу попасть на бейсбол.– Постараемся.– Он пошел. Пока, Стив. – О'Брайен повесил трубку.– О'Брайен, – сказал Карелла, – выступает насчет слежки за Самалсоном. Говорит, это смешно. Вообще-то я с ним согласен. Не пахнет этот Самалсон.– Чем не пахнет? – удивился Мейер.– Тебе этот запах знаком. Он исходит от любого городского ворюги. А от Самалсона нет. Я готов съесть его дурацкий бинокль, если он замешан в этом деле.Снова зазвонил телефон.– Это, наверное, Самалсон, – пошутил Хейз. – Звонит пожаловаться, что за ним следит О'Брайен.Улыбнувшись, Карелла поднял трубку.– Восемьдесят седьмой участок, детектив Карелла. Да, да, конечно. – Он закрыл трубку рукой. – Это из отдела регистрации оружия. Записывать?– Давай.– Валяйте, – произнес Карелла в трубку. Он секунду слушал, потом повернулся к Хейзу. – На территории участка сорок семь люгеров. Они все тебе нужны?– Мне одна мысль пришла в голову, – пробормотал Хейз.– Какая еще мысль?– На обороте заявления на разрешение ты ставишь свои отпечатки. Если...– Ничего не надо, – сказал Карелла в трубку. – Отменяется. Большое спасибо. – Он нажал на рычаг. – Если у нашего мальчика, – докончил он за Хейза, – было бы разрешение, его отпечатки имелись бы в картотеке. Следовательно, разрешения у нашего мальчика нет.Хейз кивнул.– У тебя когда-нибудь был такой день, Стив?– Какой такой?– Когда чувствуешь себя полным идиотом, – сказал Хейз уныло.– Ведь и я слышал, что ты к ним звонишь, – попытался утешить его Карелла. – И тоже не допер.Хейз вздохнул и уставился в окно. Вернулся Уиллис с кофе.– Будьте любезны, сэр, – согнулся он перед Мейером. – Надеюсь, вы всем довольны, сэр?– Я дам вам хорошие чаевые, – сказал Мейер и, поставив перед собой чашку, откашлялся.– А я дам вам хороший совет, – сказал Уиллис.– Какой?– Никогда не становитесь полицейским. Работы много, платят мало, и приходится постоянно раболепствовать перед коллегами.– Кажется, я простудился, – сказал Мейер. Из заднего кармана он вытащил пачку таблеток от кашля. – Летом у меня так всегда. Летом простудиться – хуже некуда, а у меня без простуды ни одно лето не проходит. – Он положил таблетку на язык. – Кого-нибудь угостить?Никто не ответил. Мейер положил пачку обратно в карман. Запил таблетку кофе.– Тишина, – сказал Уиллис.– Угу.– Думаешь, это какая-нибудь конкретная леди? – спросил Хейз.– Не знаю, – ответил Карелла. – Но думаю, что да.– Когда он вселился в комнату, – сказал Хейз, – он зарегистрировался как Джон Смит. Одежды там нет. Продуктов тоже.– Джон Смит, – сказал Мейер. – Шерше ля фам. Шерше ветра в поле.– Мы уже шершекаем эту ля фам целый день, – отозвался Хейз. – Я устал.– Выше нос, братишка, – подбодрил его Карелла. Он посмотрел на настенные часы. – Уже семнадцать пятнадцать. Скоро все кончится.Тут-то все и началось. Глава 12 Все началось с толстой женщины в халате, появившейся возле потрескавшейся перегородки. Ее приход был первым звеном в цепи событий, не имевших ни малейшего отношения к делу. Это было ужасно некстати – нарушился гладкий ход расследования. Будь на то их воля, полицейские из восемьдесят седьмого участка ни за что не стали бы реагировать на эти события. В конце концов, они изо всех сил старались предотвратить убийство. Увы, парни из восемьдесят седьмого участка были всего лишь обычными работягами, принужденными выполнять свои обязанности. Это только в детских кубиках все быстро встает на свои места, события же, происшедшие в следующие пятьдесят минут, были как бы сами по себе. Они никак не вязались с логикой этого дня. Они ни на йоту не приблизили полицейских к Леди или ее потенциальному убийце. Новые события продолжались с 17.15 до 18.05. День успел перейти в вечер.События эти съели почти целый час драгоценного времени – ни больше ни меньше.К потрескавшейся перегородке, тяжело дыша, подлетела женщина. За руку она держала десятилетнего светловолосого мальчишку в джинсах и футболке в красную полоску. Это был Фрэнки Аннучи. Женщина с трудом сдерживала ярость – казалось, ее вот-вот разорвет по швам. Лицо горело, в глазах сверкали черные угли, а губы были стиснуты в тонкую линию, которая не давала потоку гнева выплеснуться наружу. Она бросилась к перегородке с такой скоростью, словно хотела опрокинуть ее одним ударом, затем резко остановилась. Пар, накапливавшийся внутри, прорвал, наконец, тонкую плотину губ. Рот открылся, и оттуда с грохотом посыпались слова.– Где здесь лейтенант?Мейер чуть не пролил на брюки кофе, круто повернувшись на стуле. Уиллис, Карелла и Хейз уставились на женщину так, будто она была олицетворением преступного мира.– Лейтенант! – закричала она. – Лейтенант! Где он?Карелла поднялся и подошел к перегородке. Сразу узнав мальчика, он сказал:– Привет, Фрэнки. Что вам угодно, мэм? Что-нибудь...– Не смейте говорить ему «привет»! – закричала женщина. – Не смейте даже смотреть на него! Кто вы такой?– Детектив Карелла.– Так вот, детектив Карелла, я хочу видеть... – Она остановилась. – Tu sei'taliano? Ты итальянец? (итал.).

