В центре в окружении шести табуретов стоял большой стол, а под ним — разнообразные чистящие средства. Именно вокруг него и собрались Элгарс, Уэнди, Кэлли, Келли и Шакила. Билли тоже было пошел с ними, но затем решил пошататься по окрестностям.— Что ты имеешь в виду? — спросила Кэлли.— Ну… ты просто красавица. Я удивлена, что вокруг тебя не увивается штук пятнадцать бойфрендов. Мне в твоем возрасте проходу не давали, а я вовсе не выглядела так замечательно.Элгарс положила разобранный спусковой механизм на стол и взяла заржавленную пружину.— А что такое бойфренд?Кэлли засмеялась.— Хороший вопрос. В Ущелье не осталось других семей; все они переехали, потому что послины сидят прямо за грядой. Так что в окрестностях нет мальчиков на роль бойфрендов. И… ну, учитывая, кто мои папа с дедушкой, кондиции и подготовка солдат меня не впечатляют. Да и они все слишком стары для меня. И на уме у них лишь одно.— Да уж, об этом я могу написать целую книгу, — рассмеялась Уэнди. — По счастью, у меня есть для них одно волшебное заклинание. Все, что мне нужно сделать, это показать им фото моего бойфренда. После этого меня оставляют в покое. И я могу управиться со слишком настырными.— О, теперь они уже не столь настырны, — пожала плечами Кэлли. — С тех пор, как я подстрелила главного сержанта Сто третьей дивизии.— Шутишь, — закашлялась Уэнди, стараясь подавить смех.— Вовсе нет, — ухмыльнулась девчонка тринадцати лет. — Тогда я и сменила «Вальтер» на «Х&К». Мы были в городе, и этот старый жирный служака волочился за мной повсюду, пока не зажал в угол в хозяйственном магазине. Он не принимал «нет» в качестве ответа, поэтому я вынула «Вальтер» и прострелила ему колено. Это отвлекло его внимание.Сначала меня пытались представить малолетним преступником и обвинить в покушении на убийство. Затем я убедила жюри сходить со мной на стрельбище. Они сняли с меня обвинение — председатель заметил, что если бы я собиралась его убить, сержант-майор уже бы… как это он выразился?.. «удобрял огород» — и вместо этого предъявили ему обвинение в попытке изнасилования. Я так понимаю, он все еще хромает по тюрьме. С тех пор, и поскольку Паппи перестал пускать сюда людей, больше проблем не возникало.— Почему ты сменила? — спросила Элгарс. — Оружие, я имею в виду.— А, «Вальтер» изъяли в качестве вещдока, — пожала плечами Кэлли. — И мои руки наконец-то выросли достаточно для «Х&К». Кроме того, эта мелочь калибра семь шестьдесят два проделала в его колене лишь маленькую дырочку. Если бы у меня был «Х&К», говнюку разнесло бы всю коленную чашку. Я на самом деле жалела об этом на суде, все пытались изобразить дело так, будто мне было интересно посмотреть, как осколки костей разлетятся по полу. Я поклялась больше никогда не пользоваться чертовой мелкашкой, чтобы кого-нибудь застрелить.Элгарс усмехнулась, затем покачала головой, когда пружина сломалась у нее в руках.— Не думаю, что нам удастся его починить, Уэнди.— Думаю, ты права, — вздохнула Уэнди и отложила ствол. — Это меня сильно расстраивает; мне его подарил мой парень.— Что ж, я не могу починить твой подарок, — пожала плечами Кэлли, подняла казенник снятого гранатомета и повертела его так и сяк. — Во всяком случае, не быстро. Думаю, я смогла бы прогнать на станке все механические детали, даже гранатомета, который погань несусветная. Но электроника сдохла, и у меня большие сомнения насчет этого казенника. За несколько дней я бы, наверное, смогла изготовить такой же, но, если честно, Уэнди, я думаю, его следует разобрать на запчасти. Что бы ни получилось в результате, скорее всего оно не будет ни безопасным, ни надежным. Однако, я думаю, мы сможем подыскать приличную замену. — Она подошла к задней стене, набрала код на сейфе и открыла его. — У нас тут есть небольшой выбор.— Бог мой, — рассмеялась Уэнди, оглядывая ряды тускло блестевших в полумраке винтовок. В действительности «сейф» представлял собой большую комнату, по-видимому, уходящую в склон холма. Она прошла к двери, когда Кэлли перешагнула порог и щелкнула выключателем.— Наверное, сможем, — добавила Уэнди с еще одним смешком.В помещении находились четыре оружейных стеллажа с количеством оружия, достаточным для вооружения стрелкового взвода. Причем очень эклектичного взвода.По левую руку стояло «тяжелое» оружие, включавшее минимум три станковых пулемета, снайперские винтовки «Барретт» и пару других подобных крупнокалиберных винтовок. Двойной стеллаж по центру был посвящен винтовкам, как военным, так и охотничьим, а правый был отдан в основном пистолетам-пулеметам.Заднюю стену увешивали пистолеты — Уэнди не сомневалась, что их там не менее сотни — и огромная коллекция ножей.