Во время этой чудесной прелюдии Тэра была совершенно спокойна и даже счастлива. Так легко было погрузиться в шепот, как в омут, потерять себя совершенно, поверить в то, что все будет хорошо, что Стоун, как чародей, заставит рассеяться все ее страхи. Одновременно в ней нарастал жар, кровь быстрее бежала в жилах — это крепло желание, готовясь вырваться на свободу и завладеть ею, но пока вес еще кроткое и покорное. Сильные и ловкие, смуглые пальцы скользили по телу девушки, повторяя его изгибы, находя чувствительные уголки, дразня и волнуя. Все, что с таким трудом было подавлено, раскрывалось, обретало новую жизнь точно так же, как поникшая трава поднимается после живительного ливня. Мало-помалу с губ Тэры начали срываться тихие стоны, она выгибалась навстречу ласкающим рукам, которые ни на мгновение не прекращали своих сладостных блужданий. Она все еще была одурманена, но уже смутно желала дикого самозабвения полной близости.
— Те quiero…
Что это могло значить? Держа Тэру в объятиях, Стоун нередко забывался и переходил на испанский. Да и не все ли равно, что это были за слова, если они сопровождали столь упоительные ласки?
Ощутив мягкое давление на внутреннюю поверхность бедер, девушка без сопротивления позволила развести себе ноги. Пальцы скользили теперь в самом чувствительном, самом интимном месте ее тела, и, как всегда, на миг она удивилась тому, каким естественным это кажется. Стыд в этот момент был чем-то далеким и нереальным. Ощущения стремительно нарастали, дыхание пресекалось, а сердце билось с такой пугающей силой, будто стремилось вырваться из груди в момент наивысшего наслаждения. И когда они наконец стали явью, эти секунды безумной сладости, Тэра инстинктивно зажала рот ладонью, чтобы удержать крик. Она чувствовала, что объятие стало крепче, смиряя ее содрогания.
Стоуну хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Ласкать Тэру было для него порой едва ли не большим наслаждением, чем полная близость. Казалось, прошли не дни, а годы с тех пор, как он в последний раз держал это прекрасное тело в объятиях, и сейчас каждое прикосновение, каждая ласка были необходимы ему, они заполняли странную пустоту в душе. К его радости примешалось легкое сожаление, когда он ощутил нетерпеливое движение пальцев, расстегивающих его брюки. Но и сам он жаждал полного слияния, а потому, как бабочка к огню, потянулся навстречу ответной ласке. Он был слишком возбужден, чтобы долго выносить ее, но с минуту прислушивался к скользящему, стискивающему движению пальцев, в котором странным образом смешались невинность и бесстыдство. Наконец инстинкт заставил его отстранить ласкающую руку. Ресницы Тэры открылись, когда Стоун оказался сверху, и две пары глаз заглянули друг в друга, чтобы увидеть желание сродни мучительному и сладостному голоду, желание одинаковой силы.
Ненадолго девушка вновь ощутила в себе способность мыслить. С этим неукротимым мужчиной они чаще всего сталкивались, как две враждующие армии, но это не мешало им нести в душе искру страстной жажды. Стоило им коснуться друг друга, и искра разгоралась, становилась пламенем, и тогда в Тэре отступало желание одержать верх, настоять на своем, на смену ему приходила потребность уступить, покориться. И с этой мыслью сознание растаяло, как снег по весне.
— Господи, как же я истосковался по тебе! — послышался хриплый шепот, от которого по спине Тэры прошел приятный озноб.
Подобно пустому сосуду, девушка жаждала быть наполненной. И вот живое пламя ворвалось в нее!
Как упоительно, как прекрасно было погрузиться в податливые глубины женского тела! Для того чтобы обладать Тэрой, не требовалось сознательного усилия, тело само стремилось навстречу ей и двигалось, ведомое инстинктом, бороться с которым было не в человеческих силах. Губы впились в губы, руки сплелись. Стоун чувствовал нетерпеливое нажатие ног, обвивавших его бедра, и это нетерпение говорило о желании, которое он вызвал и которое жаждал утолить.
Тэра отвечала на каждый толчок, на каждое исступленное движение внутри своего тела, все глубже и глубже падая в воронку сладкого водоворота, пока наконец из самых глубин этой воронки, из каких-то немыслимых недр не вспучилась гигантская волна и не подняла ее на своем гребне. Каждая клеточка ее была потрясена до основы своей, вес силы ушли на то, чтобы пережить необыкновенное упоение. Когда наслаждение отхлынуло, несколько секунд она не могла даже дышать и лежала обессиленная, все еще ощущая стихающие содрогания страсти, свои и Стоуна.
Когда она открыла наконец затуманенные глаза, Стоун смотрел на нее, опершись на локоть. Тело его влажно блестело, покрытое горячей испариной, глаза диковато поблескивали, ловя отблеск лунного света.
— То, что между нами происходит, требует напряжения всех сил, физических и душевных, так ведь, Тэра?
