Он любит властвовать, но во власти ему нравится в первую голову то, что сам он сможет иметь привилегии и управлять другими. Все бы ничего, но Кэнхад нашел себе единомышленников среди молодежи да воинов и все время твердит им одно — пора идти войной на долинщиков. И он выбрал очень удобный момент, чтобы попытаться захватить власть. А в том, что он собирается сделать именно это, я ни секунды не сомневаюсь.— Да, а что случилось с Монном?— Не знаю.— Как?!— Да вот так. — Одмассэн дернул себя за бороду. — Не знаю. Пойдем, я покажу тебе. Только сначала оставите у меня свои вещи, чтобы не носиться с ними.Так и сделали. Скарр пожелал остаться в пещере Одмассэна, он устал и был несколько расстроен происходящим. Горянин же и долинщик снова выбрались в коридор, и Одинокий повел его в ту часть, где Ренкр почти не бывал.Тут оказалось на удивление чисто, факелы горели ярко, а с потолка не свешивалась паутина, уже ставшая привычным атрибутом коридоров селения. И еще — здесь на стенах проступали какие-то надписи. Поначалу Ренкр не обратил на них внимания, потому что буквы на самых первых стерлись и стали еле различимы, но чем дальше они шли, тем большую четкость приобретали эти слова. И вскорости альв понял, что видит своеобразные могилы всех, кто когда-либо жил в селении. Ведь очень часто горяне погибали так, что тела их не оставалось, и поэтому кто-то придумал сей способ увековечения погибших — записывать на стенах коридора имена и даты смерти. Для тех же, чьи тела оставались в руках соотечественников, существовал специальный Переход, выводивий к маленькой равнинке, размером в несколько пещер, — там и хоронили покойных. Но делали это, просто закапывая тело в землю, а на стенах коридора все равно оставляли соответствующую запись.Коридор Памяти был ровным, его конец терялся где-то вдали, и казалось, что у тоннеля нет конца и он тянется через всю Гору. Разумеется, это была лишь иллюзия. Записи пестрели, одна за другой они морщинами вечности пролегли в камне, храня в себе самое ценное, что остается от альва после смерти, — память.Табличка Монна находилась почти в самом конце коридора — как выяснилось, предел все-таки существовал. Ренкр подумал о том, что предпримут горяне после, когда больше не останется места и писать будет негде. Наверное, найдут новый подходящий коридор. А может, им будет совсем не до табличек.Долинщик и вэйлорн остановились у надписи, которая должна была хранить в себе память о Монне. Ренкр протянул руку и прикоснулся пальцами к шероховатой поверхности камня. Почему-то показалось, что глубокие желобки, прорезавшие породу, чуть тепловаты. Перед внутренним взором предстал образ бывшего военачальника и учителя Ренкра. Он улыбнулся молодому долинщику и кивнул, узнавая. Это, казалось бы, малозначительное воспоминание внезапно рассеяло грусть, терзавшую душу Ренкра с тех пор, как он узнал о смерти старого горянина. Он тоже улыбнулся и кивнул своему видению. Образ Монна исчез.«Вот и попрощались». Ренкр опустил руку и повернулся к Одмассэну:— Так что же все-таки произошло?Одинокий яростно дернул себя за бороду, растерянно посмотрел на выдранный клок седых волос и иронически хмыкнул, словно дивясь самому себе — «старый что малый».— Да не знаю я! — вымолвил он с болью в голосе. — Отыскали его наши добытчики со стрелой в боку, он еще жив был, но так ничего и не сказал. Помер у них на руках.— Тогда почему все решили, что это сделали долинщики? — удивился Ренкр, волнуясь и стараясь обуздать свое волнение. — Может быть…— Может, — угрюмо молвил Одинокий, сминая в кулаке вырванный клок бороды. — Может — да не может! Потому что послал я его в Хэннал на переговоры. Да, одного! Ибо некого было мне с ним послать. Это сейчас все змеи передохли и благодать настала, так что те, кто только и умеет, что держать в руках оружие, от безделья начали мутить народ, — а тогда каждый оставался на счету. Он Переходами беспрепятственно должен был почти до самой долины добраться. А дальше — идти-то всего ничего. Он ведь отправился туда не сразу после выздоровления, я не пустил, велел отлежаться. Отлежался и пошел. А нашли старика со стрелой в боку, у самого Перехода. Времени прошло порядочно, я и велел охотникам, чтобы, помимо прочего, поискали его. Вот и нашли. Жаль, сказать ничего не успел. Но говорить-то — вот в чем дело! — говорить-то ничего не нужно! Потому что стрела в боку — долинская. В общем, как ни крути, из змеи червя не сделаешь. Уж прости, парень…— Поздно уже, — произнес Ренкр. — Пойдем потихоньку обратно. А по дороге ты мне расскажешь, что там с этим Кэнхадом.