– Si, – ответил Карелла.– Bene. Dov'e il tenente? Voglio parlare con... Хорошо. Где лейтенант? Я хочу говорить с... (итал.).

– Итальянский я знаю не очень хорошо, – прервал ее Карелла.– Не знаете? Это почему? А где лейтенант?– Может, я смогу вам помочь?– Фрэнки был у вас сегодня?– Да.– Зачем?– Мы задали ему несколько вопросов.– Я его мать. Я миссис Аннучи. Миссис Рудольф Аннучи. Я честная женщина, и мой муж – честный человек. Зачем вам понадобился мой сын?– Сегодня утром некто попросил его отнести нам письмо, миссис Аннучи. И мы ищем этого человека – вот и все. Мы просто задали Фрэнки несколько вопросов.– Вы не имели права! – закричала женщина. – Он не преступник.– Никто и не говорит, что он преступник.– Что же тогда он делал в полиции?– Я вам только что...Где-то в отделе зазвонил телефон. Одновременно с ним миссис Аннучи испустила новый вопль, и Карелла услышал только:– Я никогддзиннь в жизни так не обддзиннь!– Успокойтесь, успокойтесь, синьора, – произнес Карелла.Мейер снял трубку.– Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер слушает.– Бабушку свою называйте синьорой! Какое унижение! Какое унижение! Vergogna, vergogna! Позор, позор! (итал.).

Его забрала эта ваша «белоснежка»! Прямо на улице! Ребенок спокойно стоит с другими детьми, тут тебе подкатывает к тротуару «белоснежка», вылезают два копа, хватают его и уводят. Как...– Что? – спросил Мейер.– Я говорю, два копа... – миссис Аннучи повернулась к нему и тогда только поняла, что он говорит по телефону.– Хорошо, сейчас будем! – крикнул Мейер. Он бросил трубку на рычаг. – Уиллис, вперед! На углу Десятой и Калвер-стрит заварушка. Какой-то парень затеял перестрелку с постовым и ребятами с двух патрульных машин!– Господь помилуй и спаси! – воскликнул Уиллис. Чуть не сбив миссис Аннучи с ног, они выскочили через дверцу в перегородке.– Преступники! – с негодованием произнесла она, глядя, как полицейские бегут по ступенькам вниз. – Вы здесь имеете дело с преступниками и сюда же приводите моего сына, будто он какой-то вор. Он хороший мальчик, таких еще... – Она вдруг остановилась. – Вы его били? Били ребенка резиновым шлангом?– Нет же, миссис Аннучи, конечно нет, – ответил Карелла, и тут внимание его привлек металлический стук шагов на лестнице. На пороге появился человек в наручниках, следом за ним ввалился еще один – по лицу его сочилась кровь. Миссис Аннучи, следуя за взглядом Кареллы, обернулась как раз в тот момент, когда в дверь, замыкая шествие, вошел полицейский. Он подтолкнул вперед человека в наручниках. Миссис Аннучи в ужасе застыла.– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Святая дева Мария!Хейз, вскочив на ноги, уже спешил к перегородке.– Миссис Аннучи, – позвал Карелла. – Давайте присядем вон там в сторонке и поговорим...– Что у вас? – спросил Хейз полицейского.– Голова! Посмотрите на его голову! – воскликнула миссис Аннучи и побелела. – Не смей смотреть, Фрэнки! – тут же добавила, противореча себе самой.На голову человека действительно нельзя было смотреть без содрогания. Волосы слиплись от крови, которая капала на лицо и на шею, оставляя красные пятна на белой спортивной рубашке. Кроме того, кровь струилась из открытого пореза на лбу и заливала переносицу.– Этот сукин сын трахнул его бейсбольной битой по голове, – объяснил полицейский. – А раненый – торговец «травкой». Дежурный лейтенант подумал, что вам стоит его допросить – может, тут замешаны наркотики.– Ничем я не торгую! – взвился раненый. – Его надо посадить в тюрьму! Он ударил меня битой.– Надо отправить его в больницу, – сказал Хейз, глядя на раненого.– Никаких больниц! Сначала отправьте его в тюрьму! Он ударил меня бейсбольной битой! Этот сукин сын...– О-ох! – выдохнула миссис Аннучи.– Давайте выйдем отсюда, – снова предложил ей Карелла. – Присядем вон на ту скамейку, хорошо? Я объясню, что произошло с вашим сыном.Хейз втащил человека в наручниках в комнату.– Ну-ка, сюда! – приказал он. – Снимите с него наручники.– А вам, мистер, лучше отправиться в больницу, – сказал он раненому.