Не без усилия она заставила себя вдуматься в смысл вопроса. Стоун высказал то, что только что пришло ей в голову. Как ему это удалось? Он прочел ее мысли или… или сам испытал нечто подобное?
Должно быть, озадаченность отразилась у нее на лице, потому что он усмехнулся чуть слышно и потянулся отстранить с ее лба мокрый прилипший завиток.
— Я хочу ответить на то, что ты недавно сказала. В ту ночь, когда я нашел тебя лежащей без чувств рядом с мертвым доном Мигелем, я испытал что-то вроде откровения. Это был первый отголосок того, что я позже почувствовал к тебе, и я отнесся к нему скептически. Ты вряд ли помнишь, как, одурманенная настойкой из трав, ответила на мой поцелуй. Он был бесхитростным, невинным и в то же время пылким, он что-то разбудил во мне, что-то, в чем я и сам, быть может, не отдавал себе отчета. А потом мы встретились снова, и каждый раз как Джулия, сама того не ведая, толкала нас друг к другу, я делал еще один шаг к огню, которого инстинктивно опасался, чуждался из страха, что он оставит на мне след, от которого уже невозможно будет избавиться. Но избегать тебя я был не в силах. Держа тебя в объятиях, я испытывал нечто более важное, чем месть, твоя близость постепенно заслонила потребность свести счеты с виновником гибели отца и страданий матери. Раньше я никогда не задумывался о том, что могу быть счастливым, но внезапно стало ясно, что счастье возможно и для меня. Я уже не тот, каким был до встречи с тобой, Тэра. Прежний Стоун отправил бы тебя в Сент-Луис, чтобы спрятать от опасности, и это было бы благоразумно, но Стоун новый не в силах отказаться от единственной ценности, которую обрел за годы иссушающей душу жажды мести…
Он умолк и поднялся, чтобы одеться. Тэра могла только молча смотреть на него. Она знала, что наяву слышит все это, но не отваживалась поверить услышанному. Это не были слова любви, но по-своему именно в ней Стоун и признавался в эту минуту!
— Ты меня изводила и мучила, ты перевернула всю мою жизнь, перемешала все упорядоченное, все разложенное по полочкам, — продолжал он задумчиво, как бы размышляя. — Мне было непросто сделать выбор между делом всей предшествующей жизни и неистовым тяготением к тебе, но ты победила, Тэра. Ты вошла в мою кровь и плоть, заставляя надолго забывать о том, ради чего я, как мне казалось, жил раньше.
Стоун умолк и на этот раз молчал так, долго, что девушка тоже поднялась и подошла к лежащей поодаль одежде.
— Значит, ты не в обиде за то, что я отвлекаю тебя от твоей миссии? — спросила она, одеваясь. — В конце концов, это только справедливо, ведь и ты перевернул с ног на голову весь мой мир, все мои взгляды. Порой я совсем не узнаю себя!. Что мне делать, куда идти?
— Сюда, куда же еще! — засмеялся Стоун и привлек девушку к себе.
Это было интимное объятие, напоминающее о том, что они только что разделили. Одной рукой Стоун крепко прижал к себе бедра Тэры, другой запрокинул ей голову для поцелуя.
— Это далеко не все, что я хотел обсудить, но мы и без того провели здесь слишком много времени, — сказал он, отстраняясь. — Кто-нибудь может заметить наше одновременное отсутствие, и трудно будет придумать правдоподобное объяснение.
— Кто может заметить? — беспечно откликнулась Тэра. — В это время, кроме нас с тобой, бродят только призраки, ведьмы и оборотни.
Она воспользовалась случаем, чтобы зарыться пальцами обеих рук в густую темную поросль на груди Стоуна. Как-то сами собой руки ее двигались все ниже и ниже, пока не коснулись кромки брюк. Заметив выразительный блеск ее глаз, Стоун засмеялся и крепче привлек девушку к себе.
— Ты разбиваешь вдребезги все мои благие намерения! Завтра… нет, уже сегодня мне снова придется сесть в седло, и…
— Боже мой!
Восклицание: раздалось совсем близко, мгновенно разбив вдребезги чары, в плену которых находились оба. Они повернулись одновременно. Джулия стояла, прижимая ладонь ко рту, и на ее хорошеньком личике застыло изумленное выражение. Сердце Тэры болезненно сжалось, Стоун нахмурился, лихорадочно ища оправдания и не находя их. Джулия отступила и пошатнулась, словно земля колебалась у нее под ногами.
— Так вот, значит, как ты не можешь выносить его! — с трудом выговорила она, судорожным движением отводя руку и пряча ее за спину. — Так вот как ты стараешься избегать его! Я верила тебе все это время, верила, как круглая дура, а ты подло, как змея, подползала к Стоуну за моей спиной!
Девушка повернулась и бросилась прочь. Это было больше, чем Тэра могла выдержать.
— Джулия, Джулия! Постой! Я все объясню! Я не хотела, чтобы так случилось!
