Авт
ором письма была приобретшая скандальную известность Лидия Тимашук, вр
ач кремлевской поликлиники. Письмо Тимашук, однако, было послано Сталину
не в 1952 году, накануне арестов врачей, а в августе 1948 года. В нем утверждалось
, что академик Виноградов неправильно лечил Жданова и других руководите
лей, в результате чего Жданов умер. Тогда реакция Сталина выразилась в пр
езрительном «чепуха», и письмо пошло в архив. Там оно и оставалось без вся
кого движения в течение трех лет, пока его не извлекли в конце 1951 года. Пись
мо понадобилось как орудие в борьбе за власть. О письме знали все члены По
литбюро Ч знали они и о сталинской реакции. Однако самое важное заключа
ется в том, что Тимашук никого не обвиняла в заговоре. В письме она лишь си
гнализировала об имевших место недостатках и упущениях в обеспечении л
ечением руководителей партии и государства. По этой причине текст письм
а так до сих пор и не опубликован, в нем излагаются, по существу, взаимные п
ретензии лечебного персонала друг другу, как правило, склочного характе
ра. Об этом мне уже во Владимирской тюрьме рассказывал полковник Людвиго
в, помощник Берии по делам Политбюро и Совета Министров.
Я всегда считал, что «дело врачей» затеял Абакумов как продолжение кампа
нии против космополитов. Однако в 1990 году, попав в военную прокуратуру, куд
а меня вызвали как свидетеля в связи с новым расследованием дела Абакумо
ва в послевоенные годы, я узнал нечто иное. Оказалось, что инициатором «де
ла врачей» он не был, напротив, Абакумов, арестованный в 1951 году, обвинялся
в том, что скрывал данные о заговоре, целью которого было убийство Сталин
а. Делал он это якобы для того, чтобы захватить власть. При этом Абакумов, п
о словам его обвинителей, опирался на врачей-евреев и евреев-сотруднико
в в аппарате министра госбезопасности, в частности на Эйтингона.
Маленков и Берия, несомненно, стремились устранить Абакумова, и оба были
готовы для достижения своей цели использовать любые средства. Суханов, п
омощник Маленкова, весной 1951 года принял в приемной ЦК следователя Следст
венной части по особо важным делам МГБ подполковника Рюмина, известного
своим антисемитизмом. Результат этой встречи стал роковым для судьбы со
ветской еврейской интеллигенции. В то время Рюмин опасался увольнения и
з органов госбезопасности из-за выговора, полученного за то, что забыл па
пку с материалами следствия в служебном автобусе. Кроме того, он скрыл от
партии и управления кадров госбезопасности, что отец его был кулаком, чт
о его родные брат и сестра обвинялись в воровстве, а тесть служил в армии К
олчака.
Надо отдать должное Абакумову: он прекрасно понимал, что предпринимавши
еся ранее Рюминым попытки представить арестованных врачей террористам
и были всего лишь прелюдией к «делу врачей». В течение нескольких месяце
в 1950 года ему как-то удавалось держать Рюмина в узде. Чтобы спасти карьеру
и дать выход своим антисемитским настроениям, Рюмин охотно пошел навстр
ечу требованию Суханова написать Сталину письмо с разоблачением Абаку
мова.
Через тридцать лет после описываемых событий моя родственница, работав
шая машинисткой в секретариате Маленкова (ее непосредственным начальн
иком был Суханов), рассказала мне, что Рюмин был настолько необразован и б
езграмотен, что одиннадцать раз переписывал свое письмо с обвинениями в
адрес Абакумова. Суханов держал его в приемной около шести часов, а сам ве
л переговоры с Маленковым по поводу содержания письма Сталину. Лишь Суха
нов знает, почему выбрали Рюмина, чтобы обвинить Абакумова в заговоре. Од
нако он ничего не сказал об этой стороне дела, когда выступал по российск
ому телевидению в июле 1992 года в передаче об истории «заговора врачей».
В своем письме, обвинявшем Абакумова (с подачи Маленкова), Рюмин заявлял, ч
то тот приказал Следственной части не давать хода материалам по сионист
скому заговору, направленному против руководителей советского государ
ства.
К этому времени уже арестовали за антисоветскую сионистскую пропаганд
у целый ряд хорошо известных врачей-евреев. Самый, пожалуй, знаменитый из
них, специалист с мировым именем Этингер трагически погиб в тюрьме во вр
емя допроса. Это случилось еще до ареста Абакумова. Рюмин обвинил Абакум
ова в том, что именно он несет ответственность за смерть Этингера, так как
специально поместил его в холодную камеру в Лефортовской тюрьме с целью
убрать одного из участников «заговора врачей» и тем самым помешать ему в
ыдать других заговорщиков-сионистов. Для придания этим обвинениям боль
шей убедительности на свет было извлечено из архива письмо Тимашук.
