https://wodolei.ru/catalog/dushevie_paneli/so_smesitelem/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Я кивнула. И тут мы услышали скрип колес по гравию.
– А вот и мама! – воскликнула Орнелла.
Я услышала, как хлопнула дверца автомобиля, а потом послышались шаги по подъездной дорожке, посыпанной гравием. В следующее мгновение из-за забора долетел высокий, очень приятный голос:
– Нелла! Нелла!
В нем чувствовался забавный, слегка картавый иностранный акцент.
– Иду, мама.
Сердце готово было выскочить у меня из груди. Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы хоть немного успокоиться. Глядя вслед Орнелле, которая, виляя квадратными бедрами, торопливо семенила по лужайке, я вдруг почувствовала, как меня охватывает возбуждение и предвкушение чего-то необычного.
Сейчас я увижу Сару Старжински. Я увижу ее собственными глазами. И одному Богу известно, что я ей скажу.
Хотя Орнелла остановилась всего в нескольких шагах от меня, ее голос доносился как будто издалека.
– Мам, это Джулия Джермонд, знакомая дяди Лоренцо, она из Парижа, проездом через Роксбери…
Улыбающаяся женщина, которая приближалась ко мне, была одета в красное платье, доходившее до середины лодыжек. Ей уже перевалило за пятьдесят, пожалуй, даже ближе в шестидесяти. Она обладала тем же коренастым сложением, что и дочь: покатые плечи, крутые бедра, полные руки и широкие ладони. Черные волосы с проседью стянуты в узел на затылке, загорелая, испещренная морщинками кожа и угольно-черные глаза.
Черные глаза.
Это никак не могла быть Сара Старжински. В этом я была уверена.
* * *
– Значит, вы приятельница Лоренцо, si? Очень приятно!
В речи ее слышался итальянский акцент. Я не могла ошибиться. Эта женщина явно была стопроцентной итальянкой.
Я попятилась, растерянно бормоча:
– Прошу простить меня, ради Бога…
Орнелла и ее мать во все глаза уставились на меня. Улыбки на их лицах исчезли.
– Думаю, мне дали адрес не той миссис Рейнсферд.
– Не той миссис Рейнсферд? – эхом откликнулась Орнелла.
– Я ищу миссис Сару Рейнсферд, – сказала я. – Очевидно, меня ввели в заблуждение.
Мать Орнеллы вздохнула и потрепала меня по руке.
– Не расстраивайтесь. Подобные вещи случаются.
– Пожалуй, мне лучше уехать, – пробормотала я, чувствуя, как горит лицо. – Прошу простить меня за то, что отняла у вас время.
Я повернулась и направилась к своей машине, дрожа от стыда и разочарования.
– Мисс! – донесся до меня ясный и чистый голос миссис Рейнсферд. – Мисс, подождите!
Я остановилась. Она поспешно подошла и положила пухлую руку мне на плечо.
– Послушайте, вас не ввели в заблуждение.
Я нахмурилась.
– Что вы имеете в виду?
– Эта французская девчонка, Сара, была первой женой моего супруга.
Я в изумлении смотрела на нее.
– Вы не знаете, где она сейчас? – выдохнула я.
Пухлая рука снова потрепала меня по плечу. В черных глазах появилась грусть.
– Милая, она мертва. Она умерла еще в семьдесят втором году. Жаль, что не могу сообщить вам более приятные известия.
Понадобилась целая вечность, чтобы до меня дошел смысл ее слов. Голова у меня пошла кругом. Должно быть, во всем виновата проклятая жара и раскаленные солнечные лучи, падавшие с безоблачного неба.
– Нелла! Принеси воды, быстрее!
Миссис Рейнсферд взяла меня за руку, отвела обратно к крыльцу и усадила на деревянную скамейку, подбитую войлоком. Потом дала мне напиться. Зубы у меня лязгнули о край стакана, я вытерла рот рукой и поблагодарила ее.
– Мне очень жаль сообщать вам такие плохие известия, поверьте мне.