С обеих сторон — и на полу, и под стеллажами, и в каждом углу от пола до потолка — стояли друг на друге ящики с патронами.— Бог мой, — повторила Уэнди. — Да это…— Типа слишком? — ухмыльнулась Кэлли. — Даже мне не удалось пострелять из большинства из них. Я все еще не знаю, что некоторые собой представляют. И вам совсем не стоит спрашивать про боеприпасы. Я думаю, в этой куче есть такое, о чем федералы даже не подозревают, что оно проникло в страну. Мне надо будет узнать у Деды, но большинство из этих, — продолжила она, обводя рукой центральный и правый стеллажи, — вполне стандартное оружие. Можешь выбрать, что понравится.— И его опять изгадят, — угрюмо заметила Уэнди. — Мне придется оставить его на посту охраны по возвращении.— Мы можем оставить его у Дэйва, — указала Элгарс. — Я могу пронести его к нему, а он положит у себя. Так ты сможешь и тренироваться с ним, и содержать в порядке.— Ну если ты не против, — произнесла Уэнди и вытянула одну винтовку конструкции «буллпап» из середины стеллажа. — Кажется, у вас два таких.— «Штайр», — сказала Кэлли. — Хороший выбор. Он был моим фактически, и я могу отдать его тебе с одним условием.— Каким? — спросила Уэнди.Кэлли оглянулась посмотреть, не слышит ли их кто, затем пожала плечами.— У меня есть пара… девичьих вопросов.— А, — скорчила гримасу Уэнди. — Ну, мужчины и женщины устроены так, чтобы сексуально дополнять друг друга… — забубнила она лекторским тоном.— Не этого рода вопросы, — рассмеялась Кэлли. — Стоит только пару раз послушать Папу О’Нила, когда он напьется и начинает предаваться воспоминаниям про ОиВ в Бангкоке, и сразу уяснишь все, что надо знать про это. Нет, это… кое-что другое.— Что? — с сомнением спросила Уэнди.— Ну… — Кэлли снова огляделась, словно пытаясь почерпнуть уверенности у оружия на стенах. — Ну… как ты наносишь тени на глаза? — жалобно спросила она. * * * — Да вы шутите, — засмеялась Шари. С головы до ног в кукурузных волокнах, она чувствовала себя на седьмом небе от счастья; она уж и забыла, когда в последний раз держала в руках свежую кукурузу, а эта была с собственного поля О’Нилов, нежный гибрид, просто сочившийся сахаром.— Я серьезен, как сердечный приступ, — возразил Папа О’Нил, нарезая стейками кусок говядины. — Она не испытывает на себе никакого женского влияния. Никаких подружек, да что там, вообще никаких друзей ее возраста. По разным причинам для общения у нее есть только я, да иногда я пускаю сюда какого-нибудь чудика, типа этой козявки.— Ага, раз я не похож на гориллу, он обзывает меня козявкой, — сказал мывший картошку Мосович. Перед лицом внезапно свалившегося на него табора Папа О’Нил решил остановиться на простых проверенных блюдах. Но, принимая во внимание стандартный полевой рацион, не говоря уже про подгород, еда будет почти амброзией.— Он вовсе не похож на гориллу, — походя произнесла Шари. — Так вы хотите, чтобы я, мы, поговорили с Кэлли о «своем, о девичьем», пока мы здесь?— Ну, я не хочу показаться навязчивым, — сказал Папа О’Нил. — Но… единственное, что мне известно про макияж, это по каким признакам определить, что накладывать его учили в КГБ. И я достал ей книгу про… ну… всю эту женскую «гигиену». Мне… это, нужен кто-то, кто мог бы сказать, что она все делает правильно.— У нее уже начались месячные? — спокойно спросила Шари. Она понюхала початок и сняла с него червяка. Они попадались в кукурузе, но она подозревала, что это естественно для всего только что с грядки.— Да, — стесненно произнес Папа О’Нил. — Я… сделал кое-какие запасы. К счастью.— Ей нужно было сходить к доктору по поводу «женских проблем»? — с улыбкой спросила Шари.— Нет.— Тогда она все делала правильно, — сказала Шари. — Почему бы вам не сводить ее обсудить это с ее гинекологом?— Э-э, у нее его нет, — признался О’Нил. — Самый ближайший во Франклине, и к нему очередь на несколько месяцев. А местный доктор беседовал с ней на… эту тему. Но…— Это «он»? — скривилась Шари.— Ну да.— Я поговорю с ней, — сказал она.— И у нее некоторые… проблемы с выдержкой, — осторожно продолжал Папа О’Нил.— У нее период полового созревания, — засмеялась Шари. — У кого их нет?— А вы не выйдете за меня замуж? — заунывно вопросил Папа О’Нил. — Нет, не обращайте внимания. Я погорячился.— Я понимаю, — улыбнулась Шари. — Должно быть, вам пришлось несладко. Думаю, у меня похожие проблемы с Билли, но они не так бросаются в глаза. Или их маскируют другие проблемы.— Это… тот мальчишка? — спросил Мосович. — Который все время молчит?— Да, — сказала Шари, раскладывая очищенную кукурузу. — Он такой после Фредериксберга. Он все слышит, он учится. Он не тупой и иногда даже общается посредством жестов. Но никогда ничего не говорит.