Выходит, - мы
продолжаем цитировать Ленина, - что при коммунизме не только остается в
течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное госу-
дарство без буржуазии!"
Этот многозначительный вывод, совершенно игнорируемый нынешними офи-
циальными теоретиками, имеет решающее значение для понимания природы со-
ветского государства, точнее сказать: для первого приближения к такому
пониманию. Поскольку государство, которое ставит себе задачей социалис-
тическое преобразование общества, вынуждено методами принуждения отстаи-
вать неравенство, т.е. материальные преимущества меньшинства, постольку
оно все еще остается, до известной степени, "буржуазным" государством,
хотя и без буржуазии. В этих словах нет ни похвалы ни порицания; они
просто называют вещь своим именем.
Буржуазные нормы распределения, ускоряя рост материального могущест-
ва, должны служить социалистическим целям. Но только в последнем счете.
Непосредственно же государство получает с самого начала двойственный ха-
рактер: социалистический, - поскольку оно охраняет общественную
собственность на средства производства; буржуазный, - поскольку распре-
деление жизненных благ производится при помощи капиталистического мерила
ценности, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Такая противоречи-
вая характеристика может привести в ужас догматиков и схоластов: ничего
не остается, как выразить им соболезнование.
Окончательная физиономия рабочего государства должна определиться из-
меняющимся соотношением между его буржуазными и социалистическими тен-
денциями. Победа последних должна, тем самым, означать окончательную
ликвидацию жандарма, т.е. растворение государства в самоуправляющемся
обществе. Из этого одного достаточно ясно, какое неизмеримое значение, и
сама по себе и как симптом, имеет проблема советского бюрократизма!
Именно благодаря тому, что Ленин, согласно всему своему интеллекту-
альному складу, придает концепции Маркса крайне заостренное выражение,
он обнаруживает источник дальнейших затруднений, в том числе и своих
собственных, хотя сам он и не успел довести свой анализ до конца. "Бур-
жуазное государство без буржуазии" оказалось несовместимым с подлинной
советской демократией. Двойственность функций государства не могла не
сказаться и на его структуре. Опыт показал, чего не сумела с достаточной
ясностью предвидеть теория: если для ограждения обобществленной
собственности от буржуазной контр-революции "государство вооруженных ра-
бочих" вполне отвечает своей цели, то совсем иначе обстоит дело с регу-
лированием неравенства в сфере потребления. Создавать преимущества и ох-
ранять их не склонны те, которые их лишены. Большинство не может забо-
титься о привилегиях для меньшинства. Для охраны "буржуазного права" ра-
бочее государство оказывается вынуждено выделить "буржуазный" по своему
типу орган, т.е. все того же жандарма, хотя и в новом мундире.
Мы сделали таким образом первый шаг на пути понимания основного про-
тиворечия между большевистской программой и советской действительностью.
Если государство не отмирает, а становится все деспотичнее; если уполно-
моченные рабочего класса бюрократизируются, а бюрократия поднимается над
обновленным обществом, то не по каким-либо второстепенным причинам, вро-
де психологических пережитков прошлого и пр., а в вину железной необхо-
димости выделять и поддерживать привилегированное меньшинство, доколе
нет возможности обеспечить подлинное равенство.
Тенденции бюрократизма, душащие рабочее движение капиталистических
стран, должны будут везде сказаться и после пролетарского переворота. Но
совершенно очевидно, что чем беднее общество, вышедшее из революции, тем
суровее и обнаженнее должен проявить себя этот "закон"; тем более грубые
формы должен принять бюрократизм; тем большей опасностью он может стать
для социалистического развития. Не только отмереть, но хотя бы освобо-
диться от бюрократического паразита препятствуют советскому государству
не бессильные сами по себе "остатки" господствовавших ранее классов, как
гласит чисто полицейская доктрина Сталина, а неизмеримо более могущест-
венные факторы, как материальная скудость, культурная отсталость и выте-
кающее отсюда господство "буржуазного права" в той области, которая не-
посредственнее и острее всего захватывает каждого человека: в области
обеспечения личного существования.

"Обобщенная нужда" и жандарм.

