– Так что мы забираем аэростат прямо сейчас – продолжил Ли, – и вы можете послать своих людей, чтобы загрузить снаряжение, включая провиант, воду, балласт. Я сказал – сейчас же.
Складской служитель взглянул на сержанта, который лишь пожал плечами, и поспешил к выходу, к аэростату. Ли и Грамман отправились к причалу, где были баки с горючим, чтобы руководить сборами.
– Откуда у вас это кольцо? – тихо спросил Грамман.
– С руки мертвеца. Конечно, пользоваться им рисковано, но я не вижу другого способа вернуть аэростат. Как вы думаете, сержант что-нибудь заподозрил?
– Конечно же, заподозрил. Но он – человек дисциплины. Он не будет подвергать сомнению распоряжения Церкви. К тому времени, когда они что-либо предпримут (если он вообще об этом доложит) мы будем далеко. Что ж, я обещал вам попутный ветер, Скорсби, и я надеюсь, что он вам понравится.
Небо над ними теперь было голубым, ярко светило солнце. К северу клубы тумана по-прежднему нависали над морем, как горные цепи, но бриз уносил их всё дальше и дальше, и Ли не терпелось опять оказаться в воздухе.
Пока шар наполнялся, постепенно поднимаясь над крышей склада, Ли проверил корзину и с особой тщательностью закрепил всё свое оборудование: кто знает, какие бури и шквалы им предстоят? Он укрепил на приборной доске все свои инструменты, даже бесполезный компас с болтавшейся стрелкой. Напоследок он повесил по периметру корзины мешки с песком – балласт.
Аэростат был заполнен и теперь, качаясь от порывистого северного ветра, натягивал причальные канаты, державшие его, словно якорь. Ли расплатился со складчиком последними золотыми монетами и помог Грамману забраться в корзину. Затем он повернулся к людям, державшим канаты, чтобы дать команду отпустить.
Но он не успел этого сделать. Из-за склада послышался грохот сапог, затем раздался грозный выкрик:
– Отставить!
Люди у канатов замешкались, некоторые оглядывались на выкрик, другие вопросительно смотрели на Ли, и тогда он рявкнул:
– Отдать концы!
Половина причальной команды повиновалась, и шар дёрнулся вверх, но оставшиеся два человека отвлеклись, глядя на приближавшихся солдат, и по-прежнему держали свои канаты, обмотанные вокруг причальных тумб. Аэростат задёргался из стороны в сторону. Чтобы удержаться, Ли схватился за подвесное кольцо; Грамман последовал его примеру, а его демон впилась в кольцо когтями.
Ли крикнул:
– Отпустите же, вы, идиоты! Шар поднимается!
Тяга в шаре была слишком сильной, и люди, хоть и тянули за канаты изо всех сил, не могли его сдержать. Один из них выпустил канат, и тот соскользнул со швартовой тумбы, но другой человек, почувствовав, что канат вырывается, инстинктивно в него вцепился, вместо того, чтобы отпустить. Однажды Ли уже видел подобное, и очень этого боялся. Оставшись на земли, демон несчастного – коренастая лайка, взвыл от ужаса и боли. Спустя пять невероятно долгих секунд всё было кончено: силы оставили человека и, полумертвый, он сорвался с высоты и упал в воду.
А солдаты тем временем уже держали винтовки наготове. Залп пуль просвистел мимо корзины, одна из них вышибла искру из подвесного кольца. Руки Ли, державшегося за кольцо, заныли от удара, но ни одна из пуль его не задела. К тому времени, когда был дан следующий залп, шар был почти вне досягаемости. Он поднимался вверх, в синеву неба и ветер уносил его в даль, за море. Ли чувствовал, как его сердце наполняет радость. Чем выше поднимался шар, тем лучше становилось его настроение. Однажды Ли сказал Серафине Пеккала, что не видит ничего особого в полетах, что это просто его работа, но это было не так. Подниматься в небо, с лёгким попутным ветром, зная, что впереди тебя ожидает новый мир – что в жизни могло быть лучше?
Он отпустил подвесное кольцо и увидел, что Хестер, как обычно, улеглась в углу корзины, полуприкрыв глаза. Откуда-то издалека, с земли, до них донёсся ещё один тщетный оружейный залп. Широкая развилка устья реки искрилась в солнечном свете; город внизу уплывал куда-то в даль.
– Итак, доктор Грамман, – сказал Ли – Не знаю, как вы, но я гораздо лучше чувствую себя в воздухе. Конечно, хотелось бы мне, чтобы тот бедняга додумался отпустить канат. Это ведь так просто, а если сразу не отпустить, то надежды нет.
– Благодарю вас, мистер Скорсби, – сказал шаман. – Вы прекрасно управились. Теперь мы устроимся поудобнее и полетим. Воздух всё ещё морозный, поэтому я буду благодарен, если вы передадите мне эти шкуры.

ОДИННАДЦАТЬ. Бельведер

Уил спал в белой вилле беспокойным сном, в котором приятные сны мешались с кошмарами, так что он, в конце концов, проснулся, хотя больше всего сейчас ему хотелось спать. Он лежал с открытыми глазами и чувствовал такую сонливость, что не мог пошевелиться. Наконец он встал и обнаружил, что повязка сползла и кровать покрыта кровью.