Она вздохнула.— Я не знаю, что с этим делать.— Отдайте его в монахи, — с мрачной усмешкой произнес Папа О’Нил. — Есть одна группа, давшая обет молчания. Там он будет среди своих.— Мне кажется, что это только один выбор из многих, — съязвила Шари.— Простите, — сказал О’Нил, укладывая стейки. — Это все мой большой рот. Но если захотите пойти по этому пути, я знаю кое-кого из них. Они хорошие люди.Он нахмурился и посмотрел на гору мяса.— Как вы думаете, сколько съедят дети? Я сделал по стейку для всех взрослых, Кэлли и Билли. По стейку для остальных, как считаете?— Вполне, — сказала Шари. — Где вы берете все эти продукты?— Это же ферма, — расплылся О’Нил от уха до уха. — Вы же не думаете, что мы сдаем все ? Кроме того, сейчас сезон сбора урожая. Мы только что забили несколько коров, завтра черед свиней. Я, видимо, зарежу утром одну на жаркое, положу на гриль и буду жарить целый день. Это если вы все захотите остаться еще на одну ночь.— Посмотрим, — ухмыльнулась Шари. — Спросите меня утром. 17 Нет, мы не грозные орлы, но и не грязный скот,Мы — те же люди, холостой казарменный народ.А что порой не без греха — так где возьмешь смирнейКазарма не растит святых из холостых парней! Перевод О. Юрьева

«Томми» Редьярд Киплинг
Военный городок Ньюрай, Пенсильвания, Соединенные Штаты, Сол III 24 сентября 2009 г., четверг, 19:28 восточного поясного времени
— Настоящий военный городок, — произнес ганни Паппас, смотря из окна переоборудованного автобуса.Переброска ББС с самого начала являлась головной болью. Запаковать скафандры и отправить их отдельно означало, в сущности, их разоружить; большинство бойцов ББС ни на что не годились вне скафандра. А перевозка скафандров с людьми внутри являлась сущим кошмаром: даже с «отключенной» псевдомускулатурой скафандры тяготели к разрушению всего, с чем сталкивались.В конце концов для перевозки подразделений приспособили стандартные сорокапятиместные школьные автобусы. Сиденья, по сути, стальной прокат, сваренный в виде скамей, были жутко неудобными для любого человека без скафандра. Но к их положительным качествам относилась способность выдержать даже долгое путешествие с грузом бронированной пехоты.Единственной уступкой комфорту в автобусах были регулируемые подголовники. У бойцов ББС вошло в привычку после боя первым делом снимать шлем, и это учли в конструкции. Настроение было вполне понятно; ББС иногда неделями находились в контакте с послинами; после столь длительного пребывания в искусственной среде потребность глотнуть свежего воздуха и ощутить ветер на лице становилась непреодолимой.Стюарт оторвал голову от подголовника и глянул на приближающиеся ворота.— Что ж, если повезет, нам не придется через него прорываться.— Давно это было, — вздохнул Паппас. Сержант-майор привел взвод новобранцев к их бывшей базе в Форт-Индианатаун-Гэп, когда он еще был комендор-сержантом Паппасом. В ту пору Наземные Силы пребывали в состоянии лишь отчасти контролируемой анархии, и взводу пришлось где хитростью, где силой прокладывать путь к своим казармам. Добравшись туда, они обнаружили, что первый сержант погряз в махинациях на «черном рынке», а возможно, виновен и в убийствах. С помощью офицера, исполнявшего обязанности командира роты, они исправили устроенный этим идиотом бардак и смогли поддерживать в роте видимость порядка, пока почти одновременно не прибыли О’Нил и новый командир батальона.— Роанок? — спросил Паппас.— Харрисберг, — поправил Стюарт. — Я был старшиной второго взвода.— Харрисберг, — секунду спустя согласился Паппас. Он хорошо помнил разбитую броню лейтенанта Арнольда, но хотя его воспоминания о сражениях частенько были излишне отчетливыми, несущественные детали, типа где они происходили, начинали ускользать. — ГСР.— Угу, — согласился Стюарт.— Кончайте нагонять друг на друга тоску, — сказал сидевший в следующем ряду Дункан. Он подался вперед и показал на здание казармы и опрятный плац. — Гарнизонная служба. Время напиться и потрахаться, и не обязательно именно в таком порядке.— Если все тип-топ, сэр, — заметил Паппас. — Я поверю в это, когда увижу. Я хочу сказать, они гарнизонные солдаты из Наземных Сил. Насколько они будут хороши? Да на полу казармы наверняка слой грязи толщиной с фут. * * * Оклик военного полицейского у ворот донесся до Майка, как будто откуда-то издалека, а ответ водителя прозвучал словно со дна глубокого колодца. Но он развернул поле зрения вбок понаблюдать за процедурой.Полицейский не мог знать, что за ним наблюдает командир батальона;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77