Позже он наблюдал низвержение Гексуса без особых эмоций. Гексусово отношение к кочевникам не позволило тому нейтрализовать эффективность чардханцев. Вместо этого кочевники прохлаждались вдалеке от битвы, где закованные в сталь рыцари ломали ряды падмасцев. Много друзей осталось на поле битвы в Гестимоддене из-за некомпетентности Гексуса.
Теперь на месте Гексуса был сам Мунт. Он командовал силами в пятьдесят тысяч падмасской пехоты, в основном бесов. Вдобавок к этому у него была армия племен багути, которая насчитывала тридцать тысяч, кавалерия кочевников. Однако противостояли ему — Легионы Аргоната, совершенно отличные от чардханских рыцарей.
Он знал, что аргонатцы были поражены чумой. Но он также знал, что войска Легионов чрезвычайно хорошо обучены. Они отточили свое умение в войнах так, как это не сумел сделать никто в мире.
Впервые за свою профессиональную карьеру Мунт серьезно волновался.
Чтобы получить хоть какое-то преимущество, он принял на вооружение пятьдесят новых мощных катапульт, установленных на повозках, которые тянули быки Это, конечно, заметно увеличивало проблемы с продовольствием и растягивало его тыловую колону.
Мунт в сердце своем оставался кочевником и не любил, когда его связывал тяжелый обоз. Это привносило дополнительный риск и замедляло армию. Однако катапульты могли разрушать ряды противника и были опасны даже для драконьих эскадронов.
— И что надо отдать, чтобы узнать ваши нынешние мысли? — раздался за его спиной густой голос.
Мунт повернулся, держа руку на рукоятке меча. Перед ним стоял мужчина гигантского телосложения, нет, эльф, с остроконечными ушами, как и положено этому народу. Он стоял, скрестив руки, в балахоне из белого шелка с серебряной цепочкой. У него были правильные черты лица, обрамленные, как и у всех эльфов, серебряными кудрями.
— Добро пожаловать, генерал Мунт. Думаю, вы знаете, кто я такой, — облаченный в кольчугу гигант поднял руки. — Надеюсь, в « действительности вы не собираетесь обнажать оружие.
Мунт опомнился, убрал руку с рукоятки меча и отступил на шаг.
— Вы застали меня врасплох.
— Примите мои извинения, генерал. Я совершенно не собирался поражать вас своим внезапным появлением, но я хотел попасть сюда первым и посмотреть на вас, оставаясь незамеченным, Мунт уставился на него. Волшебник такого высокого ранга пугал даже Мунта.
— Видите ли, Мунт, есть много способов добиться невидимости. Один из них вы видели только что. Я мастер в любом их них.
— Я не сведущ в таких делах. Как мне сказали, вас зовут Повелитель Лапсор.
Он умудрился изобразить спокойствие, хотя на самом деле был совершенно растерян.
— Это имя подойдет. Мунт, мне известна ваша карьера. Я слышал, что вы очень талантливый командир и можете использовать кавалерию кочевников лучше кого бы то ни было.
Мунт теперь уже полностью пришел в себя и обрел голос.
— Давайте скажем так: я считаю возможным использовать их.
Великий обезоруживающе улыбнулся.
— Полностью с вами согласен. Большинство падмасских офицеров смотрят на кавалерию кочевников искоса. Снобистская реакция офицерской касты, сформировавшейся в стенах элитарной академии. Реакция, которая не сослужит им доброй службы.
Он слегка потер руки. Мунт немедленно почувствовал, как по его позвоночнику пробежало чувство успокоения. Волшебство! Повелители предупреждали его, что этого можно ожидать, и он попробовал отстраниться от этого ощущения. И все же эффект был налицо.
— И еще, Мунт. Вы тоже продукт этой академии. Вы всегда служили в этой армии. Что заставило вас разойтись с ними во взглядах?
— Я из Гана. Из Хазога.
— Да, я вижу, вы один из тех узкоглазых всадников. Суровые они люди. Суровые люди из суровой земли.
— Если ты суров, жизнь тебе может улыбнуться. Если нет — умираешь.
— Ответьте мне откровенно на такой вопрос, генерал Мунт, вы любите прекрасных женщин в своей постели?
Глаза Мунта сузились.
— Ну, так как?
— Да.
— У вас будет дюжина самых прекрасных женщин от меня, если мы выиграем эту битву.
На лице Мунта появилась тонкая улыбка.
— Моя мать может этого не одобрить.
Лапсор рассмеялся и развел своими огромными ручищами.
— А может, ей об этом никто и не скажет?
Оба хихикнули.
Лапсор положил руку на плечо Мунта. Тот почувствовал себя карликом рядом с гигантским рыцарем.
— Генерал, я думаю, мы хорошо сработаемся.
Мунт не позволял никому класть руки себе на плечи или опираться на него. В его нынешнем положении командующего он скорее вонзил бы меч в живот наглецу. Но Повелителя Лапсора он не одернул и понимал, «то это результат действия магии.