– Никакой больницы! – стоял тот на своем. – Сначала отправьте его в тюрьму!Полицейский снял с задержанного наручники.– Принесите-ка ему влажные тряпки обмотать голову, – распорядился Хейз, и полицейский вышел. – Ваше имя, мистер.– Мендес, – ответил раненый. – Рауль Мендес.– И «травкой» вы не торгуете, нет, Рауль?– В жизни этой дрянью не занимался. Он просто спятил, этот малый. Подошел ко мне и...Хейз повернулся к другому.– Как ваше имя?– Пошел ты!.. – огрызнулся тот.Хейз угрюмо посмотрел на него.– Опорожните карманы и сложите все на стол.Тот не сдвинулся с места.– Я сказал...Человек вдруг бросился на Хейза, бешено размахивая кулаками. Схватив его левой рукой за ворот рубахи, Хейз ударил в лицо правой. Тот отлетел на несколько шагов, сжал кулаки и снова кинулся на Хейза. Хейз ударил правой по корпусу, и человек согнулся вдвое.– Опорожни карманы, дохляк, – суровым тоном произнес Хейз.Тот подчинился.– Так-то лучше. Так как тебя зовут? – спросил Хейз, рассматривая тем временем содержимое карманов.– Джон Бегли. Только попробуй, сукин сын, ударь меня еще раз, я тебе...– Заткни глотку! – оборвал Хейз.Бегли тут же заткнулся.– Почему ты ударил его бейсбольной битой?– Это мое дело, – фыркнул Бегли.– Мое тоже.– Он хотел меня убить, – вмешался Мендес. – Нападение! Вооруженное нападение первой степени! Двести сороковая статья! Нападение с целью убийства!– Не хотел я его убивать! – заспорил Бегли. – Если бы я хотел его убить, он бы тут сейчас не разорялся!– Так вы, Мендес, знакомы с уголовным кодексом? – поинтересовался Хейз.– Просто слышу, о чем говорят у нас в квартале, – сказал Мендес. – Да, черт возьми, кто сейчас не знает двести сороковую?– Нападение первой степени по двести сороковой, а, Бегли? – повернулся к нему Хейз. – За это одно схлопотать десять лет. А вот двести сороковая вторая – это нападение второй степени. Максимум пять лет плюс штраф, а то и просто штраф. Так что ты замышлял?– Убивать я его не собирался.– Значит, он торгует наркотиками?– Его спроси.– Я спрашиваю тебя.– А я не стукач. Мне плевать, кто он есть. Я просто хотел переломать ему руки-ноги. Особенно ноги.– Зачем?– Он таскается за моей женой.– Что вы имеете в виду?– Как по-вашему, черт дери, что я имею в виду?– Что вы на это скажете, Мендес?– Он сумасшедший. Я его жену даже не знаю.– Брешешь, сукин сын! – взвизгнул Бегли и шагнул к Мендесу.Хейз отпихнул его.– Полегче, Бегли, не то придется тебя отшлепать!– Он знает мою жену! – закричал Бегли. – Очень даже замечательно ее знает! Этот ублюдок свое получит! Если я сяду в тюрьму, так я еще оттуда выйду, и он все равно свое получит!– Я же вам говорю, он сумасшедший, – сказал Мендес. – Сумасшедший! Я стоял на углу и ни к кому не приставал, тут вдруг, откуда ни возьмись, появился этот тип и начал размахивать битой!– Хорошо, хорошо, успокойтесь, – унял его Хейз.Вернулся полицейский с мокрой тряпицей.– Думаю, Алек, нам это не понадобится, – сказал Хейз. – Отведите этого человека в больницу, иначе он изойдет кровью и сыграет в ящик прямо здесь.– Сначала отправьте его в тюрьму! – закричал Мендес. – Я не уй...– Вы что, Мендес, сами в тюрьму хотите? – повысил голос Хейз. – За сопротивление представителю закона?– Да кто...– Выметайтесь живо, чтобы я вас не видел! От вас за километр разит «травкой», всю комнату провоняли!– Я не торгую «травкой».– Торгует, торгует, сэр, – вставил полицейский. – Его уже два раза за это забирали.– Выметайтесь отсюда, Мендес, – повторил Хейз.– Торговец «травкой»? Вы не по тому адресу...– И если впредь я у вас что-нибудь найду, тогда я сам угощу вас бейсбольной битой! А теперь убирайтесь! Отвезите его в больницу, Алек.– Пошли, – сказал полицейский, беря Мендеса за локоть.– Торговец «травкой», – бормотал Мендес, проходя через дверку в перегородке. – Хорошее дело, стоит один раз оступиться, тут же тебе приклеят ярлык.– Два раза, – поправил полицейский.– Ну два, два, – пробурчал Мендес, спускаясь по лестнице.Миссис Аннучи шумно вздохнула.– Так что видите, – говорил ей Карелла, – мы всего лишь задали ему несколько вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17