Он вскочил с кровати и пошел сквозь гнетущую тишину огромного дома и пыльные полосы света на кухню. Они с Лайрой спали в комнатах слуг на чердачном этаже, не чувствуя себя уютно в огромных кроватях, которые располагались внизу, поэтому путь на кухню был неблизким и давался нелегко.
– Уил, – произнесла Лайра голосом, полным участия и отошла от плиты, помочь ему дойти до стула.
Уил чувствовал головокружение. Наверное, он потерял много крови, хотя какие могли быть в этом сомнения, когда доказательства запятнали его всего и раны до сих пор кровоточили.
– Я как раз готовлю кофе, – сказала она. – Ты хочешь кофе или сначала сменить повязку? Я сделаю все, что хочешь. В холодном шкафу есть яйца, но я не могу найти консервированных бобов.
– В таком доме бобов не бывает. Сначала повязку. В кране есть горячая вода? Я хочу вымыться. Так ужасно быть в крови…
Лайра пустила горячую воду и Уил разделся до трусов. Он был не в том состоянии, чтобы смущаться, но Лайра смутилась и вышла. Уил вымылся, как мог и вытерся столовыми полотенцами, висевшими на веревке около плиты. Затем вернулась Лайра. Она нашла одежду для него, рубашку, парусиновые брюки и ремень. Он оделся, и она разорвала свежее полотенце на полосы и заново перевязала его. Она сильно беспокоилась о его руке. Не только потому, что раны все не закрывались, но и потому, что остальная рука распухла и покраснела. Но он ничего не говорил по этому поводу, не стала и она.
Затем Лайра сделала кофе и поджарила черствый хлеб, и они взяли все это в большую комнату, выходящую окнами на город. Когда они поели и попили, Уил почувствовал себя немного лучше.
– Спроси-ка алетиометр, что делать дальше, – предложил он. – Ты его еще не спрашивала об этом?
– Нет, – ответила она. Я теперь делаю только то, что ты скажешь. Я думала спросить этой ночью, но не спросила. И не буду спрашивать, если только ты не попросишь.
– Сделай это сейчас, – сказал Уил. – Теперь в этом мире так же опасно, как и в моем. Сначала брат Анжелики. И…
Он остановился, поскольку Лайра начала что-то говорить одновременно с ним, но умолкла. Она собралась с духом и продолжила.
– Уил, вчера кое-что произошло, но я тебе не рассказала. Мне следовало бы, но случилось так много всего. Извини…
И она рассказала ему все о том, что она видела из окна башни, пока Жакомо Парадизи обрабатывал рану Уила: как Тулио был окружен Спектрами, как Анжелика увидела ее в окне, о ее ненавидящем взгляде, об угрозах Паоло.
– И помнишь, – продолжала она, – когда она первый раз разговаривала с нами? Ее младший брат сказал «Он собирается достать…», а она не дала ему закончить, она шлепнула его, помнишь? Готова поклясться, он собирался сказать, что Туллио отправился за ножом. Поэтому дети пришли сюда. Если бы они заполучили нож, они могли бы делать все, что пожелают, и, став взрослыми, не бояться Спектров.
– Как выглядело их нападение? – спросил Уил. К ее удивлению, он весь подался вперед и требовательно смотрел на нее.
– Он… – начала она, пытаясь вспомнить точно. – Он начал считать камни в стене. Он как бы ощупывал их по очереди. Но это продолжалось недолго. Потом он как бы утратил к ним интерес и остановился. А потом и вовсе замер, – закончила она и, видя выражение лица Уила, спросила, – зачем это тебе?
– Потому, что… я думаю, что они могут быть из моего мира, эти Спектры. Если они заставляют людей вести себя так, я совсем не удивлюсь, если они пришли из моего мира. И когда члены Гильдии открыли свое первое окно, оно могло быть окном в мой мир и Спектры прошли через него.
– Но в твоем мире нет Спектров! Ты ведь никогда не слышал о них, так?
– Возможно, их называют не Спектрами. Возможно, мы называем их иначе.
Лайра не понимала, что он имеет в виду, но настаивать не стала. Щеки Уила раскраснелись, глаза блестели.
– Так вот, – продолжила она, – важно то, что Анжелика видела меня в окне. Теперь, когда она знает, что нож у нас, она расскажет всем. Она будет думать, что Спектры атаковали ее брата из-за нас. Прости, я должна была сказать раньше, но навалилось столько дел…
– Ну, – сказал Уил, – не думаю, чтобы это изменило что-нибудь. Он пытал старика, и когда он узнал бы, как пользоваться ножом, то убил бы и его и нас. Нам пришлось драться с ним.
– Мне просто не по себе, Уил. В том смысле, что ведь это был их брат. И на их месте мы бы тоже хотели достать нож.
– Да, – согласился он, – но того, что сделано, не изменишь. Нам нужен был нож, чтобы вернуть алетиометр, и если бы это можно было сделать без борьбы, мы бы так и сделали.