Абакумов, более опытный в подобных интригах, чем Рюмин, опасался чрезмер
но раздувать «сионистский заговор», прибегая к слишком явным фальсифик
ациям. Он предвидел, что Сталин может потребовать реальных улик в этой ве
сьма рискованной провокационной игре. Кроме того, Абакумов прекрасно зн
ал, что в делах, где инициатива принадлежала высшему руководству, не пола
галось проявлять своей собственной. Некоторые из арестованных медиков
были лечащими врачами Сталина. Многих из них с членами Политбюро связыва
ли подчас не только профессиональные, но и доверительные отношения.
Учитывая все обстоятельства, Абакумов не горел желанием расширять рамк
и дела Еврейского антифашистского комитета до уровня мирового заговор
а. Он знал, что такие обвинения наверняка вызовут напряженность в верхах,
особенно недовольство Ворошилова и Молотова, женатых на еврейках, и Кага
новича, который сам был евреем. Осторожность, проявленная Абакумовым, сы
грала в его судьбе роковую роль.
Энергичный Рюмин между тем был назначен начальником Следственной част
и по особо важным делам, а потом заместителем министра госбезопасности п
о следственной работе. Это развязало ему руки для подтасовки материалов
против Абакумова с тем, чтобы, устранив его, свободно раскручивать дело о
«заговоре врачей» и участвующих в нем руководящих работников МГБ Ч евр
еев по национальности.
Рюминские следователи потребовали от Абакумова назвать членов своего
кабинета министров, который он якобы предполагал создать после свержен
ия Сталина. Его также обвинили в сокрытии предательских замыслов жены Мо
лотова Полины Жемчужиной, в частности ее контактов с израильским полити
ческим деятелем Голдой Мейер.
Абакумов яростно отрицал свою вину, доказывая, что не скрывал никаких ма
териалов о «заговоре врачей» и тем более не являлся его руководителем ил
и вдохновителем и не привлекал к «заговору» подчиненных сотрудников-ев
реев из Министерства госбезопасности. Он продолжал полностью отрицать
предъявлявшиеся ему обвинения даже под пытками, «признания» от него так
и не добились. Таким образом, дело о «заговоре» в Министерстве госбезопа
сности зависело от признании полковника Шварцмана, журналиста по профе
ссии. Работая в Следственной части, он, как правило, сам не занимался допро
сами, а в основном редактировал фальсифицированные показания, вырванны
е у заключенных. Когда Сталин распорядился арестовать начальника Следс
твенной части Леонова и его заместителей, одним из арестованных оказалс
я и Шварцман, еврей по национальности. Он показал, что является помощнико
м Абакумова по сионистской террористической организации, куда входили
все высшие офицеры МГБ. На допросе он «признался», что якобы получил от Аб
акумова задание создать в Министерстве госбезопасности группу евреев-
заговорщиков для разработки террористических акций против членов прав
ительства.
Шварцман также «признался», что, будучи гомосексуалистом, находился в ин
тимных отношениях с Абакумовым, его сыном и послом Великобритании в Моск
ве. Свои гомосексуальные контакты с американскими агентами-двойниками
Гавриловым и Лаврентьевым он, по его словам, использовал для того, чтобы ч
ерез этих внедренных в посольство США людей получать инструкции и прика
зы для еврейских заговорщиков.
Шварцман хорошо знал, как работает машина следствия, и, чтобы доказать св
ое сотрудничество, выдвигал против должностных лиц еврейской национал
ьности одно обвинение за другим. В то же самое время он выдумывал самые не
вероятные истории вроде такой: к террористической деятельности ему пом
огали «родственники», «сионисты». Он также рассказал следователям, что с
пал с падчерицей и в то же время имел гомосексуальные отношения с сыном. О
н добивался, чтобы его направили на психиатрическую экспертизу, Ч и так
ое предложение внес заместитель военного прокурора полковник Успенски
й. Когда о выдвинутых Шварцманом обвинениях против тридцати сотруднико
в Министерства госбезопасности еврейской национальности, занимавшихс
я терроризмом, доложили Сталину, он заявил Игнатьеву и Рюмину: «Вы оба дур
аки. Этот подонок просто тянет время. Никакой экспертизы. Немедленно аре
стовать всю группу». (Об этом мне рассказывал Людвигов, когда мы оба наход
ились в тюрьме.)
