Я настаи
вал на том, что надо держать наши силы и подпольную сеть в резерве, пока не
начнется война между Германией и Советским Союзом, а в этом случае немед
ленно их использовать.
Особенно тревожили террористические связи этой организации, в частнос
ти договоренность с хорватскими националистами и участие в убийстве юг
ославского короля Александра и министра иностранных дел Франции Луи Ба
рту. Для меня было открытием, что все эти террористы финансируются абвер
ом Ч разведывательной и контрразведывательной службой вермахта. Полн
ой неожиданностью явилась для меня и новость, что убийство польского мин
истра генерала Перацкого в 1934 году украинским террористом Мацейко было п
роведено вопреки приказу Коновальца и стоял за этим Бандера, соперничав
ший с последним за власть. Бандера стремился к контролю над организацией
, играя на естественной неприязни украинцев к Перацкому, который нес отв
етственность за репрессии против украинского меньшинства в Польше. Кон
овалец рассказал мне, что к этому времени между Польшей и Германией был п
одписан договор о дружбе, так что немцев никоим образом не устраивали лю
бые враждебные акции по отношению к полякам. Они были так взбешены, что вы
дали Бандеру, скрывавшегося в Германии. Убийца генерала, Мацейко, сумел с
крыться.
Дело обстояло следующим образом. Мацейко планировал убить Перацкого, вз
орвав гранату, но она по каким-то причинам не взорвалась, и он застрелил п
ольского министра. За ним тут же бросилась толпа людей. Мацейко сумел про
скочить перед идущим трамваем, который отсек его от преследователей, заб
ежал в подъезд первого же дома, поднялся на площадку 7-го этажа, там сброси
л плащ и шляпу, выкинул револьвер и, неузнанный, спокойно вышел на улицу. П
ольская контрразведка установила засаду на всех явочных квартирах укр
аинских националистов в Варшаве, но он не появился ни на одной из них. Ночь
он провел со своей подружкой, тоже украинской террористкой Чемеринской
. Именно она организовала его побег через Карпаты в Чехословакию, исполь
зовав свои связи в чешской полиции.
В Чехословакии ОУН имела мощную поддержку со стороны властей. У президен
та Бенеша были с Коновальцем личные отношения еще со времен первой миров
ой войны. Однако, когда ОУН «вышла из-под контроля» властей и осуществила
убийство Перацкого, эти отношения ухудшились.
Несмотря на эмоциональное выступление Бандеры на суде в защиту дела укр
аинского национализма, он и другие организаторы были приговорены к смер
тной казни через повешение. Однако давление Германии на польские власти
в конце концов спасло им жизнь. Смертный приговор заменили тюрьмой. Немц
ы после захвата Польши тут же выпустили Бандеру на свободу. И между двумя
группировками украинских националистов закипела кровавая междоусобн
ая война.
В общении со своими коллегами по нацистской партийной школе я держался а
бсолютно уверенно и независимо: ведь я представлял головную часть их под
польной организации на Украине, в то время как они являлись всего лишь эм
игрантами, существовавшими на немецкие подачки. Я имел право накладыват
ь вето на их предложения, поскольку выполнял инструкции своего «дяди» («
вуйко»). Если что-то в их высказываниях мне не нравилось, достаточно было
просто сказать: «Вуйко не велел!»
Именно таким образом я отверг предложение о моей встрече с полковником Л
ахузеном из штаб-квартиры абвера. Вступать в прямые контакты с германск
ой разведкой было бы рискованно, так как немцы могли попытаться принудит
ь меня к сотрудничеству. Снова и снова приходилось мне повторять свои во
зражения по поводу встречи с кем-либо из абвера.
Однажды, когда мы гуляли с Коновальцем, к нам подошел уличный фотограф и с
фотографировал нас, передав пленку Коновальцу, заплатившему за это две м
арки. Я возмутился. Было ясно, что мое берлинское окружение хочет иметь фо
тографию в своем досье, чтобы потом, когда им понадобится, они могли разыс
кать меня. Тогда же, на улице, я выразил свой недвусмысленный протест Коно
вальцу. Было бы непростительной ошибкой, если такая фотография оказалас
ь бы в руках у немцев, заявил я ему, нисколько не сомневаясь, что именно это
и было его истинной целью. Коновалец попытался как-то меня успокоить. По е
го словам, не было ничего предосудительного в том, что какой-то уличный фо
тограф, зарабатывающий себе на жизнь, сфотографировал нас вдвоем, прогул
ивающимися по берлинской улице.
Позднее я убедился, что был прав. В годы войны СМЕРШ (СМЕРШ Ч название сов
етской военной контрразведки в 1943-1946 годах.) захватил двух лазутчиков в Зап
адной Украине, у одного из них была эта фотография. Когда его спросили, зач
ем она ему нужна, он ответил: «Я не имею понятия, кто этот человек, но мы полу
чили приказ ликвидировать его, если обнаружим».