– Да, так и сделали бы, – согласилась она.
Как и Йорек Барнинсон, Уил был настоящим бойцом, и Лайра была готова согласиться с ним, что драки лучше было избежать. Она понимала, что это не трусость, а стратегия. Теперь Уил стал спокойней и румянец снова сошел с его щек. Он посидел неподвижно, размышляя.
Затем он сказал, – Сейчас, наверное, важнее подумать о сэре Чарльзе и о том, что будет делать он или миссис Коултер. Если у нее есть эти особенные стражи, о которых они говорили, солдаты, у которых отрезали демонов, то возможно сэр Чарльх прав, и они могут не бояться Спектров. Потому, что я думаю, что Спектры едят демонов людей.
– Но у детей тоже есть демоны. А они не нападают на них. Как-то странно.
– Значит, есть какое-то различие между демонами взрослых и детей, – сказал Уил. – Ведь у них есть различия? Ты мне как-то говорила, что демоны взрослых не могут менять форму. Это может быть связано с этим. И если у этих ее солдат вовсе нет демонов, то, возможно Спектры на них и не нападут, как говорил сэр Чарльз…
– Да, – согласилась Лайра. – Возможно. А она может и не боится Спектров. Она ничего не боится. Уил, она так умна, жестока и безжалостна, что бьюсь об заклад, она могла бы повелевать ими. Она могла бы повелевать ими, как она делает это с людьми, и они подчинились бы ей. Лорд Бореаль умен и силен, но ей не понадобилось много времени, чтобы заставила его делать то, что она хочет. О, Уил, когда я думаю о том, что она может сделать, мне снова становиться страшно…. Да лучше спросить алетиометр, как ты предлагал. Слава богу, он снова у нас.
Лайра развернула бархатный сверток, и любовно погладила золотой футляр.
– Я собираюсь спросить о твоем отце, – сообщила она, – и как нам его найти. Смотри, я поворачиваю стрелки на…
– Нет. Сначала спроси о моей матери. Я хочу знать, все ли с ней в порядке.
Лайра кивнула и прежде, чем взять алетиометр в руки и сконцентрироваться, вытерла ладони и откинула волосы назад. Уил смотрел, как тонкая стрелка целеустремленно кружилась по циферблату, то останавливаясь, то быстро двигаясь, как ласточка, охотящаяся за мухами. Он также видел, как голубые глаза Лайры сияют светом прозрения.
Затем она сморгнула и подняла голову.
– Она до сих пор в безопасности, – сообщила она. Тот друг, который присматривает за ней, очень добр. Никто не знает, где твоя мать, и друг ее не выдаст.
Уил и не представлял, как он беспокоился. Услышав хорошие новости, он немного расслабился, и сразу рана стала чувствоваться острее.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Хорошо, теперь спроси о моем отце.
Но прежде, чем она приступила, они услышали крики снаружи.
Они одновременно выглянули в окно. В нижней точке парка, примыкавшей к крайним домам в городе, был ряд деревьев и там происходило какое-то шевеление. Пантелеймон превратился в рысь и направился к открытой двери, внимательно вглядываясь.
– Это дети, – сообщил он.
Уил и Лайра вскочили. Дети один за другим спрыгивали с деревьев, их было сорок или пятьдесят. У многих в руках были палки. Во главе их шел мальчих в полосатой рубахе, и у него в руках была не палка, а пистолет.
– Там Анжелика, – шепнула Лайра, показывая пальцем.
Анжелика шла рядом с лидером, дергая его за руку и поторапливая. Прямо за ними ее братец Паоло шел, возбужденно визжа, и другие дети тоже кричали и махали кулаками. Двое из них тащили тяжелые ружья. Уил уже видел детей в таком состоянии, но не так много, и без ружей.
Они кричали и Уил разобрал голос Анжелики, перекрывавший остальные: «Вы убили моего брата и украли нож! Вы убийцы! Вы натравили на него Спектров! Вы убили его, мы убьем вас! Вам не уйти! Мы убьем вас, как вы убили его!»
– Уил, надо открыть окно, – тревожно сказала Лайра, сжав здоровую руку Уила. Мы можем легко уйти…
– Ага, и где мы окажемся? В Оксфорде, в нескольких ярдах от дома сэра Чарльза в разгар дня. А может на главной улице перед автобусом. Я не могу просто открыть окно в любом месте и ожидать, что там будет безопасно. Надо сначала прикинуть, где мы находимся, а это займет много времени. За домом есть роща или лес, что-то в этом роде. Если мы сможем добраться туда, там нам будет безопаснее.
Лайра с яростью глянула в окно. – Дожно быть они выследили нас этой ночью, – сказала она. – Они, вероятно, струсили напасть на нас вдвоем, поэтому собрали остальных…. Надо было убить ее вчера! Она такая же, как ее брат. Я бы…
– Замолчи и пошли, – прервал ее Уил.
Он убедился, что нож висит на ремне, а Лайра надела свой рюкзачок с алетиометром и письмами от отца Уила. Они пробежали по гулкому залу, и коридору на кухню, затем в буфетную и очутились в выложенном булыжником дворике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39