По распоряжению Сталина были арестованы все евреи Ч ответственные сот
рудники центрального аппарата Министерства госбезопасности, а также «
ряд руководящих работников нееврейского происхождения». Так оказались
за решеткой Эйтингон, Райхман, заместители министра госбезопасности ге
нерал-лейтенанты Питовранов и Селивановский. Арестовали и полковника в
отставке Маклярского, ставшего к тому времени весьма известным кинодра
матургом, специализировавшимся на сценариях из жизни разведчиков: Швар
цман в своих показаниях упомянул и его. Был брошен в тюрьму и сын первого г
лавы советского государства Свердлова полковник Андрей Свердлов.
Вместе с этими людьми также были арестованы и их непосредственные подчи
ненные, по национальности русские. В МГБ и Следственной части появились
новые лица из партийных органов. Они, как правило, отличались полной неко
мпетентностью. На волне набиравшей силу антисемитской кампании и истер
ии руководство Следственной части по особо важным делам МГБ было усилен
о в 1951Ч 1953 годах по специальным решениям ЦК КПСС Коняхиным и Месяцевым. Пос
ледний имел большой опыт работы в годы войны в качестве начальника следс
твенного отдела во фронтовых органах военной контрразведки (СМЕРШ). В 60Ч
70-х годах он стал председателем Гостелерадио СССР, затем послом в Австрал
ии.
Люди из ЦК руководили Следственной частью, иногда участвуя в допросах, в
споминал бывший начальник группы учета и регистрации Следственной час
ти, полковник, позднее известный писатель Ананьин.
Подследственных зверски избивали, помещали в камеры-карцеры со специал
ьным охлаждением, почти постоянно держали в наручниках и кандалах, а неж
елательные протоколы допросов и постановлений уничтожались.
Из всех арестованных «заговорщиков в МГБ» только Абакумов, Эйтингон, Пит
овранов и Матусов ни в чем не признали себя виновными.
Арестованные Рюминым врачи-евреи, находившиеся под следствием, обвинял
ись в том, что выполняли задания Абакумова. Приписывавшиеся участникам «
заговора врачей» преступления казались мне невероятными. Один из этих «
террористов», профессор Александр Фельдман, лечил всю нашу семью, пользо
вался нашим полным доверием, и я всегда поздравлял его с праздниками и по
сылал ему цветы.
По сценарию Рюмина в роли связного между врачами и «заговорщиками в МГБ»
должна была выступать сестра Эйтингона Соня, которая якобы поддерживал
а связь между учеными-медиками и братом, планировавшим убийство руковод
ителей страны.
Об арестах публично не сообщалось, и я не сразу осознал, какие масштабы пр
иняла эта чистка в МГБ. Серьезность угрозы я почувствовал, предприняв по
пытку связаться с полковником Шубняковым, генералом Утехиным, заместит
елями начальника Главного контрразведывательного управления. Попытка
оказалась безуспешной, хотя мне в тот момент срочно требовалась справка
-проверка на одного важного агента. Сведения, которые были мне нужны, могл
и дать только они, а Шубняков и Утехин как в воду канули. Между тем никто не
хотел внятно объяснить, куда они подевались, хотя по своему служебному п
оложению (начальник Специального бюро по разведке и диверсиям) и званию (
генерал-лейтенант) я имел на это право. Возмущенный, я позвонил Питоврано
ву, заместителю министра, их непосредственному начальнику, но оказалось
, что и с ним нельзя связаться: он таинственно исчез. Тут до меня дошло, что п
овторяется то же самое, что было в период массовых арестов в послевоенны
е годы. И Шубняков, и Питовранов, и Утехин к тому времени уже находились в Л
ефортовской тюрьме.

В 1951 году, когда арестовали Абакумова, мне позвонил Рюмин, которого только
что назначили начальником Следственной части МГБ. Он заявил, что в его ра
споряжении имеются серьезные компрометирующие материалы на Эйтингона
и его сестру. Эйтингон в тот момент находился в трехмесячной командировк
е в Литве. Я попросил, чтобы мне принесли эти материалы: я хотел с ними личн
о ознакомиться. Через час появился Рюмин с тощим досье. Против Эйтингона
не было никаких данных, но против Сони были выдержки из агентурных сообщ
ений, будто она отказывала в медицинской помощи русским, а лечила и консу
льтировала только евреев. Я заявил Рюмину, что меня это совершенно не убе
ждает и Эйтингон в моих глазах по-прежнему остается надежным и заслужив
ающим доверия ответственным сотрудником органов безопасности. Рюмин в
озразил:
Ч А вот Центральный Комитет нашел эти данные вполне убедительными. Ч И
тут же, выхватив папку из моих рук, с гневным видом удалился.
Ситуация, сложившаяся в Министерстве госбезопасности, была запутанной
и крайне неопределенной. Министр Абакумов находился под арестом в «Матр
осской тишине».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88