Монстр опустил ногу на землю и стал ее разглядывать. Такого варианта атаки он понять не мог. Зейн висел на нем, радуясь, что избежал знакомства с клешнями: богомол вместе с Зейном отхватил бы себе ногу, а этого делать не следовало — к чему лишаться своего главного оружия!
Но это не победа — ведь уйти все равно не посмеешь. Все, что мы имеем,
— тупик. А дальше?
Богомол выставил ногу вперед и опустил голову. Туловище у него, подумалось Зейну, наверняка более чувствительное.
Ой-ей! А вот челюстями он теперь вполне мог дотянуться. Оставаться на месте становилось просто невозможно.
Тут возникла голова богомола — примерно на треть длиннее тела Зейна. Невероятных размеров глаза занимали, казалось, более четверти всей ее поверхности. Над двумя большими глазами росли длинные усики-антенны, а между ними располагались три совсем маленьких глаза — не больше, чем у Зейна. Раньше Зейн и представить себе не мог, насколько жизнь насекомых отличается от человеческой. Пять глаз двух размеров — вот это да! Маленькие глаза, понятно, были «пальцами», обследовавшими мир в целом, тогда как большие специально предназначались для охоты.
Но не усики, а жвалы приковали внимание Зейна, наполнив ужасом все его существо. Пасть чудовища с несколькими тонкими отростками вокруг нее была похожа на клюв хищной птицы. Зейн представил, как эти жвалы смыкаются на его теле, и совсем потерял голову. Он рассчитывал сперва прыгнуть монстру на голову и размозжить кулаком эти прекрасные и хитроумные сооружения. Но теперь он был не в силах двинуться, застыв от ужаса и отвращения.
Его рассматривали. Огромные устройства со множеством граней напоминали глубокие сумрачные колодцы. А еще Зейну пришли на память драгоценные камни. Он смотрел на свое отражение, преломленное сотни раз в ближайших гранях, и пришел к выводу, что богомол видит его сейчас именно таким. «Пожалуй, — подумал Зейн, — он имеет обо мне более ясное представление, чем я о нем».
Голова шевельнулась — Зейн закричал и разжал руки. Упав на спину, он увидел, что голова стремительно приближается. Конец!..
Однако богомол не ударил. Передними клешнями он ухватил Зейна и понес ко рту. Жвалы, очевидно, заменявшие ему зубы, сжали тело жертвы с ужасной силой. Ну конечно же, он не стал убивать сразу, догадался Зейн. Богомолы ловят свою добычу и едят ее по кусочкам, пока она еще жива.
Вот теперь пропал! Ну и с чего же начнется трапеза — ему оторвут голову? А может, предпочитаете сочную ножку? Или, возможно, хотите, чтобы мясо подольше оставалось свежим? Ну тогда лучше пока не трогать голову — в таком случае жизнь будет теплиться чуть дольше. А если отгрызть сразу половину, из теплой крови выйдет отличный аперитив. Хрустнуть, прожевать хорошенько и проглотить, а кровь вылизать; конечно, если у насекомых есть чем вылизывать — в этом Зейн сомневался.
Он ждал без надежды — казалось, прошла целая вечность. Мысли ходили по кругу — шизоидный тип мышления. Ему виделось, как разлетаются его кости, словно пули из пистолета, как, треща, рассыпается череп, выдавая напоследок еще одно лакомство. Настроение от подобных измышлений обычно не улучшается. Судьба Зейна была предрешена, и все, что он мог, — это принять ее спокойно.
И вдруг ход его мыслей изменился. Полученная фигура напоминала вспышку
— очевидно, тоже вариант творческого мышления.
— Ты не можешь меня убить! Вот почему ты ждешь!
Пылающие глаза богомола стали полупрозрачными.
— Ведь в чем парадокс, — Зейн торопливо развивал свою мысль, предчувствуя откровение. — Моя душа сейчас в равновесии. Так было, когда я занял эту должность, и оставалось, пока шел мой испытательный срок. Если я умру. Смерть должна лично забрать мою душу, а Смерть — это я. Выходит, я должен сам забрать свою душу — что бессмысленно.
Чудовище по-прежнему выжидало.
— Ты можешь только напугать меня, ведь я под защитой парадокса. Еще могло получиться с удушающим заклинанием, и если бы этот головорез пристрелил Луну — это тоже был бы выход. Даже не стечение обстоятельств, а вполне продуманный обман. Но вывести из игры меня Лукавый не может. Он хотел, чтобы я поверил, будто он способен убить меня — так он получил бы власть надо мной. Он хотел меня запугать. Но его грязной игре я противопоставил свою — игру парадоксов.
Богомол медленно ослабил хватку, и Зейн соскользнул на землю. Однако он хотел убедиться до конца.
— Бей, урод! — закричал он, размахивая руками. — На, жри! — И ударил богомола по клешне.
Монстр попятился.
— Твой блеф раскрыт! И блеф Сатаны тоже. Невозможно убить Смерть, если ее душа в равновесии! — Он вдруг понял, что именно эта мысль ускользнула от него в прошлый раз.