— Да что с ним, — отмахнулся Одинокий. — Он из тех, кто всегда всем недоволен — пока сам не окажется у власти. Я уже говорил, что любит он только одного себя и заботится лишь о самом себе — ни о ком больше. Но при этом умен — умеет довести альвов до состояния толпы, а потом управлять этой толпой, искусно и хитроумно. А найти недовольных всегда легко. Опять-таки многие теперь, после гибели льдистых змей, оказались не у дел, они ведь не умеют ничего, кроме как воевать. А Кэнхад им предлагает нового противника, и противника, выгодного во всех отношениях.— Кроме одного, — заметил Ренкр. — В Хэннале все мужчины умеют держать в руках оружие. И делают это мастерски.— Об этом знаешь ты, — заметил Одинокий. — Возможно, знает Кэнхад. И я. А другие и не подозревают. Да и потом, любую толпу можно довести до такого состояния, когда страх пропадает — и рассудок тоже. Кэнхад способен это сделать.— Но ты не позволишь ему, ведь так? — полуутвердительно сказал долинщик.— Попытаюсь. Но у него много сторонников. А на меня после той встряски, когда вся Гора ходила ходуном — кстати, что это было? Расскажешь как-нибудь потом, — так вот, на меня после того все беды вешают, со всех сторон виноват.— Ничего, что-нибудь придумаем, — успокоил его Ренкр.Сам он был в этом совсем не уверен.Они вернулись в Центральный коридор и остановились перед входом в пещеру Одинокого.— Скарра я устрою, — пообещал вэйлорн. — А ты ступай к Вдовой. Думаю, там тебе будут рады.Ренкр кивнул и, взяв с собой полупустой дорожный мешок со свитками Всезнающего, молча зашагал по коридору. Слова Одмассэна сильно беспокоили его, и парень был рад ощущать на бедре тяжесть клинка, взятого в пещере Ворнхольда.Ренкр постучал о стену камешком, висевшим у входа. Шкуры поднялись, и на него взглянули заспанные глаза Вдовой.— Что там опять? — прошептала она. — Что случилось? — Узнав гостя, Вдовая всплеснула руками: — Вернулся! Ну, входи, входи, мальчик, я уж и не чаяла. Когда все сотряслось, думала — конец. И Хиинит тоже вдруг задрожала, чуть было не заплакала, так испугалась. Я ее успокаиваю, а у самой по щекам течет. Тут походит к нам мой Хилгод, подходит и говорит (а сам смотрит так, прямо в душу заглядывает) — говорит: «Он же обещал вам, что вернется. А вы не верите. Стыдно. Может, — говорит, — ему сейчас ваша вера сильнее всего помочь должна, а вы…» Замолк на полуслове, махнул рукой и убежал. А я и думаю: «Обещал-то обещал. Да отец-то твой тоже обещал. И все обещают. А все ли возвращаются? То-то и оно». А сама чувствую, на лице сухого местечка не осталось. Так мы и проревели до самого утра. А потом снова пришел к нам Хилгод, подошел и сказал: «Он, — говорит, — прошлый раз вернулся. И в этот — вернется». И сказал он это так спокойно и уверенно, что и сами мы успокоились. А все равно я не верила. Вот до этой самой минуточки. Ты уж прости меня, глупую! — Вдовая обняла его за плечи. — Да ты входи, входи, родимый, входи, что ж ты стоишь на пороге? — проговорила она. А потом вскрикнула: — Доченька! Вставай, доченька! Радость в доме — вернулся!Хиинит вскочила, ей подумалось сначала, не случилась ли какая беда, но потом, расслышав слова матери, поняла.Когда отшумели страсти от нежданной встречи, к Ренкру подошел Хилгод. Мальчик внимательно посмотрел в глаза долинщика, кивнул, словно убедился в чем-то, и потом сказал:— Говорил же я им, что ты вернешься. А они не верили. 6 Шум, поднятый обрадовавшимися женщинами, выплеснулся в коридор, но мало кого потревожил. Только странная фигура, застывшая неподалеку от входа в пещеру Вдовой, вздрогнула. Потом хмыкнула и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, пошла прочь. Альв узнал все, что хотел. Все, что хотели узнать он сам и те, кто его послал. 7 Утро следующего дня было необычным — и это витало в воздухе. Ренкр проснулся поздно, рывком вскочил с постели и стал одеваться. Он торопился, ему казалось, что он опаздывает к чему-то важному, а опаздывать никак нельзя. Не позавтракал — прицепил к поясу ножны с клинком и выскочил в коридор. Цепляя кончиком меча за стену, он побежал к Пещере Совета. На ходу мельком отметил про себя, что в селении почти никого нет, все, наверное, собрались в Пещере.Так оно и было. Ренкр тихонько пристроился на краешке ближайшей лавки. Огляделся. Похоже, этого собрания не пропустил никто, явились все. Даже стражники, обычно стоявшие у входов, сейчас слились с толпой. На противоположном краю Пещеры Ренкр заметил Скарра — тот сидел почти на самой верхней скамье и с интересом слушал Одмассэна.Одинокий замер у стола и говорил, глядя перед собой и чуть вверх невидящими глазами. Находившийся рядом Кэнхад, ухмыляясь, с высокомерием смотрел на старого горянина. Но слушал не перебивая. Недобро так слушал.