Я сумел войти в доверие к Коновальцу, передав ему содержимое одного конф
иденциального разговора. Как-то Костарев и еще несколько молодых украин
ских националистов, слушателей нацистской партийной школы, стали говор
ить, что Коновалец слишком стар, чтобы руководить организацией, и его сле
дует использовать лишь в качестве декоративной фигуры. Когда они спроси
ли мое мнение, я возмущенно ответил:
Ч Да кто вы такие, чтобы предлагать подобное? Наша организация не только
полностью доверяет Коновальцу, но и регулярно получает от него поддержк
у, а о вас до моего приезда сюда мы вообще ничего не слышали.
Когда я рассказал об этом Коновальцу, лицо его побледнело. Позже Костаре
в был уничтожение думаю, что это случайное совпадение.
В Центре было решено, что, как только я прибуду в Германию, мне следует про
являть полную самостоятельность и не поддерживать никаких контактов н
и с нашей резидентурой, ни с нелегалами. Коновалец взял меня под свою опек
у и частенько навещал: мы вдвоем бродили по городу. Однажды он даже повел м
еня на спектакль в Берлинскую оперу, но в целом развлечений в моей жизни т
ам было не так уж много. Украинская община была очень бедной, и о том, чтобы
позволить себе какую-либо роскошь, не могло быть и речи. Если вас приглаша
ли на чай, то сахар принято было приносить с собой. Украинцы, с которыми я о
бщался, наивно полагали, что могут помочь финансировать ОУН за счет дохо
дов какой-нибудь гуталиновой фабрики, которой владели их родственники в
Польше. Они буквально жаждали войны Германии с Польшей и СССР как освобо
ждения из-под ига «национального угнетения».
Коновалец привязался ко мне и даже предложил, чтобы я сопровождал его в и
нспекционной поездке в Париж и Вену с целью проверки положения дел в укр
аинских эмигрантских кругах, поддерживавших его. У него были деньги, пол
ученные от немцев, и это позволяло ему играть роль лидера могущественной
организации.
В Париже мы остановились в разных отелях. Во время нашего пребывания в го
роде проходила всеобщая забастовка, и все рестораны оказались закрытым
и, так что Коновалец повез меня обедать в… Версаль. Не работало и метро, и н
ам пришлось взять такси, кстати, весьма дорогое. Я был под огромным впечат
лением от Парижа и остаюсь его поклонником до сегодняшнего дня.
Центр был осведомлен о том, что мы с Коновальцем намеревались провести в
Париже три недели, и решил воспользоваться этой возможностью, чтобы орга
низовать мне встречу с моим курьером. Согласно инструкции из Москвы мне
надлежало по возможности выйти на такую встречу в Париже и позднее в Вен
е. Для этого я должен был дважды в неделю появляться между пятью и шестью в
ечера на углу Плас-де-Клиши и бульвара де-Клиши. Курьер должен был быть мн
е лично известен, но имя его мне не раскрывали Ч таковы были «правила кон
спирации», Ч им мог оказаться кто угодно. В первое же свое появление на у
словленном месте я увидел… собственную жену, одетую по последней моде: о
на сидела за столиком кафе на улице и медленно попивала черный кофе. В ту м
инуту я был обуреваем самыми разнородными чувствами. Усилием воли мне уд
алось заставить себя удостовериться, что за мной нет никакой слежки, и ли
шь после этого я приблизился к Эмме. Мне сразу же стало совершенно ясно: ме
сто для рандеву выбрано крайне неудачно, так как сновавшая вокруг толпа
не давала возможности проверить, есть ли за тобой «хвост» или нет.
Опыт моей работы в Харькове против польской агентуры научил меня, что по
чти во всех провалах виноват был неудачный выбор места встречи. Взяв себ
я в руки, я на плохом немецком попросил разрешения сесть рядом за столик. М
ы оба были крайне напряжены. Эмма, когда я подсел к ней, осведомилась, все л
и у меня в порядке.
Ч Хотя ты и потерял в весе, но выглядишь, по-моему, превосходно, Ч добави
ла она с улыбкой. Ч Да и выбрит на сей раз прекрасно.
Это ее замечание явно намекало на то, что дома, в России, я частенько брилс
я через день.
Посидев немного за столиком, мы незаметно удалились: это кафе было черес
чур открыто для посторонних глаз. Идя по направлению к бульвару, мы замет
или двух жандармов, явно направлявшихся в нашу сторону: Повинуясь внутре
ннему инстинкту, мы тотчас перешли улицу, чтобы избежать встречи с полиц
ией. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, насколько это было глупо.