За два года до "Манифеста Коммунистической Партии" молодой Маркс пи-
сал: "...развитие производительных сил является абсолютно необходимой
практической предпосылкой (коммунизма) еще потому, что без него обобща-
ется нужда, и с нуждой должна снова начаться борьба за необходимые пред-
меты и, значит, должна воскреснуть вся старая дребедень". Эта мысль ниг-
де не нашла у Маркса прямого развития, и не случайно: он не предвидел
пролетарской революции в отсталой стране. Ленин также не останавливался
на ней, и тоже не случайно: он не предвидел столь длительной изолирован-
ности советского государства. Между тем, являясь у самого Маркса лишь
отвлеченным построением, доводом от обратного, приведенная цитата дает
незаменимый теоретический ключ к совершенно конкретным трудностям и бо-
лезням советского режима. На исторической почве нищеты, обостренной раз-
рушениями империалистской и гражданской войн, "борьба за отдельное су-
ществование" не только не исчезла на другой день после низвержения бур-
жуазии, не только не смягчилась в ближайшие годы, но, наоборот, принима-
ла моментами неслыханную свирепость: нужно ли напоминать, что отдельные
области страны дважды опускались до людоедства?
Дистанция, отделявшая царскую Россию от Запада, измеряется по настоя-
щему только теперь. При самых благоприятных условиях, т.е. при от-
сутствии внутренних потрясений и внешних катастроф, понадобилось бы еще
несколько пятилеток, чтоб СССР успел полностью ассимилировать те хо-
зяйственные и воспитательные достижения, на которые первенцы капиталис-
тической цивилизации потратили века. Применение социалистических методов
для разрешения до-социалистических задач - такова самая суть нынешней
хозяйственной и культурной работы в СССР.
Правда, Советский Союз превосходит сейчас своими производительными
силами наиболее передовые страны в эпоху Маркса. Но, во-первых, при ис-
торическом соревновании двух режимов дело идет не столько об абсолютных
уровнях, сколько об относительных: советское хозяйство противостоит ка-
питализму Гитлера, Болдуина и Рузвельта, а не Бисмарка, Пальмерстона или
Абрама Линкольна; во-вторых, самый объем человеческих потребностей ко-
ренным образом изменяется с ростом мировой техники: современники Маркса
не знали ни автомобиля, ни радио, ни кинематографа, ни аэроплана. Между
тем социалистическое общество немыслимо ныне без свободного пользования
всеми этими благами.
"Низшая стадия коммунизма", употребляя термин Маркса, начинается с
того уровня, к которому приблизился наиболее передовой капитализм. Между
тем реальная программа ближайших советских пятилеток состоит в том, чтоб
"догнать Европу и Америку". Для создания сети гудронированных дорог и
автострад на безграничных пространствах СССР, нужно гораздо больше вре-
мени и средств, чем на перенесение готовых автозаводов из Америки и да-
же, чем на освоение их техники. Сколько же лет потребуется, чтобы дать
возможность каждому гражданину пользоваться автомобилем в любом направ-
лении, без затруднений пополняя в пути запас горючего? В варварском об-
ществе конный и пеший составляли два класса. Автомобиль не меньше диффе-
ренцирует общество, чем лошадь под седлом. Пока скромный "Форд" остается
привилегией меньшинства, налицо остаются все отношения и навыки,
свойственные буржуазному обществу. А вместе с тем остается и сторож не-
равенства, государство.
Исходя целиком из марксовой теории диктатуры пролетариата, Ленин, ни
в своем главном труде, посвященном этому вопросу ("Государство и револю-
ция"), ни в программе партии, не успел, как уже сказано, сделать из эко-
номической отсталости и изолированности страны все необходимые выводы в
отношении характера государства. Объясняя рецидивы бюрократизма непри-
вычкой масс к управлению и особыми затруднениями, порожденными войной,
программа партии предписывает чисто политические меры для преодоления
"бюрократических извращений" (выборность и сменяемость в любое время
всех уполномоченных, упразднение материальных привилегий, активный конт-
роль масс и пр.). Предполагалось, что на этом пути чиновник из начальни-
ка превратится в простого и притом временного технического агента, а го-
сударство постепенно и незаметно сойдет со сцены.
