«Неужели нельзя прекратить эти муки?» Я сначала пыталась ему объясн
ить, а потом отругала. А он: «Вы же, говорит, врачи. У кого же искать человечн
ости, как не у вас?» И расплакался. Знаете, каково смотреть, когда взрослый
мужчина плачет, особенно если это крепкий, мужественный человек. А он име
нно такой. Я его долго потом успокаивала, обещала сделать все, чтобы помоч
ь, снять боли, но у меня и мысли не было… Да нет же, я бы никогда не смогла.
Ц Как же вы здесь смогли?
Она посмотрела на него, и опять в ее больших глазах промелькнуло недоуме
ние.
Ц Это же мать…
Ц А ведь если по совести, вы со всеми должны быть как с матерью. Я знаю одно
го очень авторитетного врача, который, уверяя родственников, что для бол
ьного все сделано, говорит, что даже для родной матери он бы не смог сделат
ь больше.
Ц Андрей Григорьевич так говорит.
Ц Да, Андрей Григорьевич. Вы с ним согласны?
Ц Конечно.
Ц Где же логика? Ведь если рассуждать логично…
Ц Бывают ситуации, при которых самая неумолимая логичность в том и закл
ючается, что нет никакой логики.
Ц Да, бывает, Ц согласился Будалов и неожиданно спросил: Ц А какое отно
шение имеет ко всему этому случай на болоте?
Она вздрогнула.
Ц Какой случай? На каком болоте?
Ц Вы же обещали говорить правду.
Ц Я могу распоряжаться собой, а тут… О чем вы, собственно?
Ц О рассказе Сергея Романовича «Случай на болоте».
Ц Нет такого рассказа.
Ц Вот он, Ц сказал Будалов, доставая рукопись из ящика стола. Ц Я хочу з
нать, какое отношение к тому, что произошло, имеет этот рассказ? Ц Она что-
то хотела сказать, но он остановил ее, предупредительно поднял руку. Ц По
ймите, Галина Тарасовна, существует преступление и наказание за него. Но
существуют и смягчающие обстоятельства. Если у вас все произошло под впе
чатлением этого рассказа…
Ц Нет, Ц твердо ответила Галина. Ц Этот рассказ не сыграл никакой роли
в том, что я совершила.
Ц Знаете что?.. Ц предложил Будалов. Ц Давайте сделаем перерыв до завтр
а.
Ц Да нет, я не устала, Ц сказала Галина.
Ц Я устал.

40

Загорелись уличные фонари. И вслед за ними, как по волшебству, вспыхнули и
зашевелились, завертелись разноцветные светильники реклам.
Когда Романов и Шарыгин вошли в ресторан, он был уже полон. Несколько чело
век толпились около швейцара, возмущались. Бойкий администратор в черно
м костюме успокаивал их. Он увидел Шарыгина и Романова и бросился им навс
тречу:
Ц Опаздываете, товарищи. Заставляете себя ждать.
Их никто не ждал. Но администратор, чтобы отвлечь внимание ожидающих, пош
ел на эту невинную, с его точки зрения, хитрость. Друзья заказали нескольк
о столиков, и вот двое из компании опаздывают.
Романов понимающе улыбнулся.
Ц Где они у вас там?
Ц В голубом зале. Проходите, пожалуйста.
Ц Однако вы гусь, Ц улыбнулся Романов, когда администратор отодвинул п
еред ними голубую штору.
Ц Ничего не попишешь. В нашем деле без дипломатии нельзя. Знаете, какой у
нас народ? Чуть что Ц подавай им книгу жалоб. Видели бы вы эту книгу!
Все столики были заняты, только один, у окна, свободен. Вадим Петрович раск
рыл меню.
Подошел официант Ц розовощекий, с темным пушком на верхней губе. Перебр
осив салфетку через руку, он чуть наклонился с вежливой улыбкой.
Ц Что прикажете?
Романов прищурился.
Ц Приказывать мы тебе, молодой человек, не станем, Ц сказал он. Ц Просит
ь будем. Кстати, какое у тебя образование?