— Генерал, у меня собрана армия к северу от форта Кенор.
Когда придет время, мы зайдем Аргонату во фланги и тыл. Мы окружим их и разрубим на кусочки.
Такова была сила гнева Мунта, что он отважился скинуть руку Повелителя эльфов.
Лапсор широко улыбнулся, скручивая волос, который снял с воротника Мунта, между большим и указательным пальцами, и Мунт почувствовал, как его гнев тает так же быстро, как и вспыхнул.
Обладая его волосом, Лапсор может управлять им на расстоянии.
— Это очень ценная информация. Благодарю вас, Повелитель.
— Спасибо, генерал Мунт. А теперь вот что, самым важным во время кампании будет установка коммуникаций. Наши атаки, чтобы добиться максимальной эффективности, должны быть хорошо скоординированы, но мы будем действовать на значительном расстоянии друг от друга, и между нами будет находиться вражеская армия.
— Есть рукх-мыши. Мезомастер Гринг будет там, чтобы помочь нам.
— Великолепно. Именно это я и хотел предложить.
— Лапсор потер свои огромные руки и наклонился вперед, в его глазах сверкнул заговорщический огонек.
— Мунт, генерал Мунт, вы кажетесь тощим и голодным парнем. Иногда я задумываюсь, а что, если ваши амбиции гораздо больше, чем это кажется.
— Повелитель?
— Мунт, подумайте, вы служите своим хозяевам всю свою жизнь и чем вы можете похвастаться в результате?
Мунт нахмурил лоб.
— Что вы имеете в виду, Повелитель?
— Позвольте мне описать вашу жизнь. Вы спите на узкой походной койке. У вас нет земли, нет даже дома. Вы едите дрянную пищу и пьете плохое вино. Раз в неделю вам разрешают посетить бордель. Вы опутаны постоянной сетью шпионов и доносчиков. На самом деле, Мунт, жизнь может дать намного больше.
Глава 21
Прошло уже семь лет с тех пор, как Базил и Релкин проходили по этой реке тем же самым путем, в таких же плоскодонных лодках, сконструированных специально для плаванья по реке. Семь лет назад он и дракон были первогодками на службе и направлялись в Урдх для спасения древних речных берегов от Падмасы.
За это время оба — и мальчик, и дракон — изрядно насмотрелись на суровую сторону жизни. Тот шестнадцатилетний юноша был просто беспечным по сравнению с молодым человеком двадцати трех лет с лицом, на котором видны были следы тревог и переживаний.
На этот раз их подгонял холодный ветер с севера, туго надувший паруса, как только они пустились вниз по течению. Они обогнули Сосновое и попрощались с городами и селениями Среднего Арго. За семь лет маленькие городки разрослись до внушительных размеров, и еще около дюжины поселений на берегу реки буквально выпрыгнули из ничего.
Города быстро начали редеть, как только войска достигли Баратанских топей, сорок миль извилистых мелководных каналов. По краям каналов росли камыши и тростники, а воды были испещрены точками островков с кустиками и низкорослыми деревьями.
Та ночь была ясной, с едва уловимым в воздухе намеком на зиму. Флот причалил к Гидеоновой пристани, поселку, украшенному тремя большими зданиями. Постоялый двор «Гидеон» выходил фасадом на реку, там, где прямо в воду врезалась пристань. Это строение состояло примерно из дюжины ветхих комнат в два этажа, с вытянутой вдоль заднего двора конюшней. Дальше от Гидеона болотные воды, обмелевшие в соответствии с сезоном, требовали для безопасного плаванья дневного света Речные путешественники часто выбирали это место для ночлега.
Закипела вода в котлах, драконов покормили. Был вскрыт бочонок эля, и каждый получил по одной кружке Скрипач, старик Генри, отошел в мир иной, и Гидеон стал не таким веселеньким местом, как в былые времена. Сам Гидеон не располагал к разговорам, была не расположена к этому и собравшаяся здесь компания. Поэтому после нескольких обрывочных фраз все потянулись из главной комнаты.
Огромные звери поплавали в реке и рано отправились спать — в конюшню постоялого двора. Дракониры подвесили в стойлах гамаки. Снаружи все было спокойно, если не считать раздававшихся время от времени похоронных криков неведомой птицы.
Далеко на востоке, на холмах Эска, горел огонь на наблюдательной башне.
Релкин умылся в канале напротив постоялого двора. Энди и Свейн были следующими на очереди. Он отошел, стряхнул капли воды и вытерся рубашкой.
— Бррр, — сказал Энди, плескаясь в канале.
— Это тебе на пользу, — усмехнулся Свейн.
— Во имя Руки! Подожди, пока сунется сюда откормленная обезьяна.
— Это кого ты назвал обезьяной, Энди?
— Прошу прощенья, но это все, что мы слышали от тебя и Ракамы в течение уж не знаю какого времени.
— Ага, но, между прочим, это только между нами.
— Ага, и ты должен мне пять золотых, — напомнил Энди Свейну.
