К счастью, они благополучно добрались до назначенного места в Роще. Кевин подал фургон задом к площадке перед библиотекой, и Дженни увидела, что Эванджелина Варгос уже ждет на ступеньках библиотеки, читая книгу. Это была маленькая, хрупкого телосложения очаровательная женщина с густой копной каштановых, с белыми проблесками волос, с зелеными глазами, кожей гладкой, как слоновая кость, и точно такого же цвета.
Она была в белых джинсах, с виду дорогих, в белых сандалиях с затейливо переплетенными ремешками и в футболке с эмблемой «Лесной планеты». Она всегда носила множество блестящих золотых украшений. При виде ее Дженни испытала некоторый душевный подъем, поскольку считала Джели Варгос лучшей подругой. Вообще-то из-за того, что в детстве ей пришлось часто перебираться с места на место и менять приемные семьи, она, в сущности, не знала, что такое настоящая дружба. Но Джели, по крайней мере, с готовностью выслушивала истории о ее невзгодах и рассказывала свои, в основном о неприглядных нравах, царящих в среде богатых кубинцев, и о том, как она поссорилась с родней, потому что не захотела выходить за того козла, которого ей пытались навязать.
Джели увидела их, встала, помахала рукой, а потом спустилась, чтобы помочь им разгрузить фургон. Дженни удостоилась поцелуя в щеку, а Кевину досталось слегка насмешливое приветствие, на которое он отреагировал саркастической усмешкой. Кевин и Джели не ладили, но, судя по сериалам, в которых лучшая подруга героини непременно была в размолвке с ее парнем, такое было обычным делом. Дженни считала это доказательством того, что она наконец живет своей собственной, настоящей жизнью. Поэтому все поползновения убедить ее не иметь дела с этой кубинской буржуазной потаскушкой успеха не имели, как, впрочем, и уговоры со стороны Джели найти себе другого, приличного парня. Ей просто было приятно знать, что кто-то достаточно высокого мнения о ней, чтобы поверить, будто она способна сама изменить свою жизнь.
Они выгрузили длинный складной стол, три складных стула, большой, состоящий из четырех панелей, демонстрационный стенд, коробки с литературой «Лесной планеты» и миниатюрную акустическую стереосистему. Кевин включил систему, поставив этническую музыку Анд: костяные флейты, окарины, двойные барабаны. Женщины установили стенды, повесили плакат «Спасите дождевые леса» с эмблемой Альянса – сине-зеленым шаром с торчавшими из него деревьями – и развесили большие ламинированные фотографии с изображениями обитателей дождевого леса и туземцев в головных уборах из перьев. Снимки сделал Найджел Кукси во время своих многочисленных посещений этого региона. Пояснительные тексты на стендах рассказывали о флоре и фауне джунглей и о том, какая опасность угрожает этому уникальному природному комплексу. Имелись и другие снимки, фиксировавшие опустошение, оставленное там, где побывали лесозаготовители. Рядом с изображениями бульдозеров и поваленных столов висели карты и графики, демонстрировавшие темпы сокращения лесных территорий.
Луна сама изготовила этот стенд под изумленным взглядом Дженни. В первый раз в жизни Дженни увидела, как кто-то делал что-то оригинальное из ничего – то есть нечто более сложное, чем приготовление еды, пришивание пуговиц или вклеивание вырезок в альбом. Луна и придумала все это, и воплотила свои идеи в материальную форму, использовав компьютер, принтер и устройство для ламинирования. Каркас стенда был заказан по Интернету – и вот тебе на! Задумка обернулась реальностью. И откуда только люди знают столько всякой всячины?
Джели тоже чего только не знала! Она была выпускницей кафедры морской биологии, собиралась работать в области экологии моря и знала кучу историй о том, что делают рыбы, когда они остаются одни. Джели постоянно уговаривала Дженни вернуться в школу, получить образование и распорядиться своей судьбой с толком, словно Дженни была такой же мозговитой, как и она. На самом деле, конечно, ничего подобного не было, но девушке все равно было приятно, что кто-то о ней так думает.
– Ты очень наблюдательна, – повторяла Джели, – и умеешь чувствовать животных.
Дженни не вполне понимала, что это значит, но все равно слушала с удовольствием.
Установив стенд, расставив столы и разложив материалы, обе женщины сели на стулья и стали поджидать, как говорил Кевин, «тех лохов, которые клюнут на всю эту лабуду».
Стояло прекрасное, погожее декабрьское утро, центр Кокосовой рощи наполнялся туристами и гуляками, и вскоре Дженни и Джели уже вели с некоторыми из них разговоры. Дженни сосредоточилась на детях. Ей всегда удавалось находить с ними общий язык по причине, как говорил Кевин, ее собственного инфантилизма.
Она увлеченно рассказывала о различных изображенных на стендах существах и их интересной жизни. Кевину, как обычно, все это быстро надоело, и он выразил намерение пойти посмотреть, что происходит в парке. Возле засаженной травой территории перед бухтой стояли несколько полицейских тачек и фургон службы контроля за животными.