Ц Десять классов, Ц ответил юноша и деловито добавил: Ц Потом еще спец
иальные курсы.
Ц Двухнедельные?
Ц Трехмесячные.
Ц О-о! Ц многозначительно вскинул вверх палец Романов. Ц Десять класс
ов плюс трехмесячные курсы! Ну, это уже почти академия.
Ц Так что прикажете? Ц снова улыбнулся официант.
Шарыгин стал диктовать заказ. Юноша быстро записывал.
Ц Зачем вы с ним так? Ц спросил Шарыгин Романова, когда официант ушел.
Ц Терпеть не могу этого сословия, Ц проворчал Романов, Ц у него аттест
ат зрелости, а он кельнером устроился и, главное, доволен.
Ц У нас нет плохих специальностей, Ц вмешался в разговор сидевший за со
седним столиком коренастый бритоголовый толстяк лет тридцати пяти. Ц К
ак говорится у великого поэта, Ц продолжал он и продекламировал нарасп
ев: «Все работы хороши, выбирай любую».
Ц Не так, Ц сказал Романов. Ц «Выбирай на вкус».
Ц Какая разница, важно, что работы хороши, не так ли, доктор?
Ц Откуда вы меня знаете? Ц спросил Шарыгин. Ц Я вижу вас впервые.
Ц Два месяца назад на комиссии военкомата вы меня признали годным к стр
оевой, кроме авиации и флота. Бог с ней, с авиацией, но флот… Военную службу
я проходил на флоте, дослужился до мичмана. Мечтал в случае чего Ц опять
на флот. Гляди, в отставку и капитаном вышел бы. Теперь же по вашей милости
…
Ц Да, Ц сухо произнес Шарыгин. Ц Если я признал вас негодным для службы
во флоте, то капитаном вы уже никогда не станете.
Ц Увы, увы! Ц произнес коренастый и, отвернувшись к своему собеседнику,
продолжал: Ц Чем плохо Ц официант? Ц говорил он молодому, аккуратно од
етому блондину с анемичным лицом, глядевшему на коренастого с почтитель
ным уважением. Ц Специальность как специальность. Не хуже другой. Даже л
учше. На одних чаевых можно состояние нажить. И спокойная. Закончил работ
у Ц и будь здоров.
Ц Вы бы не пошли на такую, Ц сказал молодой.
Коренастый рассмеялся.
Ц Я из категории стоящих у кормила. Ты теперь Ц тоже. У тебя небольшое су
денышко, у меня Ц лайнер. У Бунчужного Ц флагман. Но ты не огорчайся: во-п
ервых, ты еще молод, а во-вторых Ц не всем же лайнеры и флагманы водить. Ц
Он ткнул вилкой в огурец, похрустел им и продолжал: Ц Большая это ответст
венность Ц у кормила стоять.
Ц А он, несмотря на твое заключение, все же устроился капитаном, Ц добро
душно усмехнулся Романов и налил себе боржома. Отхлебнул глоток и постав
ил бокал.
Заиграл оркестр. Многоголосый шум сразу же утонул в его звуках. «Капитан
лайнера» что-то доказывал своему собутыльнику, энергично жестикулируя
и надрываясь так, что шея побагровела.
Вернулся официант. Поставил коньяк. Потом, ловко орудуя штопором, раскуп
орил вино, тоже поставил на стол и ушел, не сказав ни слова.
Ц Ну что ж, Ц щелкнул по графинчику Романов, Ц давай пропустим по одной
для начала: терпеть не могу пить сразу перед едой. Перед едой надо пить при
отсутствии аппетита. А я на плохой аппетит не жалуюсь.
Он наполнил рюмки. Шарыгину не терпелось узнать, будут ли печатать стать
ю или раздумали? Первому начинать разговор не хотелось. А Романов потяги
вал коньяк маленькими глотками и молчал.
Наконец Шарыгин не выдержал, спросил:
Ц Ну, как там со статьей, Иван Семенович?
Романов еще раз отпил из рюмки, потом вынул из бокового кармана сложенны
е вдвое гранки.
Шарыгин быстро пробежал глазами оттиск и вернул Романову.
Ц Воображаю, что подымется.