— Поторопись, Энди, — сказал Мануэль, стоявший следующим на очереди.
Появился и Ракама.
Релкин сделал пробежку на месте, потом несколько раз глубоко вдохнул ночной воздух Обычная веселая перебранка шла в эскадроне своим ходом, но Релкин к ней почти не прислушивался.
Вместо этого он слышал звуки болота Курлыканье цапли.., гуденье насекомых… Релкин задумался, удастся ли ему когда-нибудь пожить вот в таком же мирном местечке.
Внезапно далеко на севере, над самым горизонтом, сверкнула зеленая вспышка. Несколько мгновений она горела очень ярко, затем исчезла, оставив дракониров моргать изумленными, все еще залитыми зеленым послесвечением глазами.
— Это нипочем не может быть молнией, — сказал Свейн.
Никто не стал возражать. Слишком долго для молнии.
А затем дошел звук — нарастающий рокот, сотрясавший небеса с полминуты, прежде чем замереть вдали. Они стояли, устремив взоры на север и навострив уши. Будет ли еще? Дальнейших вспышек не последовало, послесвечение в глазах исчезло.
— Это что-то новенькое, — сказал Энди.
Болото изменилось. Они услышали крики и рыдания, завывания и щебет, как будто миллион созданий поднялись на поверхность Странный бриз пробежал по реке, а болото продолжало петь свою песню. Этот гвалт был словно разбужен неведомым громом, и каждая лягушка, птица и животное истошно голосили, перекрикивая друг друга.
— Что происходит? — спросил Свейн.
— Откуда, будь оно все проклято, я могу знать.
Гвалт все усиливался — а затем внезапно прекратился. Было несколько одиночных выкриков, которые укатились вдаль, и установилась тишина. Люди тем временем выскочили наружу, кто на крыльцо, кто на пристань. Все переглядывались и качали головами. Ночь снова стала мирной, однако где-то далеко в болоте завыл волк. Это казалось, по крайней мере, неясным знамением.
А еще через несколько минут все опомнились и в подавленном настроении разошлись по домам.
Волки на севере выли еще долго, то здесь, то там. Релкин лежал в гамаке, не спал и прислушивался, одновременно раздумывая о зеленой вспышке. Он знал, что их Великий Враг был способен на такое. Релкин вспомнил заключительный момент в лабиринте под домом Вексенна в долине Бегущего Оленя, когда они сражались с Ваакзаамом. Он вспомнил удары, которые наносил ему монстр, удары чистой ментальной энергии, удары настолько сильные, что могли швырнуть человека на колени, оглушить, парализовать.
Может ли этот враг вернуться в их мир?
Они не сразили его. Возможно, ни один из смертных не может поразить такое существо, как Ваакзаам Великий. Его целью было покорить весь мир, и, пока он жив, он может вернуться.
В комнатке на втором этаже Холлейн Кесептон, действующий командир Восьмого полка, оторвал взгляд от стола, заваленного картами, и увидел на севере яркую вспышку.
С некоторым запозданием пришел гром, он потрясал небо с полминуты, а то и больше.
Работа ужасного волшебника? Холлейн боялся, что это так и есть. Он помолился за ведьм и за успех их борьбы с проявлением могущественной магии темных сил. Но, даже когда он бормотал слова молитвы, он сомневался в том, что они одержат победу. Холлейн много лет прослужил в Легионах. Он побывал в Эйго и Урдхе, на его мундире красовался внушительный ряд наградных звезд. Он знал, что волшебство никогда нельзя подавить навсегда. Надо продолжать жить, несмотря на нависшую угрозу.
Он вздохнул, потом вернул взгляд к картам, освещенным колеблющимся пламенем. Их путешествие через болота подошло к середине. К вечеру следующего дня они вполне могут увидеть гору Кенор. А послезавтра они уже доберутся и до самого форта Кенор.
Он снова вернулся к проблемам со снабжением, когда болото внезапно взорвалось звуками. Холлейн высунулся из окна, опершись руками на подоконник. Каждая птица, каждое пресмыкающееся, каждое насекомое визжало во всю глотку.
Волшебство? Должно быть, но зачем? Есть ли в этом какая-то угроза? Следует ли призвать людей к оружию? Холлейн внимательно прислушался, затем звук внезапно стих. По спине пробежали мурашки.
На пристани кричали люди, но скорее от удивления, чем в тревоге.
Вошел лейтенант Брефф, неся чашку хорошего келута.
— Что, прах его побери, происходит?
Холлейн вздрогнул и медленно покачал головой.
— Никогда ничего подобного не видел и не слышал.
В северных землях за степями завыли волки, стая за стаей.
— Люди напуганы. Они сейчас заговорили о волшебниках.
Холлейн взял чашечку горячего келута и немного отпил.
— Нам все еще надо добраться до форта Кенор, что бы ни творилось здесь, в Гане.
— Правильно, — сказал Брефф, поднимая дощечку для письма. — Что касается шатров, я считаю, что квартирмейстеры в Далхаузи работали плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48