Она схватила подругу за руку, но та рывком высвободилась и уставилась ей в лицо с выражением, близким к отвращению.
— Не продолжай, я знаю все, что ты скажешь! Что я сама толкала вас друг к другу, так ведь?
Тэра тяжело вздохнула. Ей невыносимо было видеть слезы, текущие по щекам подруги, но она заставила себя встретить обвиняющий взгляд.
— Верь или не верь, но я понимаю все, что ты чувствуешь. Ты обижена и рассержена, ты чувствуешь себя преданной, и, наверное, оправданий мне нет, но поверь хотя бы одному. Я не хотела, чтобы так случилось.
— Не хотела, но допустила, так какая же разница! — выкрикнула Джулия.
Стоун наконец приблизился к девушкам. Рука его, как недавно рука Тэры, сомкнулась на запястье Джулии, и на этот раз, как та ни трепыхалась, вырваться ей не удалось. Глаза его сузились, рот упрямо сжался.
— Тэра, уходи! — скомандовал он и бросил ей взгляд, который исключал любую возможность протеста. — Возвращайся в палатку, а с Джулией я сам поговорю.
Несмотря на резкость, в речи его снова появился заметный техасский акцент, и Тэра поняла, что разговор коснется только данного происшествия, что Стоун не намерен открывать хотя бы часть правды о себе. Он снова был хозяином положения, и она послушно кивнула.
Пока она не исчезла из виду, Стоун так и стоял, молча глядя в залитое слезами лицо Джулии.
— Твое внимание мне льстило, милая, льстит и сейчас. Ты хозяйская дочь, а я простой ранчеро. Но сказать по правде, я с самого начала думал, что ты еще девчонка, которая пробует играть с нашим братом, не соображая своей глупой головой, что это опасно. За что ты злишься на Тэру? Она отбивалась, как могла, когда ты толкала ее ко мне в своих личных целях. Ты сделала все, чтобы как можно чаще оставлять нас наедине, не принимая в расчет того, что я из плоти и крови, что это может ударить мне в голову. Когда мы с Тэрой ссорились поначалу, когда она просила тебя отстать от нее со своими глупостями, ты меньше всего думала, к чему это может привести. Она готова была для тебя на все, она переступила через неприязнь ко мне, и ты не имеешь права ее упрекать.
Девушка опустила глаза, кусая дрожащие губы. Это были совсем не те слова, которых она ожидала. Она надеялась, что Стоун все объяснит к ее полному удовлетворению, скажет, например, что Тэрой только пользуется, а ее любит. Внезапно возмущение сменилось в Джулии чувством смущения, а потом и стыда. Она готова была безжалостно толкнуть подругу в постель Стоуну так же, как до этого подталкивала в его компанию. Она не имела права упрекать Тэру ни в чем, потому что ждала от дружбы только услуг, как бы далеко они ни вели. И подруга великодушно шла на поводу у каждого ее желания, фактически принося себя в жертву ее полудетскому эгоизму! Осознать это было мучительно больно, и девушка не понимала еще, что рождается ее новое «я».
— Лорен ходит за тобой, как опоенный, а ты его и в грош не ставишь, — продолжал Стоун. — Учти, так, как он, тебя уже никто любить не будет, потому что, девочка моя, любовь на дороге не валяется. И уж конечно, не каждый мужчина позволит собой играть, позволит бросаться то к нему, то к другому, сегодня решать то, а завтра это, изводить его капризами. Скажи спасибо, что тебе встретился такой вот покладистый парень. Мало кто из нас признает за своей избранницей свободу выбора. Видишь теперь, что все вокруг позволяют тебе топтать себя, играют в благородство? А вот мне это не по нутру, так что я скажу тебе все как есть. Мы год знаем друг друга, верно? Это срок немалый, и если бы нам суждено было столковаться, это уже случилось бы, и притом без сводни, в которую ты превратила свою подругу.
Стоун невесело усмехнулся и отер мокрые щеки Джулии, которая так и стояла перед ним, глядя себе под ноги.
— Вот что я тебе советую, милая: как увидишь Лорена, присмотрись к нему получше. Пора тебе повзрослеть и разобраться, чего ты хочешь. Если у парня нет и шанса, так ему и скажи, но учти, после этого ты его потеряешь, потому что он не останется на ранчо. Ты можешь оттолкнуть и Тэру, но только с чем ты останешься? Ни дружбы, ни любви. Я не могу быть и не стану заменой им двоим, потому что между нами попросту не могло ничего быть, и Тэра тут ни при чем. Винить тут некого, так уж сложилось, и у тебя нет другого выхода, кроме как принять это.
Тиски его пальцев на запястье Джулии разжались, он отвернулся и пошел прочь. Джулия смотрела ему вслед до тех пор, пока не стихли шаги, потом слезы полились неудержимым потоком. Еще несколько часов назад она чувствовала себя красивой, любимой, всемогущей и счастливой и вот теперь рыдала в одиночестве, униженная и оскорбленная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55