Вернулся Морт, а Зейн все стоял и размышлял. Так и есть! В подобных случаях души забирает Смерть, то есть он, а сам он вряд ли сможет забрать свою собственную душу. У его предшественника такого равновесия не было, следовательно, он был уязвим. Когда закончится испытательный срок, его соотношение Добра и Зла может измениться — так или иначе, тогда Зейн тоже будет уязвим. Другие воплощения, конечно, знали об этом — и предали одну Смерть ради другой, более сильной.
Это еще не победа. Пока он сам в безопасности, он должен оберегать жизнь Луны. Иначе Сатана просто дождется удобного случая. Но передышка даст Зейну возможность дождаться рассмотрения его петиции. А этого вполне достаточно.
Зейн вскочил в седло.
— У нас неплохие шансы, Морт! — крикнул он.
Впрочем, можно было не сомневаться, что Сатана этого так не оставит.

13. ХОТЬ СИЛЫ АДА ПРЕГРАЖДАЮТ ПУТЬ…
Они остановились у дома Луны. Зейн доживет до слушания дела, а значит, Луна тоже доживет, и после этого…
Кругом стояла тишина. Грифоны куда-то делись. Зейн вошел в дом, охваченный неожиданно возникшим беспокойством.
Луна исчезла.
На столе лежала записка. Зейн поднял ее. Она была написана изящным почерком, чернилами красными, словно кровь.
«Дорогой мистер Смерть.
Прекрасная Луна находится в моей власти. Я не могу заставить ее умереть, однако могу сделать так, чтобы она захотела быть мертвой. Прекратите забастовку, заберите вашего следующего клиента и избавьте Луну от ее боли. Она отправится прямиком на Небеса, где вы сможете воссоединиться с ней, когда вам будет удобно. Ваш покорный слуга, Князь Зла».
Зейн смотрел на это послание, впитывая все оттенки смысла. Внезапно письмо вспыхнуло. Зейн выронил листок, но он исчез, не коснувшись пола.
Несомненно, письмо было написано Сатаной. Едва одна его хитрость провалилась, как Лукавый Повелитель Мух предпринял новую попытку. Теперь, когда Зейн был в безопасности и знал об этом, Сатана нанес удар по женщине, которую Зейн любил — и в жизни и в смерти. Дьяволу нельзя доверять ни на йоту!
Блефует ли Сатана на этот раз? Зейн присел в мягкое кресло, стоящее перед телевизором, и попытался почетче оформить возникшие у него неясные сомнения. Была там какая-то зацепка…
Ага. Нашел.
— Сатана, ты забыл, что мой следующий клиент — именно Луна. Я пришел сюда, чтобы спасти ее из твоих когтей, а не для того, чтобы отправить ее в Вечность.
Зейн посмотрел на свои магические указующие камни. Они показывали на Луну, напоминая, что Смерти, прежде чем переключиться на других клиентов, придется забрать ее.
Сам по себе включился телевизор.
— Недоразумение окончено. Смерть, — сказал появившийся на экране Сатана. Похоже, Дьявол питал слабость к телевизорам. — Включай свои часы и настраивай их на следующего клиента.
Зейн на мгновение оживился.
— Луна помилована?
— Нет, просто ее дело отложено. Она уйдет сама, когда наступит время.
Когда наступит время… Это произойдет в то мгновение, когда Зейн закончит забастовку — если только он снова не воспрепятствует этому, отказавшись ее забирать. Чего Сатана намеревается достичь этим маневром?
— Она не может уйти сама, — сказал Зейн. — Ее баланс теперь уравновешен. Только я могу забрать ее — а я не стану этого делать.
— Ее баланс не останется уравновешенным, — сказал Сатана.
Подозрения Зейна разыгрались с новой силой.
— Что ты имеешь в виду?
— Мои ставленники в царстве живых заставят ее действовать — злым ли, добрым ли образом. Возможно, добрым, и тогда стрелка ее судьбы отклонится к Небесам. Таким образом, произойдет то, о чем я говорил в своем письме. Тебе не нужно постоянно находиться рядом с ней; просто возвращайся к исполнению своих обязанностей, и все решится само собой.
Происходящее нравилось Зейну все меньше и меньше.
— Ты будешь мучить ее — и сделаешь ее лучше, чем она есть сейчас? Я этого не понимаю.
— Обдумай на досуге, — посоветовал Сатана. — Только не думай слишком долго, уважаемый коллега. Мои ставленники на Земле очень грубы, и им давно уже — и вполне заслуженно — предназначено попасть в Ад, который любит мучения ради них самих.
На экране возникло изображение типичной земной комнаты. В комнате находилась Луна. Она была привязана к стулу, но глаза ее пылали праведным гневом. Рядом с ней стояли трое мужчин со внешностью убийц.
— Давайте, — прозвучал голос Сатаны. — Начинайте демонстрацию.
Он произнес последнее слово, подчеркнуто выделив слоги «де-мон».
Один из головорезов вынул из ножен сверкающий нож.
— Хорошо, босс, — ответил он и приблизился к Луне.