Он перешел улицу и скрылся в толпе, и Дженни слегка забеспокоилась, полагая, что Джели не упустит возможности за спиной Кевина пройтись на его счет, но когда она, проводив его взглядом, снова повернулась к стенду, то забыла обо всем.
Перед стендом, уставившись на очаровательно отрешенную физиономию ленивца, стоял индеец. Правда, без всяких там перьев – в поношенном, застегнутом на все пуговицы черном костюме, с перекинутым через плечо сетчатым мешком и видавшим виды матерчатым чемоданом у ног. Он слегка коснулся фотографии и поднес кончик пальца к носу.
– Это ленивец, – сказала Дженни. – Они живут на деревьях.
Повернув голову на ее слова, он внимательно присмотрелся к ней, она, в свою очередь, обратила внимание на его татуированное лицо с тремя линиями на каждой щеке и двумя короткими вертикальными отметинами на лбу, и их глаза встретились. Она непроизвольно отвела взгляд, и он упал на фотографию, изображавшую представителя племени яномами, и снова уставилась на индейца. Тот по-прежнему смотрел на нее. Девушке стало не по себе, ее неожиданно пробрала дрожь, и она поспешно опустила глаза, хотя искоса продолжала наблюдать за незнакомцем. Он изучал фотографии на стенде, разглядывая каждую, – дольше всего его взгляд задержался на снимке ягуара.
– Джели, – пробормотала она вдруг севшим от волнения голосом, – взгляни-ка на того малого в черном. Больно уж он похож на тех ребят с наших снимков.
Джели подняла голову от петиции, которую она только что уговорила подписать нескольких туристов, и оглядела индейца.
– Господи, ты права. Какого черта он делает в Майами?
– Можешь его спросить. Хотя вряд ли он говорит по-английски.
Тем временем индеец сам отошел от стенда, подошел к молодым женщинам, что-то сказал им, и Джели, хоть и не сразу, сообразила, что он, пусть нескладно и с чудовищным акцентом, но говорит на ее родном языке, по-испански. По-испански же она и ответила.
– Простите, сэр, я не поняла вас.
– Мне нужно быть в «Консуэла Холдинг», – старательно выговаривая слова, произнес индеец. – Говорить там с людьми. Сказать им, чтобы они не… не…
На его лице появилось выражение досады, но потом он подошел к стенду и ткнул пальцем в фотографию, на которой была запечатлена рубка леса.
– Чтобы они не делать так. В Паксто.
– Так вы из Паксто?
Смуглое лицо просияло.
– Паксто, да. «Консуэла» не должны… творить такой сивикс. Запрет.
– Что он говорит? – спросила Дженни.
– Точно не знаю. Поняла только, что он явился из заповедника Паксто, это в Колумбии. Похоже, он хочет, чтобы мы остановили кого-то, собравшегося рубить в Паксто леса.
– Что ж, тогда он обратился по адресу, – уверенно заявила Дженни.
– Ну да, но господи, это так странно.
С остановками и перебоями она стала переводить слова индейца. Выяснилось, что его зовут Хуан Батиста и что он живет в деревне рядом с рекой, о которой Джели никогда не слышала. Они убили отца Перрина, но после того, как отец Перрин умер, он рассказал ему, что «Консуэла Холдинг» собирается вырубить весь лес на Паксто, чтобы мертвые люди смогли купить много мачете и бутылок с писко. Поэтому Ягуар велел ему собраться в дорогу. Он на каноэ спустился по реке к еще одной большой реке, а потом к морю, и «Гайана Кастл» доставил его в Майами-Америку. И теперь женщины должны отвести его в «Консуэлу», потому что ему нужно поговорить с людьми, нанизанными на нить, а потом вернуться обратно к рунийя, ибо находиться в стране мертвых людей очень тяжело из-за… чего-то уж совсем непонятного.
– Риуксит, – повторил индеец, показав жестом на небо, на землю, потрогал, подбежав, все снимки животных и растений, потом коснулся сердца, сжал кулак и решительно прижал его к груди Дженни. – Как эти… все как тут, – сказал он. – Здесь, в Майами, не…
Его рука произвела плавное движение.
– Что? Что он говорит? – спросила Дженни.
В груди, там, где индеец коснулся ее, возникло странное ощущение.
– Трудно понять, очень все туманно. Подожди здесь секунду. Я кое-что проверю.
С этими словами она взбежала по ступенькам в библиотеку. Дженни улыбнулась Хуану Батисте, который печально смотрел вслед Джели.
– Она сейчас вернется. Мы действительно хотим помочь тебе, приятель. – Девушка встала и указала на карту Амазонии. – Ты можешь показать мне, откуда ты прибыл?
Никакой реакции. Дженни указала на себя и сказала:
– Я Дженни. Ты можешь произнести «Дженни»?
Ответом был ничего не понимающий взгляд, но ее не обескуражило и это. Ей доводилось жить вместе с приемными детьми, отстававшими в умственном развитии, и она прекрасно с ними ладила. Тут главное – не спешить.