— Мы только-только избавились от льдистых змей, — говорил Одмассэн, — только-только почувствовали безопасность, только вздохнули свободно. А Кэнхад призывает вас к новой войне, войне на чужой территории, войне, которую мы заведомо проиграем.— С чего ты взял? — неожиданно перебил Кэнхад, четко и вкрадчиво произнося слова.— Потому что у них больше воинов и воины эти воспитываются с детства, — отрезал Одмассэн.— Возможно, — согласился Кэнхад. — Возможно. — Он прошелся перед столом, выдерживая необходимую паузу. — Но, — взмахнул в воздухе рукой, — откуда ты знаешь это? Как удивительно все складывается: никто из нас не знает долинщиков так хорошо, как ты. И вот ты отговариваешь нас напасть. Странно. Я начинаю подозревать, что это неспроста. И тот долинщик — Ренкр, кажется? — который жил с нами, а потом исчез Создатель ведает куда, предварительно заманив в ловушку наших воинов… А ведь змеи тогда никуда не пропали.Ренкр хотел было встать и сказать: «Но сейчас они исчезли, так ведь?» И многое другое ему хотелось бы сказать, да парень сдержался. Возможно, зря.— И вот, — продолжал Кэнхад, — я начинаю подозревать, что все это неспроста. И что ты, Одмассэн, играешь на две стороны. Или же вообще на одну— на долинщиков.Лицо Одинокого покраснело от ярости и возмущения, он дернул себя за бороду:— Да как ты смеешь?! Ты! Это только жалкие домыслы, ничего более! Докажи!И вот тут-то с передней лавки вскочил Карган и подошел к столу в центре Пещеры. Поварской подмастерье был все так же неряшлив и растрепан, как и раньше.— А что доказывать? — спросил он, дергая уголком рта. — Нечего доказывать. Доказательства сами пришли. Вот! И вот!И указал на Скарра и Ренкра. Горяне отодвинулись от обоих, вокруг каждого образовалось пустое пространство.— Это тот самый долинщик Ренкр, — вещал Карган. — Это он под видом потерявшего память жил здесь столько времени, а потом ушел вон с тем троллем— куда? Может быть, донести своим родичам о том, что тут происходит? А? Или— убить Монна, своего бывшего учителя?!Ренкр вскочил и потянулся к рукояти клинка. Но сдержался в самый последний момент.— Это ложь! — громко произнес Одинокий, поднимая кверху обе руки. — Я сейчас все объясню, только сядьте и успокойтесь!А горяне уже поскакивали, шумели и выкрикивали что-то. В первом ряду, а потом и по всей Пещере зазвучал крик «Предатель!», внезапно набравший невероятную силу и мощь.Одмассэн неожиданно застыл, как стоял, с поднятыми вверх руками. Он захрипел, страшно и тоскливо, а потом начал оседать на пол. Кэнхад резко обернулся и закричал, срывая голос:— Кто?! Кто бросил?!Из толпы в центр вытолкнули какую-то серую личность, и Кэнхад, размахнувшись, залепил ему пощечину. Потом еще и еще.Ренкр уже проталкивался к центру Пещеры. Сделать это было трудно, он работал локтями изо всех сил и буквально рухнул на пол рядом с хрипящим Одмассэном. Из спины старого горянина торчала уродливым маленьким плавником рукоять ножа. Ренкр перевернул раненого на бок. Одинокий скривил губы в подобии улыбки:— Так и знал. Словно чувствовал. Еще тогда, в Нижних пещерах. Когда я, глупый, ту стрелу пустил в тролля неожиданно, исподла. Все верно. Все в мире правильно. Уравновешенно. И все — не вовремя.Молодой долинщик стоял на коленях посреди напуганной, возбужденной запахом крови толпы, удерживая на ладонях потяжелевшую вдруг голову Одинокого. Не желая верить. Потому что — вот она, катастрофа.Кто-то дернул за рукав. Оглянулся — рядом стоял Хилгод.— Пойдем. Они могут убить тебя от испуга. А потом будут жалеть. Пойдем. Тебе здесь больше нечего делать.И, увы, мальчик был прав. Потому что Ренкр не мог сейчас противопоставить себя Кэнхаду.Они отправились в пещеру Вдовой. Там уже сидел Скарр, изрядно перепуганный. Хозяйки и дочери не оказалось дома, они, как объяснил Хилгод, ушли сегодня с утра— но не в Пещеру, а на работу. Ренкр облегченно вздохнул. И решил, что пока нужно пересидеть здесь, переждать грозу, раз уж невозможно ее остановить.А гроза бушевала долго, до самого вечера. Но это уже была стихия, организованная хитроумным искусником. Кэнхад завладел вниманием горян, и как-то само собой сложилось, что именно он занял место Одмассэна. Здесь и сыграла свою роль та группа сторонников, чьей поддержкой сумел заручиться новый предводитель. А одновременно и вэйлорн, ибо Кэнхад прежде всего делал упор на войну с долинщиками.Тем неожиданнее показалось то, что через несколько дней он сам отыскал Ренкра. 8 Тот все это время просидел в пещере Вдовой, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Перечитывал свитки Всезнающего и сходил с ума от собственного бессилия. Но ничего не мог поделать. У всех с уст слетало одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52