Зейна охватил внезапный приступ ярости и страха. Они действительно будут мучить Луну!.. Ему хотелось вскочить на Морта и помчаться на выручку, однако он не мог заставить себя отойти от экрана. Разве можно изменить баланс Луны подобными методами? И разве можно остановить этот кошмар, если его магия не работает? Пусть сам Зейн находится в безопасности; он физически не в состоянии преодолеть препятствия, которые возвели прислужники Сатаны, чтобы отделить его от Луны. Сатана собрался надавить на него самым серьезным образом.
Громила взмахнул ножом перед лицом девушки.
— Моли Сатану о помощи! — воскликнул он.
— Сатана может сам молить о помощи! — дерзко ответила Луна.
Нож придвинулся ближе.
— Одна просьба, обращенная к Сатане, избавит тебя от многих неприятных ощущений.
Луна побледнела — ей явно стало страшно.
— Что вам от меня нужно?
— Только твоя молитва, — сказал громила, злобно глядя на нее.
— От меня Сатана получит только проклятие!
Потом до нее дошла двусмысленность ситуации.
— Так вот чего вы хотите! Если я начну молиться Сатане, то буду обречена из-за этого пустяшного добавления. Если я прокляну его, то я точно так же буду благословлена. Так или иначе, моя душа выйдет из равновесия, и тогда я смогу умереть без помощи Смерти.
— Вот оно что! — воскликнул Зейн. — Ты пытаешься заставить Луну вообще выйти из моего списка! Когда моя забастовка закончится, ты тут же ее убьешь, а я уже не смогу тебе помешать!
— Верно, — согласился Сатана.
— У тебя ничего не выйдет! Луна разгадала твою хитрость!
— Посмотрим.
На экране громила взмахнул ножом, распоров блузку Луны. Следующим взмахом нож отхватил часть блузки, не коснувшись при этом кожи девушки. Через несколько секунд блузка была располосована в клочки; руки Луны по-прежнему оставались привязаны.
Теперь громила отложил нож и принес черную коробку с циферблатом на одной из сторон и с парой проводов, заканчивающихся небольшими дисками. Он размотал провода и протянул их к обнаженной груди Луны.
— Мне любопытно, случалось ли тебе оценить достоинства боли, вызываемой электрошоком? — как бы между прочим сказал Сатана Зейну. — Никаких видимых физических повреждений, и интенсивность прекрасно регулируется. Сперва можно сделать так, чтобы она испытала слабое неудобство…
Электроды коснулись сосков Луны. Луна застонала и дернулась.
— Молись моему господину, Сатане, — сказал громила. — Или проклинай Его. Тогда я перестану.
— …затем вызывать болезненные ощущения, — продолжил Сатана.
Электроды снова прикоснулись к груди. На этот раз Луна пронзительно закричала. Зейн видел, как ее тело оцепенело от боли, вызванной проходящим через грудь девушки током.
Когда пытка прекратилась, голова девушки упала на грудь. Лицо Луны покрыла испарина, а губы стали такими бледными, что почти слились с лицом. Дыхание ее было прерывистым.
— Ты способен избавить ее от этого, Смерть, — сказал Сатана. — Я знаю, ты не любишь причинять ненужные страдания.
Зейн поневоле почувствовал искушение уступить. Он не мог смотреть, как пытают любимую женщину. Куда там челюстям дракона! Здесь налицо обдуманная жестокость и никакой надежды на обморок или смерть. И если он не уступит…
— Поговори с ней, — вкрадчиво произнес Сатана. — Скажи ей, чтобы она прокляла меня и отправлялась на Небеса.
Зейн заколебался. Слишком многое лежало на чаше весов!
Громила вновь прикоснулся к груди Луны. На этот раз она попыталась сдержать крики, однако из горла ее вырвался сдавленный хрип — такой звук можно услышать от того, кто оказался под колесами грузовика. Все тело девушки покрылось испариной, глаза закатились…
— Луна! — крикнул Зейн. — Прокляни Сатану! Не позволяй так мучить себя!
Луна медленно повернула голову, ища, откуда донесся голос Зейна. Она услышала его. И Зейн понял, что он предал Луну — и весь мир.
Потом девушка заставила себя улыбнуться, хотя эта улыбка больше походила на гримасу.
— О нет, Отец Лжи! — выдохнула она. — Ты не одурачишь меня голосом Зейна! Я знаю: он никогда не стал бы призывать меня к предательству, что бы там ни было!
Зейн почувствовал себя так, словно чудовищные электроды прикоснулись к его собственной груди. Луна верила в него — а он оказался недостоин ее доверия. Первым сломался он, а не она.
Громила снова протянул электроды.
Зейн попытался закрыть глаза. Он видел страдания своей матери и помог ей освободиться от жизни, ставшей невыносимой ношей. Он освободил целую палату, полную страдающих стариков. Он пытался в каждом случае, когда смерть была необходима, обходиться без страданий. Вся созданная им философия смерти строилась на том, что это избавление от мук. На этот раз страдала Луна, страдала из-за него — и он не имел права избавить ее от этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44