Ц А я и рассчитываю на шумиху. Есть вещи, о которых нельзя говорить вполг
олоса.
Шарыгин молчал. «Нехорошо, ох как нехорошо получается».
Ц Может быть, лучше не печатать? Ц спросил он.
Ц Что показало вскрытие? Ц вместо ответа спросил Романов.
Ц То, что и ожидали. Рак, да еще злой.
Ц Бывает и добрый?
Ц Бывает, Ц ответил Шарыгин. Ц В медицине все бывает.
Оркестр умолк. И снова стал слышен многоголосый шум. Шарыгин хотел еще чт
о-то сказать, но Романов остановил его, сосредоточенно прислушиваясь к р
азговору за соседним столиком. Говорил коренастый. Молодой вертел бокал
с недопитым пивом и в знак согласия кивал головой.
Ц Ты прежде всего должен понимать, кто ты такой теперь, Ц с трудом выгов
аривая слова, тыкал в грудь своего собеседника бритоголовый. Ц Ты руков
одитель. Это слово понимать надо Ц руководитель. И с людьми надо так, что
бы они к тебе Ц с уважением.
Ц Мне кажется Ц с людьми надо просто. Чем проще, тем лучше.
Ц Молодо-зелено, Ц рассмеялся коренастый. Ц Человек Ц это прежде все
го психология. Высшая наука. Если ты хочешь ладить с людьми, если хочешь, ч
тобы они за тебя в огонь и в воду, надо тебе эту науку обязательно постичь.
Возьмем, к примеру, день рождения… Я, брат, день рождения всех своих подчин
енных знаю Ц и начальников цехов, и мастеров, даже бригадиров. Они у меня
в настольном календаре на весь год расписаны. «Здорово, Иван Петрович! С д
нем рождения тебя, живи сто лет и здравствуй». И добавляешь, в зависимости
от обстоятельств, еще несколько теплых слов. Тебе это ничего не стоит, а он
рад. Вот какой у нас директор, думает. День моего рождения запомнил. Значи
т, ценит. И доволен человек. И работает с огоньком. Весело работает. А тебе т
олько этого и надо. Психология, брат, сложная наука! Вот мы сейчас у доктор
а спросим. Ц Он снова повернулся к Шарыгину. Ц Скажите, доктор, как вы смо
трите на психологию вообще и на психологию человеческих отношений в час
тности.
Ц Положительно, Ц сухо ответил Шарыгин, всем своим видом показывая неж
елание продолжать разговор.
Ц Слыхал? Ц обратился к своему собеседнику коренастый. Ц «Положитель
но». Да, психология Ц знатная штука. Даже выговаривать человеку надо с ум
ом. Легче легкого взысканием обидеть, а между тем есть способ так это обст
авить, чтобы не обидеть. Наука, она, брат, до всего доходит. Некоторые выгов
ор своему подчиненному норовят публично сделать. Чтобы побольнее. Нераз
умно. Себе ущерб. А я его, голубчика, в кабинет приглашаю. С глазу на глаз раз
говор веду. И начинаю не с укоров, а с похвалы. «Ты ж прекрасный специалист,
Иван Петрович. Я же на тебя как на каменную гору. Голова у тебя светлая. И ру
ки золотые». Тут хорошо один-два случая вспомнить, когда этот Иван Петров
ич отличился. Похвалил ты его, потом совестить начинаешь: «Как же ты это, д
орогой Иван Петрович, сплоховал? На кого угодно подумать мог бы, но чтобы т
ы до такого позора докатился… Себе вредишь, свой авторитет подрываешь. И
меня без ножа режешь. Ты думаешь, мне легко будет с тобой расстаться? Нет, б
рат, нелегко». И так далее в том же духе. Усовестил ты его, огорчил, растрево
жил. Если так отпустишь, будет на тебя в обиде. А ты походи немного по кабин
ету, похмурься, повздыхай, потом опять похвали его. Да не скупись. «Верю я в
тебя, Иван Петрович. Убежден, что последний это разговор у нас, такой непри
ятный. Верю, что поработаем мы с тобой душа в душу еще не один десяток лет, ч
то придется мне тебя еще к награде представлять». И уйдет он от тебя без об
иды. И злости у него не будет на тебя. Вот что такое психология, брат.