Недорогой отель, в котором остановилась Эмма (вполне подходящий для студ
ентки, проводящей свои каникулы в Париже), находился всего в нескольких к
варталах от места нашей встречи. Хотя я и был в восторге от встречи с женой
, которую не видел почти год, мне было страшно подвергать ее хотя бы малейш
ему риску из-за свидания со мной. Мы обнялись, и я тут же сказал, чтобы она п
ередала Центру мое требование: ни при каких обстоятельствах Эмма не долж
на быть моей связной. Я ведь не относился к числу тех, кто живет на Западе п
остоянно, так что с полной уверенностью мог утверждать: все мои контакты
внимательнейшим образом изучаются и анализируются как разведкой украи
нских националистов, так и немцами. И если немецкая или даже французская
контрразведка будет иметь основания считать, что Эмма связана со мной, т
о ее наверняка схватят и подвергнут допросу с пристрастием. Вот почему я
велел ей немедленно возвращаться в Швейцарию, а оттуда Ч домой. Я должен
был так поступить, чтобы избавиться от беспокойства за ее судьбу и чувст
вовать себя в безопасности. Эмма тут же заверила меня, что уедет в Берн нез
амедлительно. Я информировал ее о положении дел в украинских эмигрантск
их кругах и о той значительной поддержке, которую они получали от Герман
ии. Особенно любопытной показалась ей информация, касавшаяся раздоров в
нутри украинской организации: я рассказал Эмме о своей предполагавшейс
я поездке с Коновальцем в Вену и убедительно просил ее не появляться там
в качестве курьера возле Шенбруннского дворца Ч места предполагавшей
ся встречи.
Во время нашего пребывания в Париже Коновалец пригласил меня посетить в
месте с ним могилу Петлюры, после разгрома частями Красной Армии бежавше
го в столицу Франции, где в 1926 году он и был убит. Коновалец боготворил этог
о человека, называя его «нашим знаменем и самым любимым вождем». Он говор
ил, что память о Петлюре должна быть сохранена. Мне было приятно, что Конов
алец берет меня с собой, но одна мысль не давала покоя: на могилу во время п
осещения положено класть цветы. Между тем мой кошелек был пуст, а напомин
ать о таких мелочах Коновальцу я не считал для себя возможным. Это было бы
просто бестактно по отношению к человеку, занимавшему сталь высокое пол
ожение, хотя, по существу, заботиться о цветах в данном случае надлежало е
му, а не мне. Что делать? Всю дорогу до кладбища меня продолжала терзать эт
а мысль.
Мы прошли через все кладбище и остановились перед скромным надгробием н
а могиле Петлюры. Коновалец перекрестился Ч я последовал его примеру. Н
екоторое время мы стояли молча, затем я вытащил из кармана носовой плато
к и завернул в него горсть земли с могилы.
Ч Что ты делаешь?! Ч воскликнул Коновалец.
Ч Эту землю с могилы Петлюры отвезу на Украину, Ч ответил я, Ч мы в его п
амять посадим дерево и будем за ним ухаживать.
Коновалец был в восторге. Он обнял меня, поцеловал и горячо похвалил за пр
екрасную идею. В результате наша дружба и его доверие ко мне еще более укр
епились.
Коновалец рассказал мне, что один из его помощников, Грибивский, подозре
вается в сотрудничестве с чехословацкой контрразведкой, и попросил, что
бы я встретился с ним и попытался его прощупать. После убийства в Варшаве
генерала Перацкого украинскими националистами чехи оперативно, за оди
н день, захватили все явки украинской организации в Праге и забрали мног
ие досье, находившиеся в ведении Грибивского. Эту историю я уже знал. Мой б
лизкий друг и коллега Каминский, бывший за два года до меня в Германии в ка
честве нелегала, пытался завербовать Грибивского, якобы от имени словац
кой полиции, для работы осведомителем, хотя на самом деле речь шла о работ
е на нас. Грибивский, со своей стороны, предполагал захватить Каминского
во время назначенной встречи, но тот, увидев слежку, избежал ловушки, вовр
емя успев вскочить в проходивший трамвай. Коновалец совершенно правиль
но подозревал, что Каминский является вовсе не словацким, а советским аг
ентом, и я, зная это, решительно возражал против моей встречи с Грибивским
, заявив, что его, возможно, контролируют большевики (в конце концов он мог
специально сделать вид, что не сумел захватить Каминского), а поэтому кон
такты с ним могут засветить меня и привести к провалу моей миссии здесь.

После нашего приезда в Вену я отправился на заранее определенное место в
стречи, где застал моего куратора и наставника по работе в Москве Зубова.
Это был опытный разведчик, и я всегда стремился получить от него как можн
о больше знаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88