Явная недооценка предстоящих трудностей объясняется тем, что програм-
ма строилась полностью и целиком на международной перспективе. "Ок-
тябрьская революция в России осуществила диктатуру пролетариата... Нача-
лась эра всемирной пролетарской, коммунистической революции". Таковы
вступительные строчки программы. Авторы ее не только не ставили своей
целью построение "социализма в отдельной стране", - эта цель вообще ни-
кому не приходила тогда в голову, меньше всего Сталину, - но и не зада-
валась вопросом о том, какой характер примет советское государство, если
ему в течение двух десятилетий придется изолированно разрешать те эконо-
мические и культурные задачи, которые передовой капитализм разрешил уже
давно.
Послевоенный революционный кризис не привел однако, к победе социа-
лизма в Европе: социал-демократия спасла буржуазию. Тот период, который
Ленину и его соратникам казался короткой "передышкой", растянулся на це-
лую историческую эпоху. Противоречивая социальная структура СССР и
ультра-бюрократический характер его государства, являются прямым пос-
ледствием этой своеобразной, "непредвиденной" исторической заминки, ко-
торая одновременно привела в капиталистических странах к фашизму или
пред-фашистской реакции.
Если первоначальная попытка создать государство, очищенное от бюрок-
ратизма, наткнулась прежде всего на непривычку масс к самоуправлению,
недостаток преданных социализму квалифицированных работников и пр., то
уже очень скоро за этими непосредственными трудностями обнажились дру-
гие, более глубокие. Сведение государства к функциям "учета и контроля",
при постоянном сужении функции принуждения, как требует программа, пред-
полагает наличие хотя бы относительного всеобщего довольства. Именно
этого необходимого условия не хватало. Помощь с Запада не приходила.
Власть демократических советов оказывалась стеснительной, даже невыноси-
мой, когда в порядке дня стояло обслуживание привилегированных групп,
наиболее нужных для обороны, для промышленности, для техники и науки. На
этой совсем не "социалистической" операции: отнять у десяти и дать одно-
му, обособилась и выросла могущественная каста специалистов по распреде-
лению.
Как и почему, однако, громадные экономические успехи последнего пери-
ода вели не к смягчению, а наоборот к обострению неравенства, и вместе с
тем к дальнейшему росту бюрократизма, который ныне из "извращения" прев-
ратился в систему управления? Прежде, чем попытаться ответить на этот
вопрос, мы должны выслушать, как авторитетные вожди советской бюрократии
смотрят на свой собственный режим.

"Полная победа социализма" и "укрепление диктатуры".

О "полной победе" социализма в СССР объявлялось за последние годы
несколько раз, в особо категорической форме - в связи с "ликвидацией ку-
лачества, как класса". 30 января 1931 г. Правда, в истолкование речи
Сталина, писала: "Во второй пятилетке будут ликвидированы последние ос-
татки капиталистических элементов в нашей экономике" (подчеркнуто нами).
С точки зрения этой перспективы, в тот же срок должно было бы оконча-
тельно отмереть и государство, ибо где ликвидированы "последние остатки"
капитализма, там государству нечего делать. "Советская власть - гласит
на этот счет программа большевистской партии - открыто признает неизбеж-
ность классового характера всякого государства, пока совершенно не ис-
чезло деление общества на классы и вместе с ним всякая государственная
власть". Между тем, когда некоторые неосторожные московские теоретики из
принятой на веру ликвидации "последних остатков" капитализма пытались
вывести отмирание государства, бюрократия немедленно объявила такие тео-
рии "контр-революционными".
В чем же собственно теоретическая ошибка бюрократии: в основной по-
сылке или в выводе? В том и в другом. По поводу первых заявлений о "пол-
ной победе" оппозиция возражала: нельзя ограничиваться общественно-юри-
дическими формами отношений, притом незрелыми, противоречивыми, в земле-
делии еще весьма неустойчивыми, отвлекаясь от основного критерия: уровня
производительных сил. Сами юридические формы получают существенно иное
социальное содержание в зависимости от высоты техники: "право никогда не
может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное
развитие общества" (Маркс). Советские формы собственности на основе но-
вейших достижений американской техники, перенесенных на все отрасли хо-
зяйства, - это уже первая стадия социализма. Советские формы при низкой
производительности труда означают лишь переходный режим, судьба которого
еще не взвешена окончательно историей.
"Не чудовищно ли - писали мы в марте 1932 года - страна не выходит из
товарного голода, перебои снабжения на каждом шагу, детям не хватает мо-
лока, а официальные оракулы провозглашают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199