Романов что-то записывал в блокнот, прислушиваясь к словам коренастого.
Шарыгин тоже прислушивался. Его досада на этого бритоголового стала пер
ерастать в злость. Все, что говорил коренастый своему собутыльнику, было
верно и толково, толково и разумно. «Откуда же такая злость?» Ц думал Шар
ыгин. И вдруг понял, что эта злость на самого себя, которая каким-то соверш
енно непонятным образом транспонируется, переносится на этого ни в чем н
е повинного человека. «Зачем я пришел сюда? Ц с тоской думал Шарыгин. Ц З
ачем я согласился подписывать эту дурацкую статью? Я же любил Галину. Раз
ве можно так с человеком, которого любил? Это подлость и низость. Низость и
предательство. Да, предательство. Я ведь и в самом деле предал их всех Ц Г
алину, Сергея, Андрея Григорьевича. И нет мне оправдания. И не будет мне пр
ощения. Никогда не будет!»
А коренастый за соседним столиком оставил в покое психологию человечес
ких отношений и переключился на психологию характера.
Ц В характере руководителя самое главное знаешь что? Не знаешь. Целенап
равленность и воля Ц вот что. Ты скажи мне, какая у тебя цель в жизни и каки
ми путями, как настойчиво ты к этой цели стремишься, а я тебе скажу, какой у
тебя характер.
Ц Я так полагаю, что характер Ц это что-то врожденное, Ц промямлил моло
дой.
Ц Ошибаешься. Ошибаешься, брат. Характер можно переделывать, перевоспи
тывать, форм-ми-ро-вать. Да, формировать. Вот мы сейчас у доктора спросим.
Ц Он опять повернулся к Шарыгину. Ц Вы простите мою бесцеремонность, до
ктор. Но нас, Ц он сделал жест в сторону своего собутыльника, Ц интересу
ет, как вы смотрите на проблему формирования характера.
Ц Положительно, Ц буркнул Шарыгин.
Ц Ты слышишь? Ц обрадованно воскликнул коренастый, обращаясь к молодо
му. Ц «Положительно».
Ц Кто он такой? Ц спросил Романов.
Ц Не знаю. Черт бы его побрал.
Шарыгин потянулся к бутылке с коньяком, налил полный фужер и залпом выпи
л.
Ц Что с тобой? Ц испуганно спросил Романов.
Ц Мне хочется дать в морду этому типу.
Ц Э, да у тебя нервы шалят, мой друг.
Ц Мне хочется дать в морду ему, и я это сделаю.
Ц Какая чушь.
Ц Он бесит меня.
Ц Я его сейчас выставлю.
Романов поднялся, опять вооружился блокнотом, авторучкой и направился к
соседнему столику. Подсел к коренастому, наклонился к нему, что-то сказал.

Шарыгин видел, как глаза бритоголового сначала удивленно округлились, п
отом презрительно сузились. Он что-то ответил Романову, кликнул официан
та, бросил на стол десятку, потом еще пятерку, отмахнулся от сдачи и направ
ился к выходу вместе со своим собутыльником.
Ц Чем вы его доняли? Ц спросил Шарыгин уже заплетающимся языком.
Ц Сказал, что журналист, случайно услышал их разговор и вот хотел бы позн
акомиться.
Ц А он?
Ц Заявил, что привык беседовать с журналистами, всегда рад встрече с ним
и, но давать интервью в такой обстановке не намерен. Не растерялся капита
н.
Шарыгин опять потянулся к бутылке, но Романов удержал его:
Ц Хватит, у тебя уже перебор.
Ц Да не беспокойтесь вы, я еще в полком порядке, но если ты… если вы… кажет
ся, я и в самом деле…
Он выпил боржоми, глубоко вздохнул, потом выдохнул, но это мало помогло, и
он сильным напряжением воли попытался преодолеть наплывающий на него т
уман. Кивком головы пригласил официанта, расплатился, сунул сдачу в карм
ан и поднялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46