– Как она умерла? – прошептала я.
– Автомобильная катастрофа. Они с Ричардом поселились в Роксбери в самом начале шестидесятых. На дороге образовалась наледь, и машину Сары занесло. Она врезалась в дерево. Видите ли, зимой здесь ездить очень опасно. Смерть наступила мгновенно.
Я не могла говорить. Я чувствовала себя совершенно разбитой.
– Вы расстроились, милочка. Право же, успокойтесь, – пробормотала она, гладя меня по щеке материнским жестом.
Я тряхнула головой, пролепетала что-то нечленораздельное. Из меня как будто выдернули стержень, осталась одна оболочка. Мысль о том, что предстоит долгое возвращение в Нью-Йорк, приводила меня в отчаяние. Мне страшно хотелось заплакать. А потом… Что я скажу Эдуарду, что я скажу Гаспару? Что она мертва? И это все? Что больше ничего нельзя сделать?
Она умерла. Умерла в возрасте сорока лет. Ее больше нет. Она мертва. Мертва.
Сара умерла. Я не смогу поговорить с ней. Не смогу извиниться перед ней, не смогу извиниться за себя, за Эдуарда. Не смогу рассказать, что семья Тезаков беспокоилась и переживала из-за нее. Не смогу рассказать, что Гаспар и Николя Дюфэры очень скучали по ней и что они передают ей привет. Слишком поздно. Они опоздали на тридцать лет.
– Видите ли, я не была с нею знакома, – продолжала миссис Рейнсферд. – Я встретилась с Ричардом спустя пару лет после ее смерти. Он был очень печален. И мальчик…
Я резко подняла голову, навострив уши.
– Мальчик?
– Да, мальчик. Уильям. Вы знакомы с Уильямом?
– Это сын Сары?
– Да, это мальчик Сары.
– Мой сводный брат, – вставила Орнелла.
Передо мной снова забрезжила надежда.
– Нет, я не знакома с ним. Расскажите о нем, пожалуйста.
– Бедный bambino. Понимаете, ему было всего двенадцать, когда погибла его мать. У мальчика было разбито сердце. Я вырастила его и воспитала, как родного сына. Я привила ему любовь к Италии. Он женился на итальянке из моей родной деревни.
Женщина прямо-таки лучилась гордостью.
– Он живет в Роксбери? – спросила я.
Она улыбнулась и в очередной раз потрепала меня по щеке.
– Ой, не могу! Нет, конечно. Уильям живет в Италии. Он уехал из Роксбери в восьмидесятом году, когда ему исполнилось двадцать. А в восемьдесят пятом женился на Франческе. Сейчас у них две чудные девочки. Иногда он приезжает сюда, чтобы повидаться с отцом, со мной и Неллой, но не слишком часто. Здесь все напоминает ему о смерти матери, поэтому он и не любит бывать тут.
Внезапно я почувствовала себя намного лучше. И мне было уже не так жарко и душно. Я вдруг обнаружила, что снова могу дышать полной грудью.
– Миссис Рейнсферд… – начала я.
– Пожалуйста, – перебила она, – зовите меня Марой.
– Мара, – покорно согласилась я. – Мне необходимо поговорить с Уильямом. Мне обязательно нужно увидеться с ним. Это очень важно. Вы не могли бы дать его адрес в Италии?
* * *
Связь была отвратительной, так что я едва слышала голос Джошуа.
– Тебе нужен аванс? – переспросил он. – В самый разгар лета?
– Да! – выкрикнула я, и сердце у меня упало, когда я разобрала нотки недовольства в его тоне.
– Сколько?
Я сказала ему, сколько.
– Эй, Джулия, что происходит? Твой муженек-красавчик в одночасье превратился в скупердяя, или как?
Я нетерпеливо вздохнула.
– Так я могу его получить или нет, Джошуа? Это очень важно.
– Конечно, ты можешь получить аванс, – прервал он меня. – Впервые за столько лет ты просишь у меня денег. Надеюсь, у тебя не возникло никаких особенных проблем?