Она указала на один из снимков.
– Это орхидея. Скажи «ор-хи-де-я»!
Она жестом показала на свой рот и произвела рукой несколько открывающих и закрывающих движений. И кажется, не напрасно – в его глазах что-то блеснуло.
– Маленький Брат Крови, – произнес он на своем языке и продолжил: – Это очень полезное растение. Мы измельчаем клубни, вымачиваем кашицу в тростниковом спирте, а потом варим из нее сироп. Помогает от ломоты в костях, поноса, жара, кашля, несварения, а также для заживления ран и чирьев.
– Хорошо, – с улыбкой сказала Дженни. – А мы называем его ор-хи-де-я. А это обезьяна. Ты можешь произнести «о-безь-я-на»?
У него получилось, так же продвинулось дело и с остальными снимками. Глядя на ягуара, индеец сказал:
– Знаешь, он очень опасен. Сдается мне, Ягуару вряд ли понравилось бы то, что вы так пленили его душу. Может случиться беда.
Дженни улыбнулась и кивнула. По крайней мере, он разговорился.
Кевин вернулся с возбужденным видом.
– Послушай, они нашли на дереве голову енота, а вокруг кишки и кровища – жуть! Копы думают, наверное, это была стая диких собак или бездомные ребята решили поохотиться. А это еще что за тип? – спросил он, указав на индейца.
– Его зовут Хуан Батиста. Он родом из Амазонии, и мы хотим помочь ему помешать лесопромышленной компании вырубить его родной дождевой лес.
– Издеваешься надо мной, да? Дерьмовые у тебя шуточки. Где ты его откопала?
– Он сам объявился. Это своего рода судьба.
– Ну да, верно, судьба. Ты сказала ему, что мы не занимаемся дерьмом, а?
Он обратился к индейцу:
– Не тудас пришелос, лос приятель. JIoc не нашес делос рубитто лос лесос, лос нашес только болтатто дель языкос и раздаватто лос брошюрос.
– Но, Кевин, ведь как раз сейчас у нас появился шанс принести реальную пользу. Я вообще не понимаю, почему ты всю дорогу всем недоволен. Если хочешь знать, этот малыш назвал нам компанию, которая этим занимается, и говорит, что она находится здесь, в Майами.
Джели Варгос вернулась, ее лицо светилось.
– Я посмотрела, и все подтвердилось. В Майами существует компания под названием «Консуэла Холдинг», и у них есть офис на авеню Северный Майами, пятьсот сорок. И я посмотрела в Сети заповедник Паксто. Там вообще не планируется производить никакой вырубки леса, так что это, должно быть, незаконная вырубка. Господи, Руперт из-за этого с ума сойдет.
– Ага, разошлет письма в газеты, в этом и выразится его долбаное сумасшествие, – хмыкнул Кевин. – Ну а если заведется по-настоящему, то попытается получить интервью на Национальном радио. Послушай, у меня возникла идея. Ну-ка завалимся в эту долбаную контору и сунем ублюдкам под нос свидетеля их преступлений. Очная ставка, вот как это называется. А что, адрес у нас есть.
– Я не думаю, что это хорошая идея, – скривилась Джели.
– О, охренеть, какая хорошая!
Он повернулся к индейцу:
– Послушай, приятель, мы двинем прямо сейчас, ладно. Ломанем в «Консуэлу», скажем им, чтобы не рубили твои деревья, о'кей? Ты поедешь с нами, хорошо? Pronto, Consuela, con me.
– Consuela, pronto, si, – сказал индеец, произведя головой движение, видимо, означающее согласие.
Кевин повел индейца к фургону.
– Кевин, кончай дурью маяться, – проворчала Джели. – У нас здесь стенд, все материалы: как, черт возьми, мы все это увезем, если ты возьмешь да укатишь? И ты не говоришь по-испански – ты не поймешь, что происходит.
– Если хочешь знать, я этот испанский целый год в школе долбил, вот так!
Он усадил индейца на откидное сиденье и прыгнул за руль.
– Кевин, и правда, что ты дуришь? – сказала Дженни. – Это нелепо. Нужно все здесь собрать и ехать вместе. И не сразу туда, а сначала обсудить все, наметить план – с Рупертом и другими.
Кевин запустил мотор, выхлопная туба выпустила мощный шлейф едкого дыма.
– Девчонки, постарайтесь подписать все эти петиции, – прокричал он, – а мы с Тонто отправимся в логово губителей природы и хорошенько надерем им задницы! Viva la revolucion!
С этими словами он газанул и умчался, прежде чем они успели еще что-то сказать.
Мойе невозмутимо сидит в фургоне, испытывая удовлетворение. Внутри закрытой моторной повозки он оказался впервые в жизни, но это не пугает его и не производит особого впечатления. Ему, конечно известно, что машины уай'ичуранан сильны и быстры, но он не думает, что они добавляют уай'ичуранан счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60