– Никаких проблем. Просто мне нужно слетать в одно место. Вот и все. И я должна спешить.
– Ага, – протянул он, и я поняла, что пробудила в нем любопытство. – И куда ты направляешься, если не секрет?
– Я лечу с дочерью в Тоскану. Я все объясню тебе потом.
Я постаралась, чтобы голос мой прозвучал решительно. Вероятно, Джошуа понял, что это мой окончательный ответ, поэтому даже не стал пытаться выудить из меня какие-либо подробности. Но я все равно ощутила его недовольство и раздражение. Он коротко обронил, что аванс будет переведен на мой счет сегодня же после обеда. Я поблагодарила его и повесила трубку.
Я поставила локти на стол, оперлась подбородком на руки и задумалась. Если я расскажу Бертрану, что задумала и куда собираюсь лететь, он устроит мне сцену. Возникнут ненужные сложности и проблемы. А сейчас они мне были совершенно ни к чему. Я могла бы позвонить Эдуарду… Нет, пока еще рано. Слишком рано. Сначала я должна поговорить с Уильямом Рейнсфердом. Теперь у меня был его адрес, так что я легко отыщу его. А вот разговор с ним может сложиться по-всякому.
И наконец, оставалась Зоя. Как она отнесется к необходимости прервать свои каникулы на Лонг-Айленде, где так чудесно проводит время? И к тому, что она не попадет в Нахант, к дедушке и бабушке? Поначалу это меня здорово беспокоило. Но потом я решила, что она не станет возражать. Она еще никогда не бывала в Италии. И я могла посвятить ее в свою тайну. Я могла рассказать ей всю правду, сказать о том, что мы летим на встречу с сыном Сары Старжински.
Так, теперь мои родители. Что я им скажу? С чего начать? Они тоже ждали, что после Лонг-Айленда я приеду к ним в Нахант. Ради всего святого, что же мне сказать им?
– Ну да, – насмешливо протянула Чарла после того, как я объяснила ей свои намерения, – ну да, конечно, ты помчишься в Тоскану вместе с Зоей, найдешь этого малого, и все это ради того, чтобы сказать «извини» шестьдесят лет спустя?
Ирония в ее голосе покоробила меня.
– Ну а почему бы нет, черт возьми? – вспылила я.
Она вздохнула. Мы сидели в большой комнате ее дома, которую она использовала в качестве кабинета. Ее муж должен был вернуться из командировки сегодня вечером. В кухне остывал ужин, мы приготовили его вместе. Чарла обожала яркие цвета, равно как и Зоя. Здесь, в этой комнате, царило невероятное смешение бледно-зеленого, ярко-красного и перламутрово-оранжевого цветов. Когда я впервые вошла сюда, у меня разболелась голова, но со временем я привыкла и даже решила однажды, что комната выглядит чрезвычайно… экзотично, пожалуй. Что касается меня, то я всегда предпочитала нейтральные, мягкие тона, например коричневый, бежевый, белый или серый, которых придерживалась даже в одежде. Чарла же и Зоя предпочитали перебор ярких тонов, но, надо признать, выглядели они при этом просто великолепно. Я всегда завидовала их смелости и даже дерзости.
– Перестань вести себя как умудренная опытом старшая сестра. Не забывай о своей беременности. Не думаю, что в данный момент тебе так уж необходимо отправляться в путешествие.
Мне нечего было сказать в свое оправдание. Чарла была права. Она поднялась на ноги и поставила старую запись Кэрли Саймона. «Ты такая тщеславная», – затянул он, и Мик Джаггер вторил ему бэк-вокалом.
Потом она обернулась и смерила меня недовольным взглядом.
– Тебе действительно необходимо сию же минуту отправляться на поиски этого человека? Я имею в виду, неужели это не может подождать?
И снова она была права.
Я подняла на нее глаза.
– Чарла, все не так просто. Да, я не могу ждать. И не могу объяснить, почему. Это слишком важно. В данный момент это для меня самое важное дело в жизни. Если не считать ребенка.
Она в очередной раз вздохнула.
– Эта песенка Кэрли Саймона напоминает мне о твоем супруге. «Ты такая тщеславная, и я думаю, что эта песня как раз о тебе…»
Я позволила себе иронически рассмеяться.
– А что ты скажешь матери с отцом? – поинтересовалась моя сестрица. – О том, почему не приедешь в Нахант? И о ребенке?
– Еще не знаю.
– Так подумай об этом. Самое время. И подумай хорошенько.
– Уже подумала. Хорошенько.
Она встала у меня за спиной и принялась массировать мне плечи.
– Означает ли это, что ты уже все решила и устроила?
– Угу.
– Однако. Ты не теряешь времени даром.
Она умело разминала мне плечи, руки ее были мягкими и твердыми одновременно, и меня потянуло в сон. Я обвела взглядом живописную, разноцветную комнату Чарлы, письменный стол, заваленный книгами и папками, терракотовые занавески, которые теребил легкий ветерок. В отсутствие детей Чарлы в доме царила тишина.
– Где хоть живет этот малый? – спросила она.
– У него есть имя. Уильям Рейнсферд. Он живет в Лукке.
– Где это?
– Это маленький городок на полпути между Флоренцией и Пизой.
– Чем он занимается?
– Я специально для этого побывала в Интернете, впрочем, его мачеха и так рассказала мне. Он эксперт по качеству продуктов. А его жена скульптор. У них двое детей.
– Сколько лет этому Уильяму Рейнсферду?
– Ты похожа на полицейского во время допроса. Он родился в пятьдесят девятом году.
– И ты намерена с милой улыбкой войти в его жизнь и перевернуть все вверх тормашками?
В притворном отчаянии я оттолкнула ее руки.
– Разумеется, нет! Я всего лишь хочу, чтобы он узнал нашу версию событий. Я просто хочу, чтобы он не сомневался в том, что никто из нас не забыл о том, что случилось.
Ответом мне была кривая усмешка.
– Полагаю, что он и сам помнит об этом. Его мать всю жизнь носила эту память в сердце… Может быть, ему как раз и не нужны лишние напоминания.
Внизу хлопнула дверь.
– Эй, есть кто-нибудь дома? Прекрасная хозяйка и ее сестра из славного города Парижа?
Топот ног по лестнице.
Барри, мой зять. Лицо Чарлы просветлело. Она так любит его, подумала я и порадовалась за нее. После тяжелого, болезненного развода она наконец обрела счастье.
Глядя, как они целуются, я вспомнила Бертрана. Что будет теперь с моим собственным браком? Как будут развиваться события? Сможем ли мы найти общий язык? Впрочем, спускаясь вслед за Барри и Чарлой, я постаралась отогнать от себя эти мысли.
Позже, когда я уже лежала в постели, в памяти у меня всплыли слова, сказанные Чарлой об Уильяме Рейнсферде. «Может быть, ему как раз и не нужны лишние воспоминания». Я долго не могла заснуть и вертелась и так и этак. На следующее утро я сказала себе, что вскоре мне представится возможность убедиться, хочет или нет Уильям Рейнсферд говорить о своей матери и ее прошлом. В общем, я решила, что должна обязательно повидаться с ним. Я непременно должна поговорить с ним. Через два дня мы с Зоей улетали в Париж из аэропорта Кеннеди, а уже оттуда во Флоренцию.
Уильям Рейнсферд всегда проводит свой летний отпуск в Лукке, сообщила мне Мара, когда давала его адрес. И она же позвонила ему, чтобы предупредить о нашем приезде.
Уильям Рейнсферд ожидал звонка от Джулии Джермонд. И это все, что ему было известно.
* * *
Жара в Тоскане ничуть не походила на пекло Новой Англии. Здесь она была сухой и обжигающей, лишенной